Евгений Гаркушев - Плюшевые самураи (сборник)

– А гены шакала вам зачем? – поинтересовался Вася.

Полицейский хмыкнул.

– По шерсти на лице определили? Это не для полиции – я еще в молодости ставил – чтобы не травиться. Желудок слабый был, а ели всякую дрянь. Бедно жили, гражданин. Геноизменяющие добавки стоили много дешевле, чем обед в ресторане.

– Нас голод стороной обошел…

– И возможности мозга я, конечно, расширил, – продолжил рассказывать о своих усовершенствованиях Асад Эети. – Немного от дельфина, чуть-чуть от слона. Очень удобно – можно любую базу данных в мозгу держать. А вы, Ерохин, хоть бы немного модифицировались! Странно даже как-то. И от родителей вам ничего не досталось?

– Мои родители были невидоизмененной парой.

– Сектанты?

– Нет, им и так, в общем-то, хорошо жилось.

– Ага, значит, просто убеждения. И как они только нашли друг друга?

– По объявлению в Сети.

– Ясно. И все равно – в полицию я вас, гражданин, принять не могу, ибо к патрульной работе, а уж тем более к следственной, способностей у вас нет.

Василий насупился.

– Ваше решение нарушает мои права, как пи-хомо, – сообщил он. – Конституция Объединенной Европы и прилегающих территорий, пункт семнадцать. Процент изменений не может быть дискриминационным признаком при приеме на работу – если субъект классифицируется как хомо сапиенс по большинству признаков.

– Хм… Но эта поправка – она ведь совсем о другом… Прежде не брали на работу тех, у кого пи слишком велик.

– Вам еще раз процитировать статью Конституции, офицер Эети? – голос Василия дрожал от волнения. – Там не сказано, маленьким или большим должен быть пи. У вас есть вакансии – я прочел объявление в Сети. Значит, вы обязаны меня взять. Хотя бы с испытательным сроком.

– Не стоит цитировать статью – я ее помню, – буркнул офицер. – Вы знаете законы, хоть и не расширяли возможности мозга. Пройдете краткосрочные курсы и начнете работать в паре с лейтенантом Друмбо Ханом.

Офицер яростно почесал за ухом – все время какой-то подозрительный зуд. Надо не забыть сделать прививку от чумки.

Друмбо Хан не шел – он прыгал по мостовой, постоянно принюхиваясь, прислушиваясь, время от времени заглядывая в окна, а порой и припадая к самой земле, словно пытаясь взять след. Когда жилые дома закончились, а пешеходная дорожка повернула под сень деревьев, Друмбо насторожился и обратился к напарнику:

– Приморский парк. Бывал?

– Не доводилось, – ответил Василий. – Я в аквапарке отдыхал – он, кажется, где-то рядом.

– Да, триста метров, но там тихо. А здесь он двоих сожрал. И, я тебе скажу, неслабые ребята были – потерять мне хвост, если не так. Один – на восемь процентов лев. Зубы, когти, мышцы… Он в парке свидание одной кошечке назначил. Порезвились они, кошечка по травке каталась, отдыхала, когда этот на парня кинулся. За полминуты порвал – чтоб у меня блохи завелись! Кошечка в кусты. Убийца даже гнаться за ней не стал. А когда она догадалась полицию вызвать – через пятнадцать минут – парень уже обглоданный был. Вот, на этой самой лужайке мы его нашли. Запах еще держится… – Друмбо повел чутким носом.

Василий внимательно осмотрел лужайку. Из окон домов ее не видно – только с тропинки. Удобное место для нападения, что ни говори. Но неужели убийца не заметил подругу жертвы? А если заметил – почему отпустил?

– У второго, которого он загрыз, десять процентов волчьих генов, пять – обезьяньих, и чего там только еще намешано не было. Скинул с дерева и задушил в самых зарослях, – продолжил Друмбо, помахивая хвостом. – Волк этот наверняка жертву поджидал – и к провидцу не ходи – что ему еще ночью на дереве делать было? Но сам из охотника в добычу превратился – стало молоко простоквашей… Только убийцу нашего это не оправдывает – мы его содействовать полиции не просили, да еще и самосуд чинить. И волка этого он порядком объел.

– Как узнали, что один и тот же убийца работал?

Друмбо даже подпрыгнул от возмущения и хлестнул гибким хвостом себя по боку.

– Ты что, парень? По запаху, конечно, как же иначе? Ну и слюну исследовали, понятное дело, которая в укусах на трупах осталась. Так что сомнений никаких быть не может.

– Ясно, – вздохнул Василий.

– Еще одного в подъезде дома завалили – неподалеку. Там притон на третьем этаже – наркоманы забредают, извращенцы, словом, все кому не лень. Так вот, одного посетителя он тоже прикончил – не видать мне полдников по вечерам! Хребет сломал – и даже жрать не стал, сволочь.

– Почему сволочь? – удивился Ерохин.

– Ну, ладно, если бы охотился, собака злая. А просто так убивать зачем? Наркоманом этот подонок был, со змеиными генами нелады у него какие-то вышли, вот он и начал ширяться напропалую. А нам его убийство расследовать. Понял, какая измена?

– Понял. – Василий кивнул.

В самой чаще, у старой кирпичной стены, отгораживающей его от аквапарка, развлекались пятеро субъектов – длинноухих, косоглазых, с вытянутыми лицами – кролики едва ли не на двадцать процентов, плюс еще целый букет генных изменений. Хотя по статусу, несомненно, пи-хомо, людьми их называть язык не поворачивался. Целое семейство, две самочки и три самца. У самок широкие, гладкие бедра, нежные лапки, мягкая шерстка. Самцы длинноногие, угловатые. Все голые, одежда свалена в кучу у стены.

Завидев двух чужаков, самец, который в это время был не у дел, одним прыжком с места преодолев три метра, выхватил из-под груды одежды дробовик и пропищал тонким голосом:

– Кто такие?

– Спокойно, заяц, полиция, – отозвался Друмбо, показывая пластиковый жетон с голограммой.

– Мы ничьих прав не нарушаем, – объявил вооруженный «кролик». Остальные, наконец, перестали заниматься друг другом и настороженно зашевелили ушами.

– Ничего странного не видели? – спросил Василий.

– Только тебя, – ответила одна из самок. – Присоединиться к нам не хочешь?

– Нет.

– А, на службе… Зря. Ты мне понравился. Интересный. – Она провела розовым язычком по пухлым губам, усмехнулась.

Друмбо повернул обратно, ругаясь себе под нос.

– Чем недоволен? – спросил Василий.

– Глупые зайцы… Он их всех передушит, а нас премии лишат.

– Что случилось?

– Он здесь! Я почуял свежий след – нюхать мне только гнилую капусту, если это не так!

Друмбо бросился в кусты, не разбирая дороги. Ерохин сорвал с пояса револьвер, в левой руке зажал электрошокер… И почему бронежилет со стальным воротником-стойкой не надел? Свернет эта тварь ему шею, как пить дать свернет.

Отступать было нельзя, и Василий пошел следом за Друмбо. Его напарник, впрочем, не стал оставлять клочки шерсти и одежды на ветках – подпрыгнул и, помогая себе хвостом, помчался по веткам, принюхиваясь к испарениям, идущим от земли.