Леонид Лайт - Мозги

Друзья Уитни были крайне удивлены столь активной деятельности Джеральда на ниве бывшей профессии, но, безусловно, старались, как могли, помочь ему в подготовке мероприятия.

Лиз также не оставалась в стороне от происходивших событий.

И, не смотря на то, что работа над новым проектом доктора Джонсона также требовала от неё, как и от всех остальных участников, много времени и сил, Лиз, все же, старалась находить время для работы по организации мероприятия, переговорам с производителями рекламных материалов специально для мужа.

Выполняя эту работу, она надеялась как можно скорее забыть печальные события, связанные с её другом Уолтером и Сальвадором, тем более что от них, увы, не было ни одного сообщения.

Доктор Джонсон, который должен был в ближайшее время вернуться в Штаты для продолжения координирования своего нового проекта, также никакой дополнительной информации о Сальвадоре и в целом о делах, связанных с работой Вайсмана, не присылал.

Наступила заключительная стадия морального отторжения Лиз от дела, в котором, еще совсем недавно, она была одним из самых активных участников…

И для того, чтобы придать этой стадии завершенный вид, Лиз решила отправиться в дом Вайсмана для того, чтобы, следуя его совету, взять из мастерской Сальвадора написанный им портрет Алисы.

Подъехав к дому Уолтера, Лиз сразу заметила, что за ним хорошо следят. Все дорожки у ворот и перед домом были в идеальной чистоте.

На звонок Лиз вышла хорошо ей знакомая домработница Уолтера, Кэрол.

— Добрый день, госпожа Уитни, — вежливо поприветствовала она Лиз. — Проходите, пожалуйста.

— Мне бы хотелось пройти в мастерскую Сальвадора…

— Да, господин Вайсман еще до отъезда предупредил меня о том, что вы, скорее всего, приедете, чтобы взять картины Сальвадора.

— Картину, только одну картину.

— Как пожелаете, — ответила Кэрол и попросила Лиз следовать за ней.

— Сегодня утром в мастерской была произведена влажная уборка. Если хотите, можете присесть в это кресло.

— Спасибо, Кэрол, — вежливо ответила Лиз. — Но, вы ошибаетесь, я пришла сюда вовсе не с проверкой. У вас нет никакой необходимости в чем либо отчитываться передо мной. Я, всего лишь, хочу посмотреть картины, немного здесь побыть…

— Может быть, вы желаете чашечку чая или кофе?

— Ну, хорошо, — скорее из вежливости, нежели из желания что-то пить ответила Лиз. — Принесите мне чашечку чая.

Через десять минут Кэрол вернулась с подносом, на котором стояло все, необходимое для чаепития: большой чайник, укрытый полотенцем, молоко, сахар, конфеты, печенье.

"Да, уж, — подумала Лиз, — Уолтер, похоже, действительно дал жесткие указания относительно моего визита…"

Предложив Кэрол знаком поставить все принесенное на столик, Лиз удобно устроилась в кресле.

— Может быть вам открыть картины? — участливо спросила Кэрол.

— Нет, нет, я сама, — ответила Лиз.

Когда Кэрол вышла из мастерской, Лиз поднялась с кресла и медленно прошлась вдоль стоявших в ряд картин, аккуратно открывая их одну за другой.

От каждой из них повеяло столь знакомым ей теплом, добротой и душевностью Сальвадора. Глядя на картины, она вспомнила события, связанные с Сальвадором: день её знакомства с ним, выставку, многочисленные встречи…

"Как много он мог бы ещё сделать…" — подумала она.

Вдруг она заметила, что среди стоявших в мастерской картин не было портрета Алисы, который она хотела взять себе на память.

Импульсивно она открыла дверь и вышла в коридор.

— Кэрол! — громко позвала она.

— Да, мэм, — отозвалась Кэрол.

— Здесь нет одной из картин, о которой мы договаривались с Вайсманом.

На секунду Кэрол смутилась, но затем, как будто неожиданно вспомнив, сказала:

— Ах, боже мой, конечно же, я знаю. Вы говорите о портрете вашей дочери Алисы. Господин Вайсман звонил и просил обновить краски на этой картине. Как раз сегодня утром картину нам вернули. Я прикажу Томасу принести её вам прямо сейчас.

— Спасибо, попросите принести её в мастерскую…

Лиз вернулась в мастерскую и вновь занялась прерванным просмотром картин.

В этот момент она подумала, вдруг, что совершила очередную ошибку. Ей показалось, что она поступила неверно, просто так отпустив Вайсмана, не убедив его остаться и продолжить работу, связанную с Сальвадором.

Теперь она решила, что, как только состоится открытие детского городка Джеральда и Джозефа, она всерьёз подумает над тем, чтобы поехать в Африку и там сделать то, что не сделала здесь…

В этот момент внесли картину и поставили на подставку.

— Это просили передать вам, когда вы придете за картиной, — важно сказал Томас, протягивая Лиз какой-то конверт.

— Что это?

— Письмо, адресованное вам…

— Мне? От кого?

— От господина Вайсмана…

— От Вайсмана? Спасибо…

Когда Томас вышел, Лиз вновь опустилась на кресло в растерянности.

"Что за письмо? — подумала она. — Зачем Уолтер решил оставить мне письмо и передать его таким странным образом?"

Лиз распечатала конверт и принялась за чтение письма, в котором было написано следующее: "Дорогая, Лиз!

Если ты читаешь это письмо, значит, все же, ты решилась навестить наш с Сальвадором дом.

Приехав в Африку, я несколько дней серьёзно думал над твоими словами в день нашего отъезда.

И теперь мне искренне стыдно перед тобой за то, что я скрыл от тебя правду о событиях, к которым ты имеешь определенное отношение, правду, которую ты имеешь полное право знать…

Случилось так, что я солгал всем вокруг, предварительно дав обещание строго хранить тайну, которую никто не должен знать, кроме меня, доктора Джонсона и тех людей, которым я давал это обещание.

А правда эта заключается в том, что, я, на самом деле имею другое мнение о продолжении работы, связанной с Сальвадором… И, как ты заметила, Сальвадор — не животное, уже давно далеко не животное. В интеллектуальном смысле слова я даже могу сказать, что Сальвадор — почти человек и, безусловно, заслуживает того, чтобы работа по развитию его интеллекта продолжилась. К его счастью «высокие» специалисты сумели, все же, оценить важность моего открытия для науки в виде разработки прибора и создания такого уникального существа, как Сальвадор. Но рассказать об этом кому-либо открыто я не мог.

Мне было больно видеть, как ты у меня на глазах теряла веру в меня, как в ученого, дорогая Лиз…

Безусловно, первое, что мне захотелось сделать, когда я увидел несчастного Сальвадора в ужасающем состоянии на арене цирка — это немедленно увезти его в Штаты и сделать все необходимое для возвращения ему интеллекта. И к моему великому изумлению мне дали на это разрешение.