Леонид Лайт - Мозги

— И я пришёл к выводу, — говорил он, — что если события зашли так далеко, то необходимо принять серьёзное, экстренное решение. С завтрашнего дня я буду брать Джо с собой и ни на минуту не буду спускать с него глаз.

Джозеф сидел напротив отца, потупив взгляд, и всякий раз, когда Каннингфокс повышал голос, он съёживался, как провинившийся пёс, которого ругал хозяин.

— Мне стало не по себе, когда я представил перед собой картину того вечера! — строго заметил он. — И уж, конечно, не допущу повторения подобных событий.

— Что будет с казино? — позволил себе поинтересоваться Питер.

— Необходимо нанять временно хорошего управляющего до тех пор, пока Джо не научится вести дела сам, — ответил отец.

— Года два-три, — буркнул Кевин. — Обучить его будет слишком трудно.

— Кто тот человек, которого вы наняли тайно? — сурово спросил Каннингфокс у Кевина.

Тот понял, что позволил себе слишком много после того, как скрыл от отца правду и ответил ему уже более учтиво:

— Ты знаешь его, я думаю. Это — Билл Уэйв.

— Да, — сказал Каннингфокс, — его я действительно, знаю. Думаю, что он нам подойдёт. Обсудим это позже.

— У меня есть сомнения, отец — осторожно сказал Питер.

— Какие? — спросил Моррис.

— Я не думаю, что тебе удастся добиться чего-то, просто водя Джо с собой. Ему не хватает элементарной логики, чтобы понять принцип работы. И, потом, без общих знаний ему не обойтись. Толку будет мало.

— Что ты предлагаешь?

— Точно я ещё не знаю, быть может, пригласить специалистов, чтобы они поработали над Джо, над его мышлением, логикой, воспитанием.

— Не представляю, кто возьмётся за Джо, — ехидно заметил Кевин. — Случай у нас необычный. Джо уже далеко не мальчик…

— Проблема достаточно серьёзная, — ответил Каннингфокс. — Этот вариант необходимо долго и тщательно продумывать. Если вы имеете какие-то соображения, можете их обдумать и затем сообщить мне конкретные идеи. Но пока, — в этот момент он грозно посмотрел на Джозефа, от чего тот снова съежился, — я буду действовать так, как решил. Отправляйся спать, Джо. Завтра встанешь рано! — сказав это, Каннингфокс переключил все внимание на Питера и Кевина и продолжил обсуждать другие вопросы.

А Джозеф, для которого семейный совет уже закончился, вышел из кабинета.

Лиз молча ходила по комнате…

По выражению её лица можно было понять, что если кто-нибудь попытался бы заговорить с ней в этот момент, она бы просто взорвалась, как бочка с порохом.

Прошло два часа с того момента, как закончилась презентация. Понимая, что нервы Лиз могли не выдержать и, будучи удивлёнными таким безрассудным решением Уитни сами, Стивен, Чарльз, Пэмела и Кейт решили не оставлять Джери и Лиз одних и поехали к ним домой. И теперь они просто молча сидели в гостиной и, осторожно поглядывая на Лиз, ждали, когда она успокоится и скажет всё сама. Каждый из них в эти минуты думал, усиленно пытаясь понять, что случилось с Джери и что заставило его решиться на столь странный шаг. Сам же Уитни был в растерянности и сидя здесь, в гостиной, вместе со своими друзьями, прокручивал в голове всё случившееся, пытаясь предугадать, что последует за этими событиями.

Обычно Лиз была очень спокойной и теряла контроль лишь в особенно напряжённые моменты. Но всякий раз внутренняя сила заставляла справляться с внешним волнением и загасить гнев. Все ждали именно этого момента, ждали и не мешали её внутренней борьбе.

Наконец, она остановилась и, посмотрев на мужа, спросила его:

— Зачем, Джери, ты сделал это? Мне это не понятно. Выходя за тебя замуж, я думала, что связываю жизнь с гением. Неужели всё это время под благородной маской скрывался жалкий торговец интеллектом?

Она села в свободное кресло и закрыла лицо рукой… Джери молчал. Его друзья также не проронили ни слова.

— Конечно, — продолжила она, злобно усмехнувшись, — я знаю, что именно ты думаешь сейчас. Наверное, ты думаешь, что как участник команды, непосредственно разрабатывающий эту идею, я должна была ожидать, что найдутся люди…

Она бросила быстрый взгляд на Уитни, но он опять ничего не ответил.

— Да, — продолжала она. — Разрабатывая эту идею, мы, безусловно, надеялись, что найдутся люди, готовые принять в этом участие. Но как я могла предположить, что именно ты станешь первым, кто пойдёт на это. Теперь я понимаю причину твоего интереса к эксперименту. Ты давно всё решил, а я и не подозревала! — тут Лиз опять подскочила и стала нервно ходить по комнате. — Джонсон тоже хорош, этот старый мошенник приготовил всем нам чудесный сюрприз. Какая новость — завтра все будут знать, что известный учёный, профессор Джеральд Уитни продаёт свой интеллект за пять миллионов долларов. Чудесно! Я просто…

— Достаточно! — резко перебил её Уитни и поднялся с кресла. — Достаточно эмоций! Я, действительно, считаю, что ты, будучи одной из разработчиков эксперимента должна была ожидать, что люди, согласившиеся принять участие в эксперименте, найдутся. И нет ничего страшного в том, что таким человеком оказался я! И я считаю, что это больше закономерность, нежели неожиданность…

— Ситуация непростая, — позволил себе вмешаться в разговор Стивен. — В жизни немало непростых ситуаций. Просто мы все удивлены, что ты принял такое решение.

— Инициатива принадлежала не мне! — сказал Уитни.

— Естественно, — критично заметила с кресла Лиз, — доктору Джонсону. Но ведь ты не отказался!?

— Да, не отказался, — ответил Уитни. — И у меня были личные причины для этого. Мне кажется, что каждый из вас считает меня сумасшедшим. Трудно понять другого человека…

— Перестань, Джери, — сказал Чарльз. — В таком необычном случае никто не может понять что-либо определённо. Может быть, если бы ты объяснил нам…

— Хорошо! — раздражённо ответил Уитни. — Я объясню! У кого-нибудь из вас когда-нибудь возникало ощущение, что большая часть жизни уже пройдена, а что-то очень важное, необходимое для вас вы не сделали? Вам никогда не казалось, что то, что вы считали самым значительным достижением для вас, на самом деле оказалось непоправимой ошибкой? Когда вами овладело бы самое настоящее разочарование в жизни? Когда вам казалось бы, что внутри вас жило, развивалось и крепло какое-то странное, коварное существо, знающее о вас всё и одолевающее вас вопросами о смысле жизни и многих других серьёзных вещах? А вы понимали бы, что вам не уйти от ответа, но нигде, ни в том, что вы знали, ни в том, что думали ранее, этих ответов вам не найти. Когда загнанные этим в угол, почти сошедшие от этого с ума, вы обречено соглашались с тем, что вы в этой жизни — никто и не способны ни на что серьёзное…

Одолеваемый этими мыслями, я боялся оставаться один, боялся самого себя, так как понимал, что все мои ощущения и мысли на самом деле шли от самого меня, от второго меня, живущего во мне.