Евгений Гаркушев - Плюшевые самураи (сборник)

– Нету.

– А если обыщем?

– Кто же из вас меня обыщет? – встрепенулся Серега.

– Да вот Мишка. А мы подержим… Только у тебя что искать – ты нищий. А у Витьки может десятка найтись. Так, Витек?

– Ну, так.

– Давай. Десять рублей дашь – остальное можешь себе оставить. Мы не беспредельщики какие.

Витька вынул из кармана джинсов мятую зеленую бумажку, сунул Кольке.

– Молодец, хороший мальчик, – осклабился Дюжев. – Вы ходите здесь почаще, пацаны. Только помните: проход – десять рублей. А если нет – пинка. Пока отпускаем вас.

Когда повернули за угол, Сергей сказал:

– Зря деньги отдал. Надо было подраться.

– Побили бы и все деньги отобрали, – ответил Витька.

– Сволочи. Я этого Дюжева когда-нибудь убью.

– Да, сволочи, – согласился Витька. – Только Дюжева ты не убьешь.

– А вот и убью! Заточку из стальной проволоки сделаю – и под ребро!

– Глупости это.

Колька засопел, и Витя предложил ему:

– А пойдем ко мне?

– Зачем?

– Покажу кое-что.

В молчании дошли до двора, проскользнули в чулан. Там Витька достал из тумбочки револьвер.

– Ни фига себе! – выдохнул Сергей. – Зажигалка?

– Нет.

– Газовый?

– Самый настоящий.

– Да ты гонишь!

Витька усмехнулся, открыл барабан, вытащил патрон, продемонстрировал его Сергею. Пуля в нем была круглой, тяжелой. Потом вынул из ящика еще два патрона, и вложил все в барабан – через ячейку.

– Будем мочить Дюжева? – поинтересовался Сергей.

– Зачем?

– Как – зачем? Пусть бабки отдаст. И поймет, кто на улице хозяин.

– Нет.

– Трусишь?

Витька усмехнулся, раскрутил барабан – так же, как утром, приставил ствол к виску.

– Поиграем в «русскую рулетку»?

Он взвел курок и нажал на спусковой крючок. Сергей даже сказать ничего не успел. Сидел, вытаращив глаза. Потом икнул и заявил:

– Ты что, дурак? Или стреляться из-за Дюжева решил? Лучше уж его пристрелить.

– Нет. Посадят.

Он вновь крутанул барабан, опять спустил курок. Выстрела не произошло.

– У тебя патроны ненастоящие?

Витька поднял револьвер и выстрелил в доску рядом с тумбочкой, сверху вниз – чтобы пуля ушла в землю. От доски даже щепки полетели.

– Псих, – прошептал Сергей. – Ты просто псих!

– Нет. Просто со мной никогда ничего не случится, – ответил Витька. – А если точнее – я не умру.

Он вновь крутанул барабан – и опять, направив ствол себе в лоб, нажал на спусковой крючок. Щелкнуло, но не громыхнуло.

– И еще я создаю миры, – заявил Витька. – Новые миры. Правда, меня в них нет.

Сергей испуганно отодвинулся от друга.

– Что ты несешь?

– Мне отец сказал. Он научил меня этому. Понимаешь, мы можем ничего не бояться. Только болезни, или неприятностей. Или за близких людей. Но не своей смерти.

– У тебя же нет отца…

– Он умер. Застрелился из этого револьвера. Показал мне один раз, что ничего с ним будет. Другой. Потом нажал на спусковой крючок – и упал. Полголовы снесло. Но я все равно понял. Он умер в моем мире. Ушел в свой. И мы там до сих пор вместе. А сейчас, после моего выстрела, появился мир, где нет меня, но есть ты. Новый мир.

– Но это же чушь!

