Александр Беляев - Под небом Арктики

Джим старался так, что на его темном лбу выступили капельки пота.

Игнат ближе познакомился со штурманом Фомой Груздевым и узнал его биографию. Груздев тридцать лет провел в тайге. Он — охотник-следопыт — исколесил Сибирь от Урала до Камчатки и много повидал на своем веку. Был и на приисках, но там ему не понравилось.

– «Злато, злато! Сколько из-за тебя зла-то!» — любил он повторять, рассказывая об Алдане царских времен. — Народ там был поганый. На злате помешанный. Вот, к слову, быль, а не выдумка. Отплывает на устье Куты приискатель. А у него жена да двое детей. Жена с детьми на берег пришла: «Возьми меня, — говорит, — с собой. Что мне с детьми одной делать?» А у приискателя только золото на уме. Послал жену подальше. Веслом лодку отпихнул. Песню запел. Жена одного ребенка в реку бросила и другим размахнулась. Другого успели отнять, а первый так и потонул. А приискатель — хоть бы что. Даже песню петь не бросил — уехал…

– Как же ты попал на «Тайгу»? — спросил Игнат.

– Знаю тайгу, вот и попал на «Тайгу». Тайга — она такая, что и карты не помогут. Сколько этих экспедиций видал я! Едут люди и с картами, и с компасами, а заедут в болото — и лошадей и себя погубят. Тайгу знать надо. Или вот на таком корабле ездить…

– Тебе нравится на «Тайге»? Не скучаешь по охоте?

– Бывает. Привык я бродить. И к «Тайге» привык. Люди хорошие. Как остановка — я ружьишко за плечи и пошел бродить. Провиант доставляю. И мне приятно, и все довольны.

Он посмотрел на горизонт и, тряхнув головой, пробурчал себе в усы:

– Пакостное место. Иди-ка, паря, к капитану да скажи ему, чтоб объехал он это болотце.

Игнат отправился к Симакову и передал ему совет Фомы.

– Мы должны испытать «Тайгу» во всяких условиях, — ответил Симаков.

– Твое дело, — проворчал Фома.

«Тайга» вошла в заболоченную низину, поросшую по краям осокой. Множество диких гусей снялось и с громким гоготаньем пролетело над «Тайгой».

«Тайга» двигалась все медленнее. День был хмурый, осенний, похожий на глубокие сумерки. Низкие тучи смешивались с туманом, поднимавшимся над землей. Пестрые краски осени тускнели. Преобладал серый и черный цвет.

Внутри «Тайги» зажглись уже огни. Из круглых иллюминаторов на лужи и засохшую траву падали лучи света, ползли по земле и вдруг, остановившись, осветили кочки, поросшие мхом, морошкой, голубикой…

– Приехали! — ухмыльнулся Фома.

Широкие, тяжелые колеса «Тайги» увязли в топкой тине. Симаков приказал перейти на гусеничный ход. Механизмы работали хорошо, замена произошла быстро.

– Полный ход!

«Тайга» двинулась, проползла несколько метров и снова остановилась.

– Задний ход! — крикнул Симаков в машинное отделение.

Корпус «Тайги» задрожал от напряжения, но «Тайга» по-прежнему стояла на месте.

– Прочно сели, — сказал Игнат. — Придется опять авралить.

– Да, — коротко ответил Симаков.

Зазвонил колокол. Весь экипаж поднялся на палубу. Симаков объяснил положение. Надо очистить грязь, набившуюся в ленты гусеничного хода и под корпус судна. Все вооружились лопатами и принялись за работу.

– Когда ледокол затирает льдом, никто не говорит, что ледоколы — негодная вещь и что поэтому надо признать себя побежденными стихией и отказаться от плавания в полярных морях, — сказал Симаков, работая с Игнатом.

Уже совсем стемнело, и пришлось зажечь прожекторы. От работы всем было жарко. К ночи подул с севера ветер, разогнал тучи. С ветром пришел холод. Лужи затянулись тонким льдом. Болотная тина твердела, как замешанный бетон.

