Александр Беляев - Под небом Арктики

– В одну ночь! То-то север! И земля бела, — сказал Игнат, наблюдая побелевшую тайгу. Стало светлее и словно еще просторнее.

Земля замерзла, и «Тайга» быстро подвигалась вперед. Вездеход изменил своему северо-восточному направлению и шел почти прямо на север. Первые лучи солнца осветили блестящую поверхность речки. «Тайга» быстро направилась к ней, спускаясь к воде по отлогому берегу.

Ломая тонкий лед, «Тайга» вошла в реку и, медленно покачиваясь, поплыла.

– Молодец Симаков! — воскликнул Игнат.

«Тайга» шла по течению, выискивая место для переправы. Но противоположный берег был очень крутой.

– Это уже хуже, — рассуждал Игнат. — Вездеход все-таки — не вездеход. На крутой берег подняться не может. Тут, пожалуй, и я ничего не придумаю. Нельзя же изобрести танк, который бы лазал по стенам.

Это путешествие продолжалось весь день. И только к вечеру невдалеке от впадения притока в Таймыр «Тайга» вышла на другой берег, значительно отклонившись от курса. Теперь, направляясь к мысу Челюскин, приходилось идти на северо-восток.

Вновь пошел снег.

«Тайга» сменила колеса на лыжи и быстро шла на север, гудя всеми пропеллерами. Труба и роторы были уложены, чтобы уменьшить сопротивление.

– А «Змей» должен сильно тормозить. Теперь хоть отрежь его.

– Идем на аккумуляторах, — сказал Тестов. — Тебе повезло. Надоело, верно, летать на «Змее»? «Змея» тоже скоро уложим. Вон лебедка уже заработала.

– Куда же его уложить, этакую громадину?

– Он у нас складной. На палубу и уложим, — ответил Тестов.

– А аккумуляторы истощатся, что тогда?

– Мы остановимся у станции подземной газификации. До нее хватит. А пока там стоять будем, опять заработают все ветряки и запасут новые «консервы» электричества. Их хватит до самого Челюскина. Вот когда прокатимся с шиком!

«Змей» снижался, Игнат уже без бинокля хорошо видел Джима и махал ему своей шапкой-ушанкой.

«Тайга» скользила на лыжах по снегу со скоростью пятнадцати километров в час.

– Неплохая скорость для такой махины, — говорил Игнат. — Все-таки ты молодец, Симаков.

Капитан повеселел. Стоя на своем капитанском мостике, он говорил Игнату:

– В этих широтах санная дорога стоит по крайней мере восемь месяцев в году. Если бы «Тайга» была приспособлена только для зимы, она и в этом случае оправдала бы себя. Ведь только благодаря ей теперь можно производить изыскания и полярной зимой. Насколько это ускоряет наше освоение Арктики!

Приближающаяся полярная ночь скверно влияла на Джима. Его организм слишком привык к солнцу, его зрение — к яркому освещению. Игнат заметил, что Джим видит хуже его, и предполагал, что у Джима вообще плохое зрение, пока не понял, что глаза у Джима еще не приспособились к скудному освещению севера.

Игнат прошел к каюте Джима и еще в коридоре услыхал ноющие звуки гавайской гитары, с которой Джим не расставался. Из этого инструмента, как будто приспособленного для жалобных стенаний, веселый Джолли еще недавно извлекал брызжущие весельем трели и рулады. Но теперь гитара печально роняла вибрирующие звуки, словно оплакивая умирающее солнце.

– Грустишь? — спросил Игнат, входя в каюту. Джим печально улыбнулся и продолжал молча терзать струны своими ловкими черными пальцами. — О чем или о ком? — продолжал Игнат свой допрос. Джим не отвечал. — О солнце плачешь? — продолжал Игнат. — Скучная страна? Негодный климат? Дикая, безлюдная, слепая, мертвая пустыня? Белый саван снега?.. Где зеленая травка? Где розовые, красные, лиловые цветы? Дайте мне весеннюю ветку миндаля с розовыми цветами! И чтобы на ней сидела райская птичка и пела веселые песни. Ти-ти-ли! Ти-ти-ли! И чтобы бананы падали в рот, а зеленые попугаи кричали: «Да здравствует солнце!» И обезьяны качались на хвостах, — начал Игнат декламировать под музыку. — Об этом поешь? Об этом плачешь? Жаль, я не поэт. Жаль, что с нами нет Степана Асаткина. Он сочинил бы этакие бананные стансы под твою музыку, и вы распевали бы их вместе. Тебе надо познакомиться с ним.

А только вот что, дружище… — И Игнат подсел к Джиму, положил ему руку на плечо. — Ты приехал в эти мрачные полярные места из своей Флориды, которая купается в солнце, не зная зимы и снега. Ведь снега там нет? Почему ты приехал сюда? Потому, что солнца там много, а людей еще больше. Тут солнца нет, но зато места для людей хоть отбавляй.

– Свободного места еще в солнечных странах много, — ответил Джим.

– Так ведь там мы тоже не сидим сложа руки. Пустыни в поля, в сады переделываем. Доберемся и до других мировых пустынь. Но нельзя же и о таком кусочке не подумать, как наш Север. Ведь тут богатства непочатый край.

Джим рванул струны. Послышался дикий аккорд.

– Попробуй уговорить нашего штурмана Фому уехать с тобой отсюда в твою Флориду. Ни за какие бананы не поедет. Но я не о том. Человек ко всему привыкает. А вот нам надо так устроить жизнь, чтобы и приезжий человек вроде тебя не скучал, не томился по солнцу…

– Вы не можете приказать солнцу, чтобы оно светило здесь, как в тропиках, — сказал Джим.

– А мы и не будем приказывать ему. Мы сами смастерим здесь и свет, и тепло, и солнце, и тропики. И даже бананы тебе вырастим в оранжереях, если ты без них жить не можешь. Подумай, стоит ли за это дело взяться? Победить тьму, холод, льды. Раздвинуть вширь нашу планету, которая становится тесновата.

– Мечты, — меланхолически отозвался Джим.

Игнат даже кулаком по столу стукнул.

– А электрификация такой страны, как бывшая «Расея», — не мечты? А Днепрогэсы — не мечты? Переделка пустынь в сады — не мечты? Наши солнечные, ветросиловые установки — не мечты? И ты своими руками мог ощупать эти мечты. А этот «Змей» — не мечта? А «Тайга», на которой мы с комфортом путешествуем, — не мечта? И, наконец, новые люди — это не мечта? Друг мой, ты еще не вошел во вкус этой увлекательной работы: мечтать, чтобы тотчас превращать мечту в действительность. Вот как войдешь в эту работу, так у тебя просто не останется времени на меланхолию. Мечты!.. — все еще волновался Игнат. — Вот, подожди, приедем в Челюскин, посмотрим на «Ледяной город». Ты увидишь еще одну мечту, которую можно ощупать руками, мечту, созданную людьми. «Даешь солнце» — говоришь? Дадим тебе солнце. И если не выполню обещания — можешь ехать в свою Флориду и назвать меня обманщиком.

– Во Флориду я не вернусь. Но я тогда поеду в Узбекистан.

– Можешь поехать и в наше Закавказье. Там найдешь настоящую Флориду. Апельсины, лимоны, корица, гвоздика, ваниль, ананасы, какао. Чего твоя тропическая душа пожелает. Но я уверяю тебя, что ты и в «Ледяном городе» найдешь солнце. И даже будешь есть апельсины. Если не доморощенные, так привозные.