– Нет. Квантовая механика и теория относительности. У нас с тобой разные системы отсчета. Дело в этом. Мой папа был физиком. Я еще в школу не ходил, когда он рассказывал мне про кота Шредингера. Мне было очень жаль этого кота. А потом я сам стал котом. И понял – я не умру. Миры образуются снова и снова. Мириады миров. Триллионы вероятностей. И все – для нас.

– А можно… Можно я попробую? – спросил Сергей.

– Нет. Я не хочу с тобой расставаться. Ты можешь погибнуть. В моем мире.

– Разве? Я думал, это правило для всех! – глаза у Сереги загорелись. – Или ты особенный?

– Нет, я думаю, такой же, как все. И правило для всех. Только вот в чем штука… Для себя ты никогда не умрешь. А для меня – очень даже. Хватит того, что минуту назад где-то появился мир, в котором я застрелился у тебя на глазах. Просто помни о том, что умереть ты не можешь. Тебя побьют, ты сломаешь ногу – но будешь жить. Надо всегда быть осторожным – чтобы не влипнуть по-крупному. А то будешь лежать со сломанной спиной, и даже застрелиться не сможешь.

– Как?

– Да вот так. То осечка, то порох отсырел… Поэтому я боялся ходить через бревно. А с газопровода я упасть не мог. Потому что там поломанной ногой не отделаешься. И Дюжев – пусть он подавится этой десяткой! Мы знаем то, чего он никогда не поймет! Знаем, как устроен мир. Это наша общая тайна!

Сергея хоронили через три дня. Капал мелкий дождик, и даже Колька Дюжев был грустным и подавленным. Не всегда хорошо, когда у отца есть ружье…

А Витька скрипел зубами и думал, какой же Серега дурак. Да и он тоже. Есть тайны, которые не выдают даже самым близким друзьям. Потому что ты теряешь не только тайну, но и друга. Который уходит в свой мир, покидая твой. Хорошо, хоть себя потерять нельзя…

Оранжевый грунт, розовое небо, голые камни. Иван выглянул в единственный иллюминатор, по земной привычке – здесь, на поверхности Марса, изменения редки. Даже когда налетает буря, клочковатые облака, мчащиеся по небу, едва заметны. Только зимой грунт может покрыться сухим льдом – замерзшей углекислотой; но до зимы далеко, иней выпадет нескоро.

В распоряжении Ивана имелось целых шестьдесят квадратных метров жилой площади: три спальни, гостиная, каюта управления и связи, пищеблок, круглая комната обсерватории с мощным телескопом. И еще метров двести технических залов – туда надо выходить через шлюзовую камеру, в скафандре.

Американский экипаж улетел после полутора лет пребывания на станции – сейчас дежурил русский космонавт, которому предстояло прожить здесь еще два года, из них шесть месяцев – одному. Американцы помогли ему подключить привезенный реактор и вернулись домой. Следующий, интернациональный экипаж, доставит дополнительную технику, и начнет сооружение купола.

Восемь часов тридцать минут по московскому времени. Сейчас оно почти совпадало с марсианским, но сдвигалось постоянно – ведь сутки на Марсе длятся двадцать четыре часа и сорок минут. Сеанс связи в одиннадцать утра. За два с половиной часа нужно многое сделать – в частности, заготовить десяток каменных блоков для строительства купола будущей станции.

Иван сел за рычаги в каюте управления, надел виртуальный шлем и завел двигатель «Лося» – суперкомбайна, который собирали на Марсе в течение пяти лет. Но заработал он только сейчас – после запуска реактора, дающего необходимую энергию двигателям и лазерам.

Шагающий комбайн отошел от штабеля уже готовых блоков, рядом с которым Иван оставил его вчера, и вгрызся лазерным резаком в скалу, выпиливая блок метрового размера. Пять минут – и дымящийся кусок камня отвалился в подставленные манипуляторы. «Лось» развернулся, шагнул к штабелю таких же заготовок, ловко взобрался на «третий этаж» – за месяц камня вырубили порядочно – положил блок к другим, спустился и принялся резать следующий кусок.