Лайт Дэйтон - Муравейник

Пугают только этой пустыней, а на самом деле… Солнце печет, вот и все. Ничего страшного. Небось, когда в восемь дождей маленькая Кира потерялась в Дальней галерее, было куда как хуже. Тогда ее до смерти перепугали мокрицы — твари неприятные, но безобидные.

Тут девушка вздрогнула. Ей вспомнились слова Редара: «Пустыня не любит беспечных. Она их наказывает», «В пустыне всегда опасно, здесь все может убить». Она тогда не поверила — и зря: тот огромный черный жук, что так стремительно кинулся на них из-за бархана, до сих пор иногда снится ей. И если бы не Редар…

Но теперь-то его нет. Некому защитить ее от всех ужасов пустыни. И в любой момент, может статься, прямо сейчас жуткая неведомая тварь подбирается к ней сзади.

Кира в ужасе оглянулась. Фу-у-у… Никого. Мертвые пески, хватит, прекрати! Так можно себя до чего угодно довести. Нет тут никого — успокойся. В такую жару, небось, даже муравьи по норам сидят — Салестер говорил, что рыжие умеют рыть не хуже людей и…

Чуть слышно зашуршал песок, осыпаясь под чьими-то осторожными шагами. Кира встрепенулась: муравьи! Нашли ее и сейчас сцапают. Она подхватила перевязь и, как была — босиком, обжигая непривычные ноги о раскаленный песок, бросилась прочь. Куда, в какую сторону — она не смотрела. Лишь бы подальше от этих шестилапых тварей…

— Эй… эй… сто-ой! Ты куда?!

Кира обернулась. У бархана стоял ухмыляясь жилистый охотник с длинными, до плеч, волосами. В одной руке он сжимал копье, а другой держал над головой ее сандалии.

— Постой, девочка… Ты вот забыла.

Лицо охотника показалось ей знакомым. На Кромке было много семей пустынников, всех не упомнишь, — в Угловой пещере, наверное, встречались. Хоть сама Кира ничего не выменивала, но часто крутилась там, рассчитывая услышать новости из песков, а когда-то — в ожидании прихода Редара.

— Надень, — сказал незнакомец насмешливо, — босиком по песку шастать — не для твоих ножек!

Кира надела сандалии, затянула на лодыжках ремешки. Обожженная кожа сразу же отозвалась болью.

— Ты откуда, чудо? — спросил охотник, когда она выпрямилась и независимо взглянула ему в глаза.

— Я… я из пещер…

— Вижу. А здесь-то что делаешь? Кира насупилась.

— А ты кто такой, чтоб спрашивать?

— Ой-ой, — он шутливо заслонился локтем, — не гневайся на меня… Постой-ка, — мужчина сделал пару шагов к ней, внимательно всматриваясь. — А ты не внучка пещерной Правительницы, а? Лицо твое мне знакомо, да и гонор, — он усмехнулся, — тоже… Вылитая бабушка.

Охотник сначала поклонился, потом осторожно обхватил своей рукой маленький Кирин кулачок — так приветствовали друг друга в Серых скалах.

— Ты — Кира, правильно? Да не пугайся ты! Я дюжину восходов назад с Зинвалом еду вам в пещеры приносил. Кребусом меня зовут, ну, вспомнила?

Кира долго молчала, пытливо разглядывала пустынника. Наконец, что-то решив для себя, спросила:

— Кребус… Ты знаешь Богвара?

— А как же! Мы с ним три-четыре раза за луну вместе в пески ходим. Да и живем почти рядом — от мрей норы до его порога всего-то пару сотен перестрелов.

— Можешь меня к нему проводить?

Если охотник и удивился просьбе, то вида не показал, лишь пожал плечами.

— Путь не самый близкий, а мне, — он ткнул пальцем в пояс, к которому была привязана убитая песчаная крыса, — еще две таких же добыть надо, если я хочу, чтобы моя младшенькая сегодня сытой заснула.

