Петроний Аматуни - Космическая горошина

— Сейчас я сотворю небольшой металлический шар, — вмешался Той, и я тотчас увидел его, а рядом с ним — второй циферблат, но стрелка на нем уже сдвинулась и бежала по кругу.

Я взглянул на первый циферблат — и там стрелка двигалась.

— Убедился? — спросил Тий. — Пространство уже не пустое, и прибор показывает время этого шара, потому что своего, собственного, времени у пространства нет.

— Вот еще одно доказательство, — сказал Той и взмахнул руками: металлический шар стал удаляться от нас все быстрее и быстрее; мы догнали его и помчались рядом с ним, и я заметил, что стрелка его циферблата почему-то уже не бежит, а идет — ход времени движущегося шара замедлился.

— Отчего так? — спросил я.

— Трудно сказать, — ответил Тий. — Может быть, потому, что часть времени уходит на поддержание движения, и превращение причины в следствие внутри шара и на его поверхности происходит медленнее…

— Похоже на правду, — сказал я. — Но в Природе все движется с разными скоростями.

— Ну да! — воскликнул Тий. — Значит, общее время Вселенной есть как бы смесь собственных времен всех космических тел, находящихся в ней. Потому-то мне так трудно определить среднее время Вселенной…

— Жаль, что я не могу увидеть движения галактик, — вздохнул я, — Все они издали такие маленькие — эти спирали, что кажутся еле живыми, почти неподвижными…

— Пожалуйста! — обрадовался Тий. — Вот, возьми волшебный Бинокль Времени… Это я его придумал…

Он подал мне бинокль — с виду обыкновенный. Я приставил его к своему прозрачному шлему, придвинулся лицом, и… все галактики вполне зримо закружились, во-первых, каждая вокруг своей оси, а во-вторых, все вместе вокруг центра Вселенной, скрытого где-то в ее глубине.

Воистину волшебное зрелище! Одни галактики вращались медленно, другие — быстро, а когда я подкрутил регулировочное колесико бинокля, то совсем отчетливо увидел, как от небольшой быстрой галактики оторвалась звезда — даже с четырьмя планетами! — и вскоре притянулась соседней галактикой, более медлительной.

Тем же путем, то есть через колечко Тоя, мы благополучно возвратились в «Урах», в место нашего знакомства.

— Скажи, пожалуйста, Тий, почему вы оба боитесь фантастов?! — спросил я, снимая скафандр. — Ведь то, что ты сейчас придумал, — настоящая фантастика… Тий чуть побледнел, но не ответил.

— Расскажи лучше о себе, — попросил Той. — На вашей планете много волшебников?

Я стал рассказывать о Земле, о нашей науке и технике, о литературе и искусстве, о волшебниках и сказочниках… Нет для меня темы более увлекательной! Оттого я говорил не только долго, но, наверное, и интересно, ибо слушатели мои порозовели от волнения, то и дело воодушевляя меня одобрительными возгласами.

Когда я закончил, Той весело крикнул:

— Осирис! Иди сюда…

В комнате стало чуть меньше света, и появился мой уже старый знакомый.

— Послушай, Осирис, — обратился к нему Той, — этот дядька пишет сказки, и я ему верю. Давай сделаем его нашим гостем — авось поможет общему горю!..

— Я тоже верю ему, — сказал Тий. — Он, правда, и фантаст, от этого не уйдешь, но напоминает наших еще… до той поры…

Я тоже прошу за него…

— Согласен, — решился Осирис. — Только не отпускайте его от себя!

— Да я и сам никуда от них не уйду, — заверил я.

— Желаю успеха, — произнес Осирис и исчез.

— Бери, переоденься! — весело воскликнул Той, извлекая из воздуха великолепное черное кимоно с белыми узорами и золотым кушаком. — Это удобнее.

Я мигом переоделся.

— А теперь пошли!

— Сквозь стену? — пошутил я.

— Как же еще?! — удивился Той, но сообразив, что это не только шутка, сложил пальцы колечком и повернулся ко мне: — Прыгай!

Еще какие-то две-три секунды, и я наконец проник в звездолет-астероид. Передо мной раскинулась голубонебая, чуть прохладная панорама…

Теперь надо бы описать увиденное, а как это сделать — сам не знаю. Хорошо бы воспользоваться сравнением… Хоть вы, мои юные читатели, еще маловато побродили по нашей планете, зато много читаете, смотрите «Клуб кинопутешествий», изучаете географию, в общем — поймете меня.

Я очень люблю Экваториальную Африку, с ее водопадами и озерами, саваннами и тропическими лесами; люблю пустыни, океаны, Кавказские горы; но больше всего мне по душе Подмосковье, с его березовыми и сосновыми рощами, лугами и кустарниками на холмах, тихими речками и озерами…

Стоп! Так ведь природа «Ураха», этого еще загадочного для меня мирка, ну прямо-таки копия природы Подмосковья… Даже трава и деревья похожи на наши, особенно те, что я сразу назвал березами… С юных лет знакомый мне пейзаж!

На одной из лесных опушек я увидел первых жителей «Ураха»; они тоже были одеты в кимоно и либо стояли пригнувшись, либо сидели на корточках между деревьями.

«Грибы собирают?» — подумал я.

Слева за кустом стояла белая каплеобразная машина с прозрачным кузовом.

— Садись, — пригласил Той и открыл дверцу.

Заняли места, Той махнул рукой вверх, и машина бесшумно набрала метров триста высоты. Тут я увидел Янат — единственный здесь город, с прямыми, широкими улицами, красивыми одноэтажными домами, окрашенными в нежные, мягкие тона; ни один из них не похож на другой, все разные — стрельчатые, шарообразные и коробчатые, на массивных фундаментах и колоннах, а то будто висящие в воздухе.

Судя по размерам, здесь не меньше десяти тысяч жителей. Но город какой-то странный, и я еще не пойму, в чем именно его необычность… Впрочем… Ну да — здесь нет мостовых и тротуаров. Совсем нет! Все пространство между домами занимает сплошной ярко-зеленый газон, правда, с клумбами кое-где и деревьями. Есть и тропинки, но их немного.

— А где тут у вас дороги? — спрашиваю я.

— Под землей, — отвечает Той.

— Там же и техника вся наша, и промышленность, — добавляет Тий. — А вокруг города — зона отдыха. Машины, вроде нашей, не нуждаются в дорогах.

— Чей это дом на холме?

— Там живет Расимус, нынешний командир звездолета. Вскоре мы пошли на посадку и приземлились на красивой площади у фонтана. Вышли из машины. Я осмотрелся и ощутил непонятную тревогу… Все, решительно все люди, одетые в кимоно различных цветов, стоят без движения и в странных позах, будто слушают радио!

Я приблизился к одному из них, заглянул в его безжизненное лицо и в ужасе отшатнулся: это была… восковая фигура. И его сосед, и тот, что поодаль; астероид-звездолет был населен восковыми фигурами?!

— Это что… так должно быть? — спросил я, не уверенный, впрочем, что об этом нужно спрашивать.

— Нет, — грустно ответили Той и Тий. — Мы сами не знаем, что с ними произошло… Разом! В какое-то мгновение… И вот уже много лет мы надеемся: вдруг они снова…