Сергей Лексутов - Вольные Астронавты

Вдруг открылся проход к воротам. Ворота были отделаны гораздо роскошнее стены; кажется, даже были позолоченными, судя по яркому желтому блеску. Пройти к ним можно было между постепенно сходящихся стен. С точки зрения стратегии и тактики, весьма умно; атакующих будут расстреливать со стен лучники или арбалетчики…

— Мне все больше и больше не нравятся здешние ребята, — ворчал Зотик, раздумывая, двинуться ли сразу к воротам, или, все же, замкнуть полукруг и убедиться окончательно, что маяк за забором. — Они что, считают ниже своего достоинства, лазить на стены, не разукрашенные узорами? И ломиться могут только в позолоченные ворота? А интересно, потеки крови и болтающиеся на стенах кишки после штурма выглядят эстетично?.. С их точки зрения…

Зотик после недолгих колебаний направился дальше, пересекая предвратное пространство. И тут боковым зрением заметил, как ворота слегка приоткрылись, и наперерез сыщикам зашагал молодой человек в лиловой рубахе, отороченной по подолу и рукавам замысловатым орнаментом, вышитым золотыми нитками. «Канитель» — почему-то всплыло в уме странное слово. Ах, да, именно канителью, тоненькой нитью, вытянутой из высокопробного золота, любят расшивать свои погоны и петлицы вояки с Арея…

Стараясь не ускорять шаг, и не смотреть в сторону молодого человека, Зотик шел своей дорогой. Но молодой человек рассчитал точно; он пересек дорогу Зотику в четырех шагах впереди, четко повернулся, и Зотику ничего не оставалось, как остановиться. Молодой человек поприветствовал его воинским приветствием; коснувшись правой рукой своего левого плеча, плавным движением вытянул ее вперед с раскрытой ладонью. Зотик ответил тем же жестом. Молодой человек заговорил, и переводчик почти синхронно нашептал Зотику перевод:

— Воин, мой повелитель желает говорить с тобой.

Зотик пробормотал хмуро:

— Я тороплюсь по делу… — переводчик синхронно отчеканил это в виде нескольких звонких слов, весьма приятным баритоном.

Язык, надо сказать, был довольно приятным для ушей.

На лице молодого человека отразилось крайнее изумление, но он, все так же уважительно, возразил:

— Если странствующий воин носит не цвета и орнаменты странствующего воина, а цвета и орнаменты повелителя области, для этого должны быть весьма веские основания. Мой повелитель просит прийти к нему и дать объяснения. Он также заранее просит простить его за доставленные неудобства, но это не прихоть, это законная обязанность повелителя области, — молодой человек значительно глянул Зотику в глаза. — Мой господин также заверяет, что он ни в коей мере не подозревает благородного воина в шпионаже; ведь это удел горных выродков…

Зотику все больше и больше не нравилась изысканная вежливость здешних вояк и повелителей. Подобная же вежливость процветала среди вольных астронавтов; никому не надо было, чтобы неосторожное слово могло вызвать немедленный поединок, или, того хуже, разряд в спину…

Зотик понял, что отвязаться не удастся, а потому медленно наклонил голову и изрек:

— Хорошо, я на некоторое время отложу свои дела.

Молодой человек четко повернулся, и пошел к воротам. Зотик шел за ним, настороженно поглядывая на верх стены, с тоской размышляя, что, скорее всего Ареф опять прав, и сейчас придется перебить тысячи две народу, этих красавцев в роскошных одеждах, да к тому же спалить дотла эту игрушечную крепость с чудесной резьбой на стенах.

Сразу за воротами открылась просторная площадь, покрытая чистым желтым песком. Несколько десятков воинов упражнялись на ней с оружием, или просто слонялись без дела. Но когда появился Зотик, они быстро и без суеты построились в две шеренги, образовав живой коридор к роскошному фасаду здания, с рядом позолоченных деревянных колонн.

Зотик не спеша, поднимался по ступенькам, когда распахнулись двустворчатые двери, кажется, даже сбитые золотыми гвоздями, и в проеме возник раззолоченный до немыслимых пределов тип, совсем уж молодой для повелителя, едва ли не младше Зотика. Зотик привык, что всякие президенты, короли и генералиссимусы, уж по крайней мере, люди среднего возраста, старше сорока. Дождавшись, когда сыщики поднимутся на высокое крыльцо, он обратился к Зотику, весьма вежливо и изысканно:

— Прошу простить меня за настойчивость, но по закону я обязан знать, почему воин носит мои цвета и орнаменты, не будучи у меня на службе? Чтобы не задерживать вас надолго, я, поэтому и не приглашаю вас в дом. Посланник сообщил мне, что вы спешите по делу…

Он выжидательно смотрел на Зотика, а в голове у того была полнейшая пустота, и даже, — весьма явственное ощущение, — гулял прохладный сквознячок. В конце концов, Зотик ляпнул то, что лежало на поверхности:

— Повелитель! Я желаю стать твоим воином!

Юноша медленно и значительно наклонил голову, после долгого молчания выговорил:

— Хорошо, воин, я понимаю твои чувства… После вчерашнего происшествия ты не первый… Ты совершишь драббату и присоединишься к моим непобедимым воинам. А пока ты мой гость. Пока на крыше готовят все необходимое для драббаты, не выпьешь ли ты вина со мной и с другом дома?

— С удовольствием! — галантно проговорил Зотик. — Я проделал большой путь.

На Арефа никто не обращал внимания. Наверное, здесь могли быть воинами только совершеннолетние. Ареф что-то порывался сказать, но его довольно неназойливо, тем не менее бесцеремонно, оттеснили в задние ряды процессии, двинувшейся во дворец. Однако процессия воинов куда-то свернула, и Зотик лишь в обществе повелителя шел дальше. Коридоры были узкими, едва ли троим в ряд пройти, с многочисленными дверями, сдвигающимися в сторону. Зотик так и не понял, из какого материала внутренние перегородки дворца; гладкие, без всякого намека на швы и стыки, снежно-белые, какие-то даже холодные на вид. Зотик вспомнил, как ему рассказывал один парень из абордажной команды Беззубого Жана, художник, волею судьбы занесенный в пираты, что некоторые земные художники, жуткие снобы, помешанные на старине, делают полотно для своих картин по старинному рецепту из рисовой соломы, под названием картон. Очень похоже, что внутренние переборки во дворце как раз из картона.

Наконец пришли в зал, размером примерно десять на десять метров, с низким потолком, и, в отличие от коридоров, с черными лакированными деревянными стенами. Посреди зала стоял маленький низенький столик и три плетеные кресла вокруг него. На столике возвышался невероятной, музейной изящности кувшин и три белые, похожие на цветы лилии, чашечки. Ареф опять попытался что-то сказать Зотику, но повелитель повелительным жестом отослал его к дальней стене. После чего повелитель уселся в кресло, жестом указал Зотику на соседнее. С шорохом отъехала в сторону одна из четырех дверей, ведущих в зал, в проеме стоял Халим Филлогоний в роскошной серой, с платиновыми блестками, хламиде, с мечом и бластером на поясе. Лицо его медленно серело, вытягивалось, и Зотику даже показалось, что он машинально дернулся назад, бежать. Но тут же взял себя в руки, и с широченной улыбкой направился к столу, протягивая вперед обе руки, при этом радостно крича: