Уильям Беркетт - Спящая планета

Донован припарковался и заспешил вслед за группой горожан, ищущих укрытие. Едва он пристроился в хвосте, как появился смотритель, который провел их через какую-то дверь, а потом через бесконечную череду лестниц. Группа спускалась вниз в мрачном молчании. Прошло довольно много времени, прежде чем смотритель остановился перед стальной дверью и открыл ее. В помещении, где они оказались, стояло множество деревянных скамеек, а в углу была отгорожена еще одна комнатка. На шкафу стоял коротковолновый приемник. Под потолком тянулись желтые горизонтальные балки, с них свисали матовые электрические лампочки.

Толпа быстро заполнила скамейки. Донован сел в стороне и закурил сигарету.

На лестнице раздался звук тяжелых шагов, как оказалось, это был полицейский. Он закрыл за собой дверь и быстро огляделся.

Его взгляд остановился на сигарете Донована.

Гаси бычок, — приказал он и пошел к приемнику.

Донован продолжал курить.

Коп, должно быть, затылком почувствовал, что ему не подчинились. Какой-то миг он, казалось, был в затруднении, потом сделал шаг вперед, а рука угрожающе потянулась к дубинке.

— Может, ты плохо слышишь? Я сказал: гаси сигарету.

— Я хорошо слышу. Но с какой стати я должен это делать?

— Выбрось его.

— Но…

— Никаких «но».

Полицейский отстегнул дубинку и ткнул ею в листок с правилами поведения в убежище, прикрепленный к двери:

— Видишь это? Я знаю их наизусть. Здесь сказано, что полицейский офицер, будь он на службе или нет, командует в любом убежище, где он найдет укрытие.

— Ну и что?

— То, что гаси бычок или схлопочешь.

В своем нынешнем настроении Донован был больше настроен схлопотать, но, принимая во внимание обстоятельства, сдержался. Сигарета потухла под его каблуком.

— Доволен, шеф?

— Желаешь поумничать, а? — Полицейский холодно окинул его взглядом.

— Вовсе нет, — возразил Донован, не дрогнув под его пристальным взором, — я просто интересуюсь, почему вы запрещаете мне это маленькое удовольствие. Вы ведь бросаетесь на кого попало, чтобы самому успокоить нервы, разве не так?

— Нет, — сказал полицейский не слишком твердо, — это не так.

— Тогда в чем дело?

— Просто я терпеть не могу, когда курят у меня под носом. А теперь заткнись!

Донован счел за лучшее промолчать.

Радио затрещало, и из него донеслось:

— Максимальная тревога! Максимальная тревога! Центральный контрольный пост в Канаде сообщает: три мощные волны нападения идут со стороны Юпитера. Повторяю, максимальная тревога! Первая атака инопланетян — через пятнадцать минут.

Над головами раздался жуткий грохот. Стены убежища слегка затряслись, все задрожало, с потолка посыпалась пыль. Люди замерли, ожидая новых взрывов.

Но все было тихо.

Смотритель поднялся на ноги (он инстинктивно упал на пол) и вытер пот со лба.

— Ну и ну! — выдохнул он дрожащим голосом. — Чуть не накрыло! Спорю, что в Лондоне не осталось ни одного целого стекла.

— Стекла можно заменить, — отозвался чей-то голос. — Я лично буду счастлив, если город остался цел.

— Я тоже, — подхватил другой.

Полицейский нахмурился:

— Вы не должны так говорить — нам не о чем беспокоиться.

Но его бодрая тирада была испорчена смачным зевком.

Донован повернулся к соседу:

— Он говорит, что мы не должны беспокоиться о таких вещах, как вражеские корабли, а под конец зевает, как больной бегемот. Что вы думаете…

Он так и не закончил фразу.

Его сосед, похожий на поросенка человечек, прижимавший свой потрепанный «дипломат» к помятому костюму, мешком сполз по стене. Его рот был полуоткрыт: поросеночек пребывал в стране сновидений.

Донован взглянул на полицейского. Тот цеплялся за опорную стойку, как будто она была соломинкой из пословицы, а он — тем самым утопающим. Затем страж порядка соскользнул вниз по стойке и раскинулся у ее основания. Теперь казалось, что он молится тошнотворной пятнадцативаттной лампочке, укрепленной под потолком.

Смотритель поднялся со своего места и без большого интереса посмотрел на лежащего по лицейского.

— Похоже, он чуть не упал, — сказал он слабым голосом. Потом зевнул.

— Вам не кажется это странным? — полюбопытствовал Донован.

Смотритель взглянул на него, по совиному хлопая глазами, сдвигая ладонью свой шлем все дальше и дальше назад, пока тот не свалился и не стукнулся об пол с резким звоном. Янтарная мигалка вспыхнула и погасла.

— Что вы сказали?

— Вы не думаете, что он потерял сознание? — начал Донован и осекся, так как новая волна рева двигателей пронеслась с севера и затихла на юго-востоке. Когда вновь воцарилась тишина, он услышал звук, которого раньше не было в убежище.

Храп.

Он присмотрелся к собравшимся, и озноб пробежал у него по спине.

Три четверти находившихся в убежище распростерлись на полу, либо прислонились к стенам, либо скорчились в самых невообразимых позах. Пока он смотрел, его глаза заслезились, и он энергично потер их. Воздух убежища вдруг показался невыносимо разреженным. Он снова моргнул. И снова. Казалось, что комната слегка закружилась.

Шлеп!

Он вяло повернул голову и не слишком удивился, увидев на полу смотрителя, одна рука которого по братски обнимала широкие плечи полицейского, другая была придавлена коротковолновым приемником, который он, падая, стащил со шкафа.

Тут в убежище наметилось какое то движение. Донован взглянул вверх.

Потолок рушился ему на голову.

Он непроизвольно закричал, выбросив руки вверх.

Но удара не последовало. Он осторожно опустил руки, изо всех сил продолжая таращиться в потолок. Тот был снова на месте. Нет, не совсем. Разве он не полз осторожно вниз, стараясь захватить Донована врасплох?

В следующий момент Донован из последних сил яростно рванул дверь, затем стрелой пронесся по металлическим лестницам, перепрыгивая сразу через четыре ступеньки, с ловкостью, замечательной даже для ног робота. Он проскочил коридор и выбежал на холодный ночной воздух. Прислонившись к стене, он старался унять одышку.

Вдалеке раздавалось невнятное бормотание двигателей, и Донован взглянул в небо.

Повсюду то гроздьями, то попарно расцвета ли синие круги — они возникали и мягко опускались, подобно первому зимнему снегу. У Донована отпала челюсть. Он хорошо знал по теленовостям, что это было.

Парашютисты!

Космическая пехота ллари, спускавшаяся на антигравах. И сопротивления им никто не оказывал. Ничто не мешало их приземлению — ни ракеты, ни самолеты, ни автоматические пушки, ни лучи огнеметов. Даже камня никто не бросил.

Донован снова побежал.

Он обогнул два угла и пересек три улицы, прежде чем наскочил на цепочку худых, высоких фигур, стоявших на перекрестке. Он влетел в середину цепочки, чем вызвал удивленные восклицания и некоторую суматоху. У него было время выхватить пистолет и открыть огонь, прежде чем десантники пришли в себя и кинулись к укрытию, оставив двоих убитых на тротуаре.