Виталий Забирко - Рай под колпаком

Провозились мы часа три, наводя порядок в домике, развешивая на перилах беседки и кустах отсыревшее за зиму белье с кроватей, перемывая посуду. Затем Валентин Сергеевич наладил насос и закачал воду в бак душевой кабинки, стоявшей за домиком. Принимать душ из ледяной колодезной воды мы не отважились и умылись из рукомойника.

— Жить можно, — сказал Бескровный, вытираясь полотенцем. — Будет холодно ночью, печурку растопим. Дрова есть. — Он кивнул на поленницу, сложенную у душевой кабинки и прикрытую посеревшей за зиму полиэтиленовой пленкой. — А сейчас, как положено, обмоем новоселье. Идемте в беседку.

Я скептически покосился на писателя. Похоже, выпить он был не дурак и потреблял часто.

— Что-то мне на нашем новоселье невесело… — вздохнул я и кивнул в сторону нависающей над нами стены купола.

— Проще относитесь к жизни, молодой человек! — заметил Валентин Сергеевич, расстилая на столе в беседке газеты. — Проще…

— Между прочим, — заметил я, — спиртного мы не взяли.

— Обижаете, гражданин начальник! — рассмеялся он, доставая из спортивной сумки три бутылки коньяка. — Кота и коньяк я никому не доверю!

— Опять пить… — поморщился я. Ни пить, ни есть не хотелось. Вообще ничего не хотелось. — Кстати, а где кот?

— Под кровать забился, — отмахнулся Валентин Сергеевич, нарезая хлеб и готовя бутерброды. — Дня два адаптироваться будет уж такие повадки у кошачьих.

— При чем здесь повадки? — заступился я за кота. — Коньяк — не валерьянка, вас в темной сумке с бутылями валерьянки полдня потаскать, и вы под кровать забьетесь. — Развернув фольгу на гриле, я позвал: — Кыс-кыс-кыс!

— Он на кыс-кыс не откликается, с ним надо по-человечески. Пацан, кушать!

Но и на «человеческое» обращение кот не отреагировал и не вышел из домика.

— Ничего, мы ему потом костей на блюдечке под кровать поставим… Все, для начала достаточно, — сказал Валентин Сергеевич, открыв банку с маринованными грибами. — Садитесь.

Я сел. Валентин Сергеевич откупорил бутылку, налил в граненые стаканы.

— С новосельем! — поднял стакан писатель.

Я тяжко вздохнул и потянулся к своему стакану. Но выпить нам не дали.

Приятного аппетита! — пожелал кто-то за спиной, и мы обернулись.

— Тьфу ты! — чертыхнулся Валентин Сергеевич. — Кто же под руку говорит…

Перед нами стоял один из рабочих с черной глянцевой папкой в руках. По всей видимости, бригадир.

— Здравствуйте, — сказал он.

Валентин Сергеевич кивнул, я промолчал. Еще чего не хватало — здороваться. Сбежал из города из-за таких, как этот, так они и здесь глаза мозолят.

— Извините, вы надолго приехали?

— Да.

— Отдыхать будете?

— Жить мы здесь будем, — не выдержал я. — Вам какое дело?

— Жить? — несказанно удивился рабочий. Был он молодым, как и все сейчас в городе, розовощеким, и все эмоции отражались у него на лице. — Здесь?

— Здесь, — подтвердил Валентин Сергеевич. — А вы что, против?

Бригадир замялся.

— Дело в том, что эта зона подлежит реконструкции. Все домики будут снесены.

— Как?! — возмутился Бескровный. — И сады тоже?

— Нет, зачем же… Деревья останутся, будет экологически чистая природная зона.

Только теперь я понял, почему на участках не было людей, никто не копался в земле, не белил стволы деревьев, не жег костры из прошлогодних листьев. Кому нужны садовые участки, когда в магазинах все есть и все бесплатно, а поля обрабатывают кошмарные биомеханические сколопендры?

— А что, частная собственность на землю отменена? — желчно процедил Валентин Сергеевич. — Опять экспроприация?

Бригадир снова смутился и отвел глаза. Как посмотрю, не в меру стыдливых «самаритян» сотворили пришельцы. Понятно, почему они куполом отгородились, — в нашем мире таким не выжить.

— Ну что вы… Если так уж хотите, можете оставаться. — Бригадир шагнул к домику, заглянул в окно, неодобрительно покачал головой. — Только условия у вас здесь, мягко скажем… гм…

— Нецивилизованные, — буркнул я.

— Примерно так.

— Вы можете предложить лучшие? — с сарказмом поинтересовался Валентин Сергеевич.

— Да, — неожиданно быстро ответил бригадир. Будто ждал этого вопроса.

Мы удивленно переглянулись с Бескровным.

— И что же вы можете предложить? — после небольшой заминки спросил Валентин Сергеевич. Сарказма в его тоне поубавилось, но все равно он ощущался.

Бригадир подошел к беседке. — Разрешите присесть?

— Присаживайтесь, присаживайтесь, — милостиво разрешил Валентин Сергеевич. — Коньячку не желаете?

— Нет, спасибо. Не пью, — спокойно ответил бригадир, игнорируя иронию Бескровного.

Он сел, положил на стол пластиковую папку, на мгновение задумался, затем постучал по папке пальцами обеих рук, будто набирая что-то на клавиатуре. И только потом расстегнул застежку и открыл папку.

В очередной раз я ошибся, приняв то, что было в руках бригадира, за папку. Она оказалась чем-то вроде пентопа, только вот такого сверхплоского, сделанного по технологиям, которые человечеству и не снились, потому что открывшийся внутри дисплей создавал объемное изображение, и мы увидели словно бы выросший из «папки» трехмерный макет небольшого симпатичного домика.

— Такой вас устроит? — спросил бригадир. — Можно рассмотреть со всех сторон.

Он постучал пальцами левой руки по краю «папки», и домик начал медленно вращаться.

— Гм… В общем-то… — начал было Валентин Сергеевич, но затем ошеломление от увиденного прошло, и в его глазах заиграли насмешливые искорки. — Неплохо, неплохо… Но нам бы чего-нибудь пооригинальнее… Двухэтажное, с мансардой, мезонином…

— Антресолью, — добавил я.

Брови у бригадира взлетели, он удивленно посмотрел на нас.

— Вам как — сразу все три вида надстроек или какую-нибудь одну? [3] Все три вида надстроек практически одно и то же и в одном здании соседствовать не могут.

В архитектуре он определенно разбирался, но отвечать иронией на иронию не хотел — говорил так, будто разговаривал с малыми детьми.

— Ну… Это на ваш выбор, — неопределенно пошевелил пальцами в воздухе Валентин Сергеевич и откинулся спиной на стойку беседки. Игра ему определенно нравилась.

— Тогда давайте рассматривать варианты, — сказал бригадир и снова застучал пальцами по краю дисплея. Трехмерное изображение домика начало меняться, вырастать вверх, расширяться.

Слабый ветерок дохнул со стороны бригадира, и я почувствовал запах фиалки. Тогда я встал и ушел в дом. Если Бескровного беседа явно забавляла, то мне было противно. Противно ощущать себя неразумным ребенком.

Все три вида надстроек практически одно и то же и в одном здании соседствовать не могут.

По пути я прихватил сохнущий на перилах беседки матрац, бросил его в комнате на панцирную сетку кровати и лег, бездумно уставившись в потрескавшийся потолок. Никогда не испытывал особой тяги к спиртному и сегодня весь день в душе корил Бескровного за неуемное потребление алкоголя. Но сейчас мне хотелось напиться, и я остро жалел, что, уходя из беседки, не захватил с собой бутылку.