А. Азимов - Роботы утренней зари

— Клянусь всеми звездами, не знаю. Что бы мне ни приходило в голову, я и представить себе не мог, что Глэдии придет в голову фантазия выйти замуж за робота, хотя и за человекоподобного.

Бейли кивнул и поднял руку.

— Я верю вам. Не думаю, чтобы вы были настолько прекрасным актером, чтобы обмануть меня притворной искренностью. Но я должен знать, была ли возможность…

— Нет, не было. Чтобы я предвидел такую ситуацию, чтобы по каким-то причинам намеренно создал это отвратительное вдовство? Ни в коем случае. Это немыслимо, и я этого не замышлял. Мистер Бейли, что бы я ни имел в виду, помещая Джандера в ее дом, я имел в виду благо. А этого я не имел в виду. Говорить о предполагаемом благе — плохая защита, я понимаю, но лучшей я не могу предложить.

— Ладно, оставим это. Но то, что я имею предложить, может оказаться решением проблемы.

Фастольф глубоко вздохнул и сел, как-то диковато взглянув на Бейли.

— Вы намекнули на это, вернувшись от Глэдии. Вы сказали, что у вас есть ключ к разгадке. Зачем же вы заставили меня пройти через все это?

— Мне очень жаль, но без «всего этого» ключ не имеет смысла.

— Ну, ладно, давайте насчет ключа.

— Так вот: Джандер оказался в положении, которое вы, величайший теоретик роботехники, не предвидели, по вашему собственному утверждению. Он был так приятен Глэдии, что она влюбилась в него и считала своим мужем. Что если, будучи приятным, он был также и неприятным ей?

— Я не вполне улавливаю.

— А вот смотрите. Она несколько скрытна в этом вопросе. Я слышал, что на Авроре сексуальный вопрос не та вещь, которую скрывают любой ценой.

— Мы не передаем этого по гиперволне, — сухо сказал Фастольф, — но не делаем из этого большей тайны, чем из других чисто личных дел. Мы обычно знаем, кто был чьим последним партнером, и в кругу друзей часто обсуждаем, насколько хорош или плох тот или иной партнер, или они оба. Это просто случайная болтовня.

— Да, но вы ничего не знали о связи Глэдии с Джандером.

— Я подозревал…

— Это не одно и то же. Она вам ничего не говорила. Вы ничего не замечали. Ваши роботы вам ничего не сообщали. Она держала это в секрете даже от вас, своего лучшего друга. Ясно, что ее роботы получили приказ помалкивать о Джандере, да и сам Джандер наверняка был тоже проинструктирован соответственно.

— Я полагаю, что это правильное заключение.

— Почему она так сделала, доктор Фастольф?

— Наверное, по солярианской манере скрытности насчет секса.

— Иначе говоря, она стыдилась?

— У нее не было причин стыдиться, хотя намерение назвать Джандера мужем вызвало бы насмешку.

— Это она могла бы скрыть, не скрывая всего остального. Предположим, что она, как солярианка, стыдилась.

— Ну, и что из этого?

— Никто не радуется, если ему стыдно, и она могла упрекать Джандера за это — многие стремятся свалить на кого-то вину за неприятности, в которых виноваты сами.

— Ну, и…

— Может быть, были случаи, когда вспыльчивая Глэдия разражалась слезами и упрекала Джандера, что он источник ее стыда и несчастья. Она могла быстро успокоиться и извиниться, но не считал ли Джандер, что он и в самом деле источник ее бед?

— Мог.

— Не мог ли Джандер думать, что, продолжая эти отношения, он делает ее несчастной, а отказавшись, тоже сделает ее несчастной? В обоих случаях он нарушает Первый Закон, и единственным решением может быть полное бездействие. И он вошел в умственное замораживание. Вы сами рассказывали мне о роботе-телепате, введенном в стасис роботехником.

— Сьюзен Келвин. Значит, вы смоделировали ваш сценарий по этой легенде. Очень изобретательно, но это не пойдет, Бейли.

— Почему?

— Допустим, что этот рассказ — не просто фантастическая легенда. Давайте примем ее всерьез. Но между ней и ситуацией Джандера нет параллели. Сьюзен Келвин имела дело с невероятно примитивным роботом, какой в наше время не получил бы даже статуса игрушки. Он мог оперировать только такими понятиями: А — создает несчастье, не-А — создает несчастье. Отсюда умственное замораживание. А любой современный робот сравнивает, какая из двух ситуаций — А или не-А — наносит больше вреда и быстро выбирает меньшее зло. Шанс, что он сочтет альтернативы абсолютно равными, ничтожен, но даже в таком случае современный робот снабжен фактором случайного выбора и выбирает наугад, совершенно непредсказуемым образом, А или не-А, и следует ему, не задумываясь. Он не придет к идее умственного замораживания.

— Значит, сам Джандер не мог прийти к нему. Но вы говорили, что в ы могли бы произвести это.

— В случае человекоподобного позитронного мозга есть способ отвести фактор случайного выбора, и он целиком зависит от конструкции этого мозга. Даже если вы знаете базисную теорию, это очень длительный и трудный процесс — сбить, так сказать, робота с пути ловко направленными вопросами и приказами, которые в конечном счете приведут к замораживанию. Случайно этого сделать нельзя, и простое наличие видимого противоречия в одновременных чувствах любви и стыда не сработает без тщательной количественной подгонки в самых необычных условиях. Мы остаемся, как я уже говорил, с неопределенным шансом как единственной возможностью.

— Но ваши враги обвиняют вас в этом. Не можем ли мы утверждать, что Джандер впал в умственное замораживание из-за конфликта, вызванного любовью и стыдом Глэдии? Будет ли это звучать правдоподобно?

— Мистер Бейли, вы слишком нетерпеливы. Подумайте серьезно. Если мы попробуем выйти из положения таким бесчестным способом, каковы будут последствия? Не говоря уже о стыде и горе, которые это принесет Глэдии, она еще будет страдать не только от потери Джандера, но и от сознания, что она сама виновата в этой потере, если она в самом деле стыдилась и говорила ему об этом. Я бы не хотел этого, так что давайте оставим это, если можно. Кроме того, мои враги могут сказать, что я именно для того и отдал ей Джандера, чтобы свалить на нее все, что случилось. Они скажут, что я сделал это для проверки метода умственного замораживания и отвел от себя всякую ответственность. Мы окажемся в худшем положении, чем сейчас, потому что меня обвинят не только в интриганстве, но и в чудовищно непорядочном поведении по отношению к ничего не подозревавшей женщине, другом которой я себя называл.

Бейли пожал плечами:

— Они не могут…

— Могут. Вы сами были почти склонны так думать всего несколько минут назад.

Бейли покраснел и, не глядя на Фастольфа, сказал:

— Вы правы, я не подумал, и теперь могу только просить у вас извинения. Мне очень стыдно. Видимо, единственный путь — правда, если мы сможем обнаружить ее.

— Не отчаивайтесь. Вы уже открыли события, о которых я никогда не думал. Вы можете открыть больше, и постепенно вся тайна станет для нас явной. Какой следующий шаг вы собираетесь сделать?