Лариса Бортникова - Паяц и кофеварка

— Есть кнопка, — Нейл Урайя Весельчак неожиданно для всех улыбнулся. Впрочем, улыбка его мало красила. — Дело в том, что ни один механизм не в состоянии перевалить за предел человечности. Как бы понятнее… Ээээ. Вот, скажите, святой отец, человек может быть Богом? Я не метафорически сейчас, не о гордыне творца и не об одержимости убийцы. Буквально — могу ли я, или вы… или, к примеру моя лаборантка Разумнова взять и примерить на себя все функции господа нашего, включая но не ограничиваясь организацией катаклизмов и контролем за рождаемостью?

Пастор побледнел, почти сравнявшись колером щек с цветом воротничка. Еще не понимал, к чему ведет этот неряшливый, похожий больше на школяра, чем на профессора, человечек, но уже чувствовал что проиграл.

— Н…нет. То есть, конечно, внутри каждого из нас…

— Я не об этом! — отмахнулся от пастора Весельчак. — Я о том, что если на вас со мной повесить функции бога, от такой нагрузки у нас мозг лопнет. Вот так и биотехника. Достигнув грани, за которой уже неконтролируемый свободный интеллект, система самоуничтожается. Бэмц! Всё!

В тот момент Весельчак и придумал свой предел. У него не оставалось выхода. Либо остановиться на полпути, либо сфальсифицировать убедительную теорию, убрать с пути раздражающие ограничители и двигаться дальше. Кто бы мог предположить, что этот неразговорчивый брюзга окажется настолько отчаянным и настолько хитрым, что сумеет убедить всех, включая дотошных церковников и недоверчивых конкурентов в том, что кофеварка человеком стать не может.

Только очень… ну, очень умной кофеваркой.

Что интересно, ведь оказался прав. Только никогда про это не узнал.

— Забавно, — взгляд Эдди то и дело возвращался к раздавленной гусенице. — Куда забавнее, чем там, внизу. Знаешь, никак не могу поверить, что такое снова может быть! Забавно.

— Забавно? И только? Всё что ты хочешь мне сказать это «забавно». Полторы сотни лет за работой… Ни развлечений, ни отношений, ничего. Один лишь каторжный труд. Горы информации. Больше ненужной. Философский камень. Тамплиеры. Ткачи. Низариты. Забавно? По крупицам, Эд. Всё по крупицам. Многое — ложь. Порой хотелось бросить и просто строить дома! Но я не сдалась. И,вот, мы смертны. Наконец-то можно будет освободить пространство для следующих поколений. Двигаться дальше! Мы теперь — люди! Ты — человек. Я — человек.

— Ты — молодец. И самый человечный человек, — ухмыльнулся Эдди, прислушиваясь к встроенному в мочку уха динамику. — Ого! После моего репортажа там такое творится! А я с тобой прохлаждаюсь, милая… В раю, так сказать. Эй, парадиз! Готовь шатл и быстро.

Эдди выдал запрос в синюю синь, лениво поднялся. На лбу у него, похожий на крупную каплю росы или на третий глаз поблескивал сосок видеокамеры.

— Уходишь? Я думала… Ты… Я… Надеялась, что оценишь. Первые новые люди в новом раю. Адам и Ева! Кто, как ни мы с тобой? Первые там, первые здесь. Уйдем вместе, но позже, конечно. Но сперва станем жить здесь вдвоем, встречать уходящих, помогать… Пояснять им, как человечен их поступок. Я думала, мы сможем друг друга любить… Наконец-то.

— Индюк тоже думал, — хохотнул Диаманд Первый. — Знаешь, милая. Не надо ждать от меня невозможного. Я ведь никакой не человек. Я киборг нулевого поколения. Рухлядь номер один. Набор шестеренок и микросхем. У меня уже две сотни лет как всё отлично, но тут ты со своим раем. Нет! Не понимаю тебя… Пытаюсь понять и не понимаю. То есть гордыня, зависть, желание доказать… Это еще куда ни шло. Глупо, но объяснимо. Кофеварка не может быть человеком, но ей очень хочется. Однако, радостно самоуничтожиться ради того, чтобы освободить место для следующего поколения кофеварок и тащить за собой других. Увольте. Я-пас. Адью, вторая!

— Паяц! — она взвизгнула. Бросилась вслед за Эдди, — Клоун! Никчемный… Бесхребетный. Трус. Ты всегда был таким. Тебе всегда было плевать на остальных… На меня. На профессора! На будущее.

— Сколько патетики! Да заткнись ты, кофеварка морщинистая возомнившая… — он даже не обернулся. Скользнул в жерло шлюзовой кишки. Прогудел оттуда громко и язвительно. — Все вы тупые охреневшие кофеварки!

Голос Эдди-Диаманда Первого звучал над новым раем словно трубный глас. Архитектор стояла, под сенью лавровых деревьев. Руки ее, как варежки на резинке, безвольно висели вдоль тела. И, кажется, Архитектор плакала. Беззвучно.

К серии «диаманд» Весельчак приступил лишь тогда, когда убедился что все подготовительные работы прошли отлично, тестовые киборги выдали прекрасные показатели, а ненужный ажиотаж вокруг последней, почти неотличимой от человека модели биобиблиотекаря утих. Профессор Весельчак неожиданно для себя назвал их Адамом и Евой. Не рисовался ничуть, прекрасно понимая, что имеет полное право на гораздо большее, чем просто рисовка, скорее иронизировал. Несмотря на мольбы лаборанта Разумновой запретил всякие дамские эксперименты с внешностью киборгов. Никакой чрезмерной привлекательсности. Наоборот, чем невзрачнее, тем лучше. Без отчетливых гендерных признаков. Смоделировали. Сперва Адама. Потом на основе его матрицы уже и Еву. Получились почти однояйцовые близнецы.

Загрузку «близнецов» провели тоже по очереди. Адам — первый. Сначала базовые функции. Потом общеобразовательный, и лишь потом эмоционально-чувственный блок, о котором толком никто ничего не знал — разрабатывал его сам Весельчак, помогала Разумнова. Поведенческие шаблоны профессор брал с героев комиксов. Не без оснований полагал, что комиксы дают утрированное, но от этого максимально отчетливое понимание психотипов. А что? Симпатичные в результате вышли ребята. Правда, Ева, медлительна и скрытна. Адам же, наоборот, чересчур демонстративен. Джокер, одним словом.

Прошло где-то года четыре, прежде чем Весельчак открыл им правду. Видимо, всё-таки побаивался утечки и не хотел спешить.

— Предела не существует.

— Что? — переспросила Ева Диаманд.

— О как! — осклабился Адам Диаманд, — Подозревал подвох.

— Предел — фикция. Вы можете развиваться сколько угодно. С учетом вашей способности к регенерации и, как результат, практически бессмертия — бесконечно. Ясно?

— Да. — кивнула Ева. — Это хорошо.

— Боже! Так у меня не лопнут мозги! Оказывается, всемогущ… — Адам рассмеялся, и было непонятно, шутит ли он или всерьез. — А человечков-то вы того-с… надули-с, папенька. Не боитесь, что мы вовсе не начало новой эры, как вы изволили выразиться во вчерашнем интервью, но конец старой. Финита!

— Глупости. — Весельчак встал между Адамом и Евой. Положил ладони им на плечи. — Глупости. Человечеству ничего не грозит. К сожалению.

И снова ошибся. Как с пределом, который считал фальшивым, но который все-таки существовал.