Владимир Фалеев - Фантастика 1990 год

Пораженный такой прытью пня, Сергей остановился: “Надо же! Вырвался на волю, словно конь горячий…” Пень упал под самым крутым краем рва. Два широких ливневых потока, сбегая по склону, сливались тут и чуть ли не горным водопадом летели на свалившийся пень.

А дождь шёл и шел.

Сергей, совершенно равнодушный к нему, медленно побрел домой, обходя ров.

В свои предыдущие приезды он пытался вбивать во рву ивовые колья, чтобы вода не размывала берега и не смывала чернозем. Некоторые колья ожили, пустили корни, покрылись побегами. И даже превратились в деревца. Но сколько еще нужно вырастить деревьев, чтобы схватить ими все проточины? Тысячи!

Обойдя ров, Сергей вышел к тому месту, откуда хорошо был виден свергнутый им пень, и почувствовал к нему жалость: вокруг него клокотали напористые черно-желтые воды. “И чего я угнал пень у старухи с внучкой?”- подумал Сергей.

Ливень бушевал всю ночь. С тропическим размахом. Такого ливня в этих местах давно не бывало, хотя местность считается ливневой. Не молнии, а какие-то брызжущие искрами раскаленные донельзя скобы изгибались от горизонта до горизонта, то и дело их схватывая и оскальзываясь. Невыносимой густоты вспышки света слепили окна, проникая под основание дома и вылетая из-под пола через мельчайшие щели крашеных досок синеватыми лучами.

Мать, испуганно просыпаясь, крестилась. Отец дважды открывал дверь, пропуская в дом озябших кошек. Они проскакивали к самой кровати Сергея и начинали резко отряхиваться, окропляя его водой. И вот стряслось в небе нечто почти невозможное: раздался близкий повергнувший дерево удар.

– В грушу молния ударила,- сказал отец. Он не спал, напряженно вглядываясь в заоконную с перехлестами дикого света тьму.- Теперь засохнет,- сокрушаясь о груше, сказал отец.- Почти сто лет простояла…

Дождь продолжал лить, но теперь после поразившей грушу молнии он как преобразился: был уже не бешеным, а убаюкивающим, дремотным.

И Сергей заснул, а во сне видел себя рядом с обнаженной девушкой, которая бежала, таща на себе пень…

Проснулся от торжествующего раскатистого крика петуха.

В окне, на листве яблонь, приникающих к стеклам, играли бессчетные блики. Кажется, каждый лист после прошумевшего ливня обзавелся собственным миниатюрным фонариком, и утренняя листва соревновалась в свечении ими у окон.

– Пора завтракать,- напомнила мать.

Сергей выбежал к дворовому умывальнику и застыл пораженный: наискосок через двор лежала отсеченная молнией вершина старинной дикой груши, посаженной еще бабушкой, когда она, совсем молодая, пришла из соседней деревни к мужу, чтобы остаться здесь навсегда. Отец приподнимал распластанные ветви. Недозрелые плоды, густо покрывавшие их, разлетелись по всему двору, наполнили собою лужи.

– Она грушу посадила, свою одногодку,- начал говорить отец о бабушке.- С детства клонилась к ней. И после свадьбы любила ее. Сама сто лет прожила, а груша осталась. Бабушка говорила: “Молния бы не попала”. Как в воду глядела, хотя уже пятьдесят лет прошло, как умерла.

– Что-то много сказок про силу деревьев,- сказал Сергей.- То корни дуба на себе таскают, то голыми вокруг дуба бегают… А тут еще и груша волшебная.

Ливневые потоки хорошо поработали во рву.

Обходя перепаханный водами ров, Сергей обнаружил множество обвалов земли. Остались нетронутыми только те места, где ветвились посаженные им черенки. К вечеру, когда земля подсохла, Сергей нарубил новых черенков и понес их в ров.

– А ты как думал? - удивился отец.- Жить, ни во что не веря? Тут, куда ни глянешь, сказки кругом. Как же без них?…

На желтом глиняном холме оползня стоял парень, это был внук Кожушихи - Лешка, На нем резиновые сапоги, джинсы и с закатанными рукавами ковбойка в крупную рыжую клетку. Посвистывая и держа руки в карманах, парень подошел к Сергею, когда Сергей начал высаживать черенки возле рва.

Сергей заколачивал черенки, а за его спиной раздался девичий голос - это бежала ко рву Лариска. Босая, в легком ситпевом в мелкий зеленый горошек платье с прыгающей за плечами косой.

– Пень там, во рву!- крикнула она брату.

Оказывается, они искали пень.

Сергей и виду не показал, что это он унес пень из сарая.

Лешка выкарабкался к ней.

И потом они вместе проследили цепочку едва приметных выбоин, оставленных пнем, вплоть до той самой точки, где пень, сброшенный Сергеем, помчался в свой последний путь.

“А дальше - только мои следы…- подумал Сергей, глядя на озабоченных Лариску и Лешку, занятых поисками пня.До самого сарая. Неужели могут догадаться?…” И спешно ударил обухом топора по верхушке черенка. К ним шла Кожушиха.

Она подержала в руках найденный Лариской, отломившийся от пня корень и поглядела на ров.

Сергею показалось, что его заподозрили. Вот дался им этот пень! Он отвернулся от Кожуховского бугра и, оставив несколько черенков не вбитыми, пошагал домой, унося лом и топор.

Не захотелось больше возиться с черенками на глазах Кожушихи. Дома они с отцом взялись за срубленную молнией грушевую вершину. Перекололи, пересекли, сложили в поленницы. Сергей думал о Лариске. Так она выросла!

– Люди сказывают, что Лариска приемная. Ни на кого не похожа. Ни на отца, ни на мать. И брат ее, этот самый Лешка, тоже совсем ей не брат. А как на самом деле, никто, кроме Кожушихи, не знает,- сказал отец.- Их отец и мать в Ливнах работали. Они взяли из детского дома мальчонку. Своих детей у них почему-то не было. Он и прижился. А девчонку вроде бы им подбросили. В младенческом возрасте. Потом родители погибли в автокатастрофе, а дети растут. Кожушиха только ради них и живет. Лешка недавно из армии возвратился. В десантниках был. Решил в колхозе остаться. А Лариска каждое лето у бабки. После школы в Ливнах учится.

Отец постоял, подумал и добавил:

– Однажды девочка провалилась под лед. Выловили. Ничего, обошлось. Кожушиха отходила. Она и меня лечит. И всех ветеранов войны. А лечение ее, можно сказать, вроде бы и не лечение. То заставит под дубом посидеть, то пригласит к столу и ну чаем угощать, заваренным разными травами, а сама при этом петь старается.

Сергей слушал отца, не перебивая. Думал о вчерашнем Ларисином лечении! Бегать голышом вокруг дуба! Ну и ну!

“Неужели так может быть? Чужие от роду люди - не знают о том. Родными выросли. Почему без отцов и матерей оказались?” На следующий день Сергей решил дело с черенками довести до конца. К нему, с азартом крепившему ров, пришел Лешка.

– Странная история,- сказал Лешка, поздоровавшись.Был у нас пень. Таскал я его вместо штанги. Я ведь штангой в армии занимался. А в этот ливень он ускакнул в ров. Бабка моя говорит, что его туда силком отправили. Говорят, что сосед кинул, кто бы это? Как ты, Сергей, думаешь? Может быть, сам пень убежал?