Евгений Гаркушев - Плюшевые самураи (сборник)

Через несколько недель он, возможно, увидит то, что осталось от земли. Груду обломков? Багровый шар планеты, на которой полыхает пожар? Льдистое свечение густых облаков, образовавшихся после удара и закутавших истерзанную Землю?

Запасы энергии в реакторе почти неограниченны. Во всяком случае, на ближайшие десять лет хватит. Ресурс «Лося» очень велик. Его проектировали и монтировали лучшие специалисты. Что толку писать письма в никуда, составлять никому не нужные отчеты – бумага истлеет, станция рано или поздно потеряет герметичность и будет разрушена…

Сев за рычаги управления комбайном и надев виртуальный шлем, Иван без устали резал блоки. Он остался один. Но он воздвигнет монумент, который простоит тысячелетия. Памятник Земле и своей семье. Три пирамиды: большую, чуть меньше и совсем маленькую. Копии древних пирамид.

Размеры усыпальницы Хеопса Иван помнил – двести тридцать три метра сторона основания, сто сорок семь метров высоты. Такую пирамиду он не сложит – ведь для нее понадобится больше двух с половиной миллионов кубометров камня – если вырезать и укладывать каждый день по сорок метровых блоков, работы на двести с лишним лет. Столько он не проживет, да и техника не выдержит. Но пирамиду нужной пропорции с шириной основания в пятьдесят метров, а высотой тридцать один с половиной он успеет сложить. Работы без выходных на два года – или на три, если темп выдержать не удастся, а техника потребует ремонта. Потом можно сложить еще одну пирамиду, и еще… А на стенах пирамид вырезать послание тем, кто придет.

И, разобрав пиктограммы, пришельцы из других звездных систем, или те существа, что вновь разовьются на Земле через миллионы лет, смогут понять: в этой звездной системе жили двуногие, которые добрались до Марса и оставили на нем свой след. Как когда-то поступили гости долины Нила, труд которых так и не смогли повторить многие поколения жителей древнего Египта.

В отделение полиции парень зашел бочком, словно чего-то опасаясь. Дежурный офицер вскользь взглянул на невысокого, щуплого блондина и вернулся к изучению голографического дисплея оперативного компьютера. Только широкие ноздри шевельнулись, обнюхивая посетителя – ничем подозрительным тот не пах.

– Я к вам, офицер.

– Да уж понял, гражданин, – басовито ответил тот, шевельнув ушами. – Ограбили? Оскорбили? Подвергли домогательствам?

– Нет, я по другому делу…

– Хотите написать заявление?

– Пройти собеседование. Василий Ерохин, приехал из России…

Полицейский оторвался от дисплея и внимательно осмотрел парня. От его взгляда не укрылись ни довольно слабые руки – вряд ли потенциальный рекрут сможет подтянуться больше пяти раз, – ни небольшая черепная коробка – объем памяти в пределах среднего. Нос был небольшим, уши – оттопыренными, но как-то странно – словом, непонятно было, какие преимущества имеются у этого самого Ерохина.

– Хм, вот как? Занятно, гражданин… Стало быть, решили послужить обществу? Похвально. Только удастся ли?

– Надеюсь.

– И я надеюсь. Присаживайтесь.

Василий опустился на табурет – экран мерцал между ним и полицейским, но офицеру это, похоже, не мешало. Он активировал дублирующее запоминающее устройство и произнес:

– Итак, приступим к официальному собеседованию. Проводит капитан Асад Эети, полиция Константинополя, на должность претендует Василий Ерохин, гражданин России, что дает ему право замещать любую должность в государственных органах объединенной Европы. Что послужило причиной решения пополнить ряды нашей доблестной полиции, гражданин Ерохин?

– Мне нужна работа.

– Честно и откровенно. И на том спасибо. По крайней мере, вы идете сюда не для того, чтобы поквитаться с подонками, толкнувшими вас на улице. Образование?

– Высшее.

– О, очень даже неплохо. Специальность?

– Искусствовед.

– Искус – чего? – удивился офицер. – Искушаете кого-то?

– Нет, нет. Изучаю искусство. Древнее и современное. Точнее, изучал.

– Хм… А зачем его изучать? Польза в этом какая? Впрочем, мы отвлеклись, гражданин Ерохин. Кстати, удостоверение личности и диплом не позволите?

Василий с готовностью протянул две карточки, которые полицейский мигом сосканировал и вернул владельцу. Лицо его стало задумчивым.

– Хорошо… В Константинополь зачем приехали? То есть я хочу сказать, почему именно здесь на работу устраиваетесь? Вы ведь нездешний. Намерены жить?

– Да. Мне климат понравился. Архитектура, опять же, интересная. И история…

– Что ж, полицейские силы сейчас не в том положении, чтобы отказываться от гражданина с высшим образованием – пусть и по такой странной специальности. Вашу медицинскую карту, пожалуйста.

Ерохин протянул еще одну карточку, офицер сосканировал и ее, удивленно поднял густые брови.

– Я не уловил, гражданин Ерохин. Чему равен пи?

– Нулю, – потупил глаза Вася.

– Но-но, гражданин! Мы не в игрушки здесь играем – не может такого быть, чтобы пи равен нулю.

– Как же не может? Может. Вот, и в карточке записано.

Офицер потер заросшие курчавым мехом щеки и пристально взглянул на Василия – вертикальные зрачки на мгновение расширились, словно полицейский хотел пронзить его взглядом. Ноздри опять затрепетали – не иначе, он пытался уловить идущий от Ерохина запах страха. Но тот, похоже, ничего не боялся. Только немного нервничал.

– И зубы никогда не модифицировали? – удивился офицер. – Я всяких типов видел, и эстетов, и возвращенцев, но уж акулий-то ген, чтобы зубы росли, все ставят. Вклад в процент изменения – пять сотых! Чего ж не добавить?

– А я вот не добавлял, – скромно заявил Василий. – Знаете, офицер, у меня даже две пломбы есть.

– Две что у вас есть?

– Пломбы. Это такая штука, из специального пластика. Ее ставят в дырку, если она есть в зубе. И зуб почти как новый становится.

– Ничего себе! – офицер, видно, порылся в памяти – она у него была, судя по размерам черепа, расширена едва ли не вдвое, и обошлась увеличением пи не меньше, чем на четыре. – Где же вы нашли такого доктора, что поставил вам пломбу? Стоматолога, так сказать?

– В Балашихе, – ответил Вася. – Это ближнее Подмосковье.

– А там что? – офицер опять на мгновение задумался, и нашел ответ. – Зоопарк – хранилище чистых генов. Вот при зоопарке докторов всех профилей и держат – немодифицированные животные слабы. Да, гражданин Ерохин, удивили вы меня. Только, боюсь, в полицию я вас принять не смогу.

– Почему? – вскинулся Василий.

– Да потому, что к работе нашей вы не приспособлены.

– То есть как – не приспособлен?

– А вот так. Возьмем меня, к примеру. Пусть я и не образец совершенства, но кое-какие модификации специально для полиции делал. Повышенная зоркость – раз. Зрение у меня – триста процентов, повышение пи из-за него – два, модификация генами орла и кошки. Нюх улучшен в пять раз. Собака, слон, крыса. Повышение пи – полтора. Слух втрое улучшен – процент изменений на какие-то десятые доли увеличился, и считать не стоит.