М. Чертанов - Казнить нельзя помиловать

– Да, нелогично, – признал Олег.

– Очень логично будет в гробу лежать в белых тапочках, – проворчал Гена.

– Слушайте, – вновь вскинулся Олег, – а если не наследство и вообще не бабки, а просто Артем с этим Савельевым сами были при каких-то делах, их и убрали? Наркотики, например. Или общак увели. Савельева первым замочили – Артему предупреждение. Не внял – прощай, друг. И он это прекрасно понимал, а перед нами просто для отвода глаз толковал о сектах.

– Опять за рыбу деньги . Остальных-то зачем стращать?

– Чтоб следствие запутать. Мафия считает, что мы пойдем и заявим, расскажем всю эту лажу про одинаковых мужиков в париках, и никто нам не поверит.

– Эта версия тоже не выдерживает критики, – возразил я. – Мафия никогда не станет действовать такими заумными, дурацкими, ни на что не похожими способами.

– Да, братва, наверное, не станет, – согласился Олег. – А вот религиозные фанатики могут.

– Фанатики бы ритуально мочили, – заметил Алекс.– Уши бы отрезали, магические знаки рисовали. Игра это, не напрягайтесь. Кино и телевидение – великая сила. Когда снимали «Сибирского цирюльника» – звезды кремлевские гасили. Взрыв в последней «Большой погоне» помните? А тут – подумаешь, парочку каскадеров краской обрызгать! Пустяки!

– Хорошенькие пустяки! – сказал Гена. – Десять лет назад бы за такое…

– Десять лет назад многого не было, что теперь есть. Брачные ночи не транслировали по телевизору и баллы за технику не ставили…

– Жуть, что творится! – резюмировал Гена. – Мужики, водка кончилась. Говорил, надо было две взять! Иван, у тебя вроде тут магазин у подъезда? Только я один не пойду. Боязно.

Алекс не пошевелился. Олег поднялся с дивана. Как бывший алкаш со стажем, я хорошо видел, что ему хочется выпить даже больше, чем Гене, но он не посмел предложить это первым – стеснялся. Я проводил мужиков до двери, выглянул на лестницу:

– Лифт не ждите, все равно не приедет. И дорогую не берите, все равно паленая.

– Ну и гадюшник же у тебя в подъезде, – брезгливо поморщился Олег. – Гарлем какой-то…

Я вернулся в комнату. На мгновение у меня возникла идиотская мысль: рассказать Лехе, как я вчера пожелал Артему сдохнуть. Нет, глупо. Во-первых, я и сам не верю. Тем более никто другой не поверит. Потом, как я объясню, за что именно на мужика обозлился? Леха-то, пожалуй, не из моей оперы.

Бытует мнение, что мы всегда чувствуем своих с первого взгляда. Это не так, во всяком случае, в наше время и в нашей стране. Если человек умеет хорошо владеть собой – черта с два его раскусишь. Меня за всю жизнь никто не просчитал, если я сам этого не хотел. Научился прикидываться в армии, а потом привык. Так даже интереснее. Приятно дурачить людей.

Леха попросил разрешения посмотреть книги. Артем бы решил, что просьба высказана чрезмерно вежливо для «нормального мужика», и ошибся бы: это говорит лишь о хорошем воспитании. Лично я в подобных ситуациях вообще не спрашиваю разрешений, а лезу самоволкой в книжные шкафы и даже холодильники. Если я и был когда-то хорошо воспитан, то давно успел об этом забыть. Я подошел к окну и выглянул на улицу. Люди вереницей семенят к лесу, суббота, честный народ отдыхает. Лыжники, мать их… Завидно. На пруду мальчишки играют в хоккей. И в хокеей – хочу! И в тир, давно не был. Черт, о чем я думаю? Это я Артема убрал… Останется один… Седой смахивал на Оззи Осборна в его худшие дни… Сам поймешь, что нужно для этого делать… Какая чушь в башку лезет!

– Что-то долго их нет, – сказал я. – Вообще ни к чему это. Опять напиваться…

– Закусывай, – рассеянно уронил Леха и изрек по своему обыкновению прописную банальность: – Все знают, что последняя бутылка лишняя, но никто не знает, которая бутылка последняя. …Послушай, Иван, – он вдруг оживился, – ты на самом-то деле что думаешь о нашей истории? Не пойму я тебя.

А я – тебя… Я и себя-то не пойму. Мысли мелькают, мельтешат, путаются. Все кажется: чуть-чуть отдохну, сосредоточусь, и во всем разберусь. А лучше пускай все само рассосется…

– Не знаю, – ответил я. – Версии про кидал, братву и религиозных фанатиков отвергаю: слишком сложно. Телевидение так телевидение. Ты же говоришь, они могут такое устроить.

– В принципе могут, – задумчиво произнес он, – я, правда, в основном с рекламщиками общаюсь. Но все-таки странно, даже для наших шоу-криэйторов странно. Иван, а тебе не приходят в голову какие-то более… скажем так, более метафизические объяснения?

– Паранормальные, что ли? – усмехнулся я. – Тренькнул дверной звонок, – Леха, – сказал я быстро, – давай пока про это не будем. Народ и так напуганный. Потом перетрем, ладно?

– Обязательно, – сказал он. – Я еще вчера хотел…

Конструктивной наша дискуссия так и не стала. Сделать то, ради чего собрались, то есть выработать стратегию-тактику, не получилось. Геныч соглашался то с одним, то с другим; то заявлял, что он немедленно уедет, как только получит отпуск, то возвращался к своей прежней идее пойти к ментам. Олег был непоколебим в своем толковании происходящего как коммерческой аферы. Алекс, сделав серьезную рожу, рассказывал жуткие истории о происшествиях, случающихся во время интерактивных шоу, и убеждал, что с телевизионщиков станется и не такое. Я избрал прежнюю тактику и соглашался с ним, как вчера с Артемом – так, лишь бы говорить что-нибудь, когда ко мне обращались. А сам думал о другом. Не мог я никому сказать правду! Да и какую, собственно, правду? Что я убил Артема?

Во-первых, я сам в это не верил. Существует такое прелестное выражение «у меня есть точка зрения, но я с ней не согласен»; в данной ситуации оно великолепно отражало состояние моих мыслей. Во-вторых, меня бы просто подняли на смех. В-третьих, даже если принять за аксиому, что Артем помер из-за меня, это все равно ничего не объясняло.

– …своими глазами же видел…

– …когда девка в «Последнем мертвеце» утопилась…

Чисто гипотетически можно, конечно, предположить, что эта афера, или это шоу – само по себе, а моя способность уничтожать людей – сама по себе. Но ведь это все равно что складывать километры с килограммами. Нет уж: либо случайное совпадение заставило меня навоображать чепухи, либо я действительно стал причиной смерти Артема, и тогда вся ситуация находится за рамками моих представлений о реальности.

Известно, что у всех людей мозги устроены по-разному. Лично мне легче поверить в сверхъестественное, чем в нелогичное. Поэтому идеи насчет жуликов, религиозных фанатиков или партийных экстремистов, равно как эксперименты военного ведомства, происки ФСБ и ЦРУ, я отмел напрочь. Отбросьте все невозможное, и оставшееся, как бы оно ни было невероятно, окажется истиной. Только вот как узнать, что возможное, а что невозможное?