Евгений Гаркушев - Плюшевые самураи (сборник)

– И каким же было это начало? – нетерпеливо спросил Игнатов. – Сотворил нас кто, или мы сами появились, от обезьян?

– На этот вопрос прошу разрешить не ответить. Это пошло бы во вред нашему контакту.

– Нечестно! – обиделся Игнатов. – Я на все твои вопросы отвечаю.

– Думаю, и ты не отвечал бы на все, – не полез за словом в карман ++. – А что касается честности, так я с тобой действительно честно играю. Чего бы проще – рассказывать тебе все, что твоя душа пожелает, а потом амнезировать, да и все.

– В смысле, амнезировать?

– Ну, память стереть, темнота… Думаешь, практикант что бы с тобой сделал? Память стер бы, в пригороде высадил. Как ночь прошла – неизвестно. Подумаешь, напился, глядя на Леониды… С кем не бывает?

– Ты сам меня амнезировать не будешь? – подозрительно спросил Александр.

– Сказал же, что нет.

– А если я всем о нашей встрече расскажу?

– Да рассказывай на здоровье. Многие рассказывают. Только сначала подумай, стоит ли.

– Подумаю, – пообещал Игнатов. – Но ты, если на мои вопросы отвечать отказываешься, покажи что-нибудь интересное. Из жизни ваших планет, например.

– Покажу, – согласился ++. – Но только не из жизни наших планет. Там интересного ничего почти нет. Покажу то, что тебе и правда интересно будет.

Он выдвинул прямо из стены каюты ящик, достал из него плотный лист то ли бумаги, то ли пластика, просмотрел его, нажал еще одну кнопку и издал какие-то странные звуки. Звуки Игнатов услышал, но не понял, а параллельно с этим услышал четкую, но непонятную мысленную команду:

– Пирамиды 1827, Сократ 1211, Колумб 467.

Буквально через минуту над дверью каюты зажглась лампочка. ++ как-то особенно крякнул, и дверь открылась. За порогом стоял смумрик с коробкой. Он резво проскочил в каюту, отдал коробку инопланетянину и поспешно ретировался.

– А он не выдаст своим, что я здесь? – спросил журналист.

– Если и выдаст, не их дело. Ты у меня, что они могут сделать? Но, скажи мне, как он может кого-то выдать и кому? Это же робот, если по-вашему говорить. Он делает то, что ему поручено, выполняет программу. В его программу поиск тебя не заложен. Этим занимаются охранники, а это – обслуга…

Инопланетянин взял коробку, установил ее на выдвинутый из стены стол и начал проделывать какие-то манипуляции. Через пару минут ++ отполз в свой угол, который покинул перед приходом смумрика.

– Только не пугайся, – предупредил он Игнатова.

Но предупреждение его запоздало. Александр едва не закричал, когда вдруг очутился на травянистом холме. Ярко светило солнце, дул легкий ветерок. А перед ним стояла наполовину выстроенная пирамида Хеопса. Она была желтого цвета, ровной формы и собрана примерно наполовину. Две другие пирамиды, поменьше, названий которых Игнатов не помнил, сияли белыми плитами облицовки и совсем не походили на те сооружения, которые он видел по телевизору и на картинках. Однако то, что он в Египте, Александр понял почти сразу. Вокруг пирамид росли пальмы, вдали среди рощ возвышался город.

Мысленный голос ++ возник рядом, хотя самого его рядом не было:

– Как ты понимаешь, это фильм о строительстве пирамид. Строители сейчас отмечают праздник, работы приостановлены, поэтому пыль улеглась, и мы можем все хорошо осмотреть. Заметь, вокруг вовсе не пустыня, а степь. Насладись пейзажем. Фрагмент короткий – базы тогда еще не было, это раритетная запись, сделанная любителем. Тогда мы еще не были уверены, что вы разовьетесь до таких высот…

Изображение постепенно померкло, через него стали проступать стены каюты, и Игнатов обнаружил, что он все так же стоит в каюте ++, который издавал какие-то довольные мысли.

– До каких таких высот мы разовьемся?

– А вот до таких, – ответил ++, и Игнатов вновь оказался в другом месте. На этот раз он стоял на полянке под деревом. На самом солнцепеке спорили несколько человек в одеждах, которые Александр определил для себя, как хитоны. Большинство спорящих были босы, некоторые обуты в сандалии. Говорили они на незнакомом языке, похоже, греческом, громко кричали. Слова были непонятные, но звучали красиво.

– Компенсирую, – раздался голос ++, и крики греков обрели смысл.

– Есть, как мне кажется, мир идей и мир вещей, – говорил некрасивый, но очень обаятельный человек. Его мысленная речь просто ласкала слух Игнатова. – То, что мы видим вокруг – мир вещей. Но каждое его проявление – всего лишь отражение мира идей. Ничто здесь не происходит просто так. Любому событию предшествует изменение в мире идей, которое и отражается здесь. В мире идей обитают души людей и боги.

– И как он до этого додумался? – спросил ++.

– А это правда? – поинтересовался Игнатов. – Насчет мира идей?

– Если бы мы знали… – ответил ++.

Игнатов не совсем понял тона высказывания и продолжал слушать диалог греков. Некрасивый, как он догадался, был Сократом.

– Но почему мы не можем предположить, что события в нашем мире влияют на мир идей? – спросил Сократа другой, молодой и красивый грек.

– Мы можем предположить и это. Но в этом случае мы считаем центром наш мир, мир вещей. А идеи всегда были более устойчивы и прекрасны, чем их воплощение, – ответил Сократ.

– Это спорно, – подключился к разговору мужчина средних лет.

Греки еще немного поразмахивали руками, и картинка померкла.

– Почему все записи такие короткие? – поинтересовался землянин.

– Есть и длинные, – ответил ++. – А тебе что, мало того, что ты увидел?

– Мало.

– Какой ты жадный! Наверное, любой философ все отдал бы за возможность услышать эти несколько слов, которыми обменялись Платон и Сократ. Ты догадался, что молодой грек – Платон?

– Я как-то над этим не думал, – смущенно признался журналист.

– Впрочем, если тебе этого мало, я заказал кое-что еще.

На этот раз у Игнатова сложилось ощущение, что он летит на самолете, предположительно – истребителе, потому что полет был очень быстрым. Летательный аппарат заходил на каравеллы, идущие в открытом океане. Поравнявшись с самой большой, он почти моментально замедлил ход. Заработала аппаратура увеличения, и Игнатов увидел матросов на палубе, услышал их мысли и голоса. Мысли были наполовину алчные, наполовину – боязливые.

Вокруг простирался океан. И хотя Игнатов сразу сообразил, что видит легендарную экспедицию Колумба, большого интереса к происходящему на кораблях он не испытывал. Гораздо интереснее было наблюдать за кораблями издали, слушать шум океана, вдыхать его запах. Океан был прекрасен…

Мысли Игнатова были прерваны ворчанием ++, который выключил проектор.

– Не поймешь вас, людей, – пожаловался он. – Когда Сократ спорил с Платоном, ты на природу почти внимания не обратил, а сейчас, наоборот, океаном любуешься. Хотя в Греции природа почище, чем здесь, будет… А океан – он и сейчас почти такой же.