– А что, если разложить костры и отогреть землю? — предложила Камнева.

Симаков оглянулся. Кругом ни кустика. Надо потратить немало времени, чтобы найти в этой пустыне дров для костров. Лес уже далеко. Да и не помогут костры…

В полночь измученные люди бросили лопаты. Решили отдохнуть и назавтра снова приняться за работу.

Утром подул южный ветер, потеплело, и лед растаял. Но «Тайга» по-прежнему стояла неподвижно.

Джим бросил лопату и побежал, прыгая с кочки на кочку, в сторону от «Тайги», на небольшую возвышенность. Он пробыл там некоторое время и затем вернулся возбужденный, улыбаясь.

– Олл-райт! Я придумал! — крикнул он еще издали. — Там, на пригорке, озерцо. Много воды. Надо взять шланги и перекачать воду сюда. Тина станет жидкой…

– И мы увязнем еще глубже, — добавил Игнат. — Эх ты, изобретатель!

Лицо Джима вытянулось. Но Симаков задумался.

– Тихий задний ход! — приказал Симаков Жукову, взобравшись на свой капитанский мостик.

Путешественники стояли на палубе и ожидали, что будет дальше. «Тайга» качнулась, медленно двинулась назад, приостановилась, еще раз двинулась, снова остановилась… В четверть часа вездеход прошел всего десяток метров. Но он явно вылезал из вязкой низины, приближаясь к более плотной почве. Лопасти колес начали захватывать липкую грязь.

– Сменить лопасти на гусеницу!

– Не спеши смеяться над ним, — сказал он Игнату. — Ты еще не знаком с конструкцией «Тайги». Джим дает неплохой совет. Если здесь будет достаточно воды, она приподнимет корпус «Тайги». Мы пустим в ход ребристые колеса. Они будут играть роль и пароходных и сухопутных колес…

– Мы наберем целые тонны илу, — возразил Игнат.

– Посмотрим, — ответил Симаков.

Собрали и соединили пожарные шланги, но их всех не хватило до озерца. Пришлось прорыть небольшой канал. Наконец вода была пущена и начала быстро заполнять низину. Гусеничный ход был сменен на колесно-лопастный.

«Тайга» пошла еще быстрее и наконец вышла из топкого места. Задним ходом она двигалась еще некоторое время, затем повернула и начала обходить гиблую низину.

В тот же день змеевики заявили, что у них кончились продукты.

– Идем спускать «Змея», — предложил Дудин Игнату. Они прошли на корму. Дудин выключил ток, идущий по тросу со «Змея», и начал наматывать на электрическую лебедку этот тонкий стальной трос. «Змей» спускался все ниже и вырастал на глазах. Игнат отчетливо видел стоящих у перил площадки Тестова и Гринева. Они махали ему рукой и что-то кричали. Хвост «Змея» коснулся земли. Еще через несколько минут огромное сооружение плавно опустилось и стало на выдвижные подпорки. Игнат быстро сбежал по трапу и направился к «Змею». Змеевики шли уже к нему навстречу.

– Ну, показывайте ваше поднебесное жилище, — сказал он.

– И мне покажите, — отозвался за его спиной Джим.

«Змей» стоял на земле и легко покачивался. Взлезать пришлось по веревочному трапу.

– У вас тут внизу еще тепло, — сказал Тестов. Он был в меховой шубе, валенках, шапке, как и его товарищ.

– А у вас на высоте? — спросил Игнат.

– Злющий, холодный ветер.

Посередине огороженной площадки находился небольшой домик, отопляемый и освещаемый электричеством. Холодный ветер превращался генератором в свет и в тепло. Шкаф для продуктов, столик, два стула и одна висячая койка, в которой спали змеевики по очереди. Электрические нагреватели, плитки, радиоприемник, небольшая радиостанция, телевизор. На столе ящичек с книгами и другой, поменьше, — аптечный. На открытой площадке метеорологические инструменты, анемометр, барограф, термометр.