— Ладно, сама найду. Спасибо за помощь.

— Да погоди ты! Вы все там у себя в пещерах такие обидчивые? Слушай лучше. Тебе сейчас по пустыне ходить — верная погибель. И нечего на меня глазами зыркать! Я же вижу — язык на плече, ноги дрожат… Не говоря уж о том, что любая тварь тебя заловит играючи. А ты ее заметишь, когда она тебя есть начнет.

— Ничего подобного! Меня учили…

— Кто? Да я по твоим следам от самых Близнецов шел — тебя кто угодно выследить может! Ты дважды прошагала в шаге от нор скорпионов, едва не наступив на них, и жива до сих пор только потому, что хозяева были сыты и спали. Готов поклясться, ты этих нор даже не заметила! А десять перестрелов назад я спугнул хищную сороконожку, которая ползла за тобой и уже приноравливалась, как бы получше сцапать… Ну, вот что. Есть тут недалеко одна брошенная нора — думается мне, в самый раз…

— Для чего? — подозрительно спросила Кира.

— Для тебя! Зной переждать. Запомни, девочка, по пустыне ходят на восходе или незадолго до заката.

— А ты?

— Что я? Я привычный. Кроме того, в дальнюю дорогу и я бы сейчас не пошел — солнце палит, чуешь? Так что пойдем. До норы провожу, там подождешь меня. К вечеру я вернусь и отведу уж тебя к Богвару. Вода-то есть?

— Немного, — честно призналась Кира.

— Ох, горе мне с тобой. Ладно, будет тебе вода.

Брошенное жилище оказалось темной и неуютной норой с осыпающимися стенами. По своду расползались трещины, широкий, грубо отесанный камень, служивший когда-то ложем, покосился. Внутри стойко держался неприятный, неуловимо знакомый запах.

Но зато здесь было прохладно. Особенно после палящего зноя снаружи. Кире даже показалось, что она вот-вот задрожит и по коже побегут мурашки.

Кребус скептически огляделся.

— Сойдет. Лаз тут узкий, ни одна тварь к тебе не проберется. А у самых настырных муравьиный запах охоту отобьет. Жди.

Кира кивнула, присела прямо на вырубленное в песчанике ложе, блаженно вытянула ноги.

— Только ты обязательно приходи, ладно?

Наверное, она заснула. Ждала, ждала, не осмеливаясь высунуться наружу, — и заснула. На этот раз обошлось без кошмаров. Девушка несколько раз просыпалась, сонно оглядывалась по сторонам и, узнав наконец временное укровище, снова проваливалась в глубокое забытье.

Разбудил ее Кребус — охотник привычно скатился в лаз, улыбнулся:

— Вот и я. Повезло сегодня. Не иначе как ты удачу приносишь.

Кира засуетилась.

— Идем, да?

— Подожди. Я же говорю — удача, раньше срока еды добыл. Смотри-ка вот. Две крысы и бегунок, а солнце еще в полной силе, день не кончился. С тех пор, как шестилапые всю Кромку с ног на уши поставили, такого со мной не случалось.

Он стянул с плеча перевязь, положил рядом копье и тушки убитых животных.

— Как солнце горизонта коснется, так и пойдем. Отдыхай пока.

Кребус оказался человеком веселым, болтливым, немного насмешливым. Постепенно он разговорил Киру, отвлекая ее от грустных мыслей. Охотника интересовала борьба с муравьями, планы пещерников — и что по поводу всего этого думает Айрис.

Кира отвечала сначала вяло, потом вроде оттаяла и сама не заметила, как увлеклась беседой. И вдруг…

— Слушай, а как там этот парень с Солончака? Редар? Ну, Богваров родственник. Он, говорят, у вас поселился. Зинвал мне как-то привирал, что он чуть ли не главным советником у бабушки твоей заделался. Правда это?