Петр Воронин - Прыжок в послезавтра

– Ах, нехорошо! То вы отключались, то она… Зачем так? Что у нее за секреты от меня, почему разучились мы понимать друг друга? Не в лад поем, будто оглохли. Раньше не было так.

Он горячился явно сверх обычного.

Все вышли на террасу. После вылазки в тундру с ее морозом и пургой было особенно приятно понежиться в тепле, вдыхая напоенный ароматами цветов и зелени воздух. Валентин вытянулся в кресле, полузакрыв глаза.

Прежде бы, в его первой жизни, такая благодать в Заполярье! Чтобы зелень, свет, простор. Как бы работалось и жилось!

В начале третьего подала о себе весточку Ноэми.

– Через сорок минут тебе, Валентин, и всем явиться ко мне!

Валентин не включал станцию изображений, и без того ясно представляя улыбающееся лицо девушки.

Пошли только Валентин с Филиппом. Халил, который безуспешно пытался связаться с Элей, заявил, что отправится за нею в ВИС.

– Увлеклась, все на свете позабыла… – сказал он. – И чем она увлеклась?

Ноэми, увидев входивших Валентина с Филиппом, огорченно воскликнула:

– А Халил что же? А Эля где?

Веселости у нее сразу поубавилось. Обращалась она преимущественно к Валентину, ответы выслушивала не всегда внимательно. Филипп вначале понуро отмалчивался; а потом и вовсе ушел, сославшись на неотложное дело. Ноэми виновато поглядела вслед ему.

– Он что же? Обиделся?

– Думаю, что нет… Все куда серьезней и сложнее… Он заслуживает большего, чем просто доброе отношение, наш Филипп…

– Он очень строгий… – с неожиданной робостью сказала Ноэми.

– К другим или к себе?

– Может быть, и к себе, Валентин… Но когда он рядом, я чувствую себя очень легкомысленной… Мне хочется сделать что-то такое, чтобы он убедился: я тоже кое-чего стою…

Валентин спросил:

– Можно узнать… ну, вот молодые люди… за что сейчас прежде всего любят? Какие достоинства обязательны?

– Достоинства? – Ноэми смутилась. – Не знаю… Наверное, красота. Еще ум, смелость, конечно… Нет, все не так, вернее, не просто так… Разве можно разложить человека, все его достоинства по полочкам, если он – вот он весь тут, он целое… Вот хоть Филипп. Разве узнаешь, какой он, если каждую черточку отдельно. Он ведь – целое, и нравится или не нравится весь… А я тебе кажусь, наверное, взбалмошной?

– Почему ты заговорила об этом? Ты красивая и добрая… А еще веселая.

– А Эля?

– Не надо о ней.

– Я всегда чуточку завидовала Эле, с самого детства. Она талантливая. Куда мне до нее. Вот почему ее любит Халил. А я не хочу, чтобы он любил ее.

– Ты считаешь, что он не достоин?

– Я этого не говорила… Его характер и мой характер, правда же, в чем-то схожи? Халил не будет счастлив с Элей, и она с ним тоже не будет. Эля, кажется, начинает это чувствовать.

– Ты любишь Халила?

Ноэми не ответила, но по тому, как вспыхнуло ее лицо, стало ясно: любит!

– Ты не настаивай, ладно?.. И лучше я расскажу об Эле. Вернее, ты сам увидишь все, что я помню о ней. Нет, нет, ты не отказывайся!.. Извини, ты не слишком внимателен к Эле.

Валентин не ответил. Да и что он мог сказать? Что это неправда? Что причина их отчужденности не в нем?

– Ну, ладно, – не без досады сказала Ноэми. – Я буду вспоминать не просто Элю, а наше детство. И еще как нас воспитывали… О, это очень любопытно.

Ноэми улыбнулась знакомой Валентину задорной и чуточку интригующей улыбкой. Но в глазах все еще таилась грусть.

Ноэми привела Валентина в одну из комнат, опустилась в кресло, жестом пригласила сесть напротив. Между ними был столик, на котором лежали похожие на шлемы головные уборы красный и синий.

– Пожалуйста, надень этот, – подвинула Ноэми красный шлем, а сама потянулась к синему. – Это еще новинка для всех – портативный дешифратор памяти. Мне дали один из опытных образцов на проверку. Ты удивлен? А я, между прочим, месяц назад получила звание и права рамэна… Так-то, брат Валентин! Небось, считал, что я умею только весело смеяться? – и строго сказала: – Приготовились! Даю затемнение.

Действительно, в комнате медленно наступили сумерки, а потом стало и вовсе темно.

– Ты видишь что-нибудь? Нет? – донесся из мрака негромкий голос Ноэми. – А теперь? Должно возникнуть голубое сияние… Есть?

– Ну, допустим…

– Допустим или есть?

– Ну, есть… – не очень уверенно сказал Валентин, думая о том, что, вероятно, так же или в чем-то схоже недавно расшифровывали его память.

Вдруг рядом, нет, даже не рядом, а в нем, в его мозге раздался голос Эли, и возникла она сама – нынешняя, – взрослая. А потом было странное чувство сострадания и заинтересованности, которую вызвали у него слова Эли:

“Ему нелегко. Я вижу, что нелегко… Но как помочь, я не знаю… Жить, когда лишился всего, даже привычных вещей, даже времени, к которому принадлежал, – очень трудно так жить. Он лишился всего этого, а к новому не привык…”

– Извини, – сказала Ноэми, отключив дешифратор, – Я, кажется, не то, что надо, вспомнила. Непривычно командовать своей памятью. Но я постараюсь исправиться, начну с детства… Мы с Элей воспитывались в одном интернате, с пяти лет, но я хорошо помню ее, пожалуй, года на три позднее… Сейчас увидишь.

Секунда-другая – и вот вновь, словно в нем самом, возникла картина просторного двора, обсаженного елями, снежный холм посредине и две перебрасывающиеся снежками группы ребят. Это было так похоже на спортивные баталии, в которых не раз участвовал в детстве сам Валентин. Восторг, азарт, страх, радость, завладевшие им сейчас, тоже были словно перенесены из его собственного детства, когда он так же вот старался доказать себе и другим, что не уступает в ловкости и смелости никому из сверстников…

Среди нападающих и маленькая Эля. Она карабкается по оледенелому склону, увертываясь от снежков, потом падает и катится вниз, но снова устремляется вперед. Сверху, с холма, трое мальчишек в малиновых остроконечных шапчонках – дружно “обстреливают” Элю. Один из снежков до крови разбивает ей нос, и она громко плачет, однако все равно карабкается вверх. Рядом с нею ползет по склону парнишка в голубом берете. Заметив кровь и слезы на лице Эли, он грозит кулаком тем, на холме, и с криком бросается вперед. А через минуту уже на вершине начинается свалка. Всех защитников сталкивают вниз, и Эля визжит от радости и победного восторга…

“Что ж, игра как игра, – думает Валентин. – Времена другие, а дети остаются детьми и придумывают похожие игры”.

Становится словно бы теплее на душе.

…А ребятишки выстроились в две шеренги лицом к лицу, как выстраивались когда-то команды футболистов после матча, и кто-то из взрослых вручил капитану “синих беретов” большой пакет со сладостями. Еще через минуту или две, посоветовавшись со своими товарищами, парнишка вышел на середину и сказал: “Мы благодарим за награду. Мы счастливы, что можем передать половину подарка побежденным. Пусть сделает это от нашего имени самая отважная и самая маленькая из нас Эля…”