Аркадий Стругацкий - Собрание сочинений: В 11 т. Т. 1: 1955–1959 гг.

— Что с тобой? ― негромко спросил Дауге.

— Н… ничего…― Юрковский сморщился и потряс головой.― Кажется, из носа… Болят глаза…

— Фффух! ― выдохнул Михаил Антонович.― Вот это была встряска, доложу я вам!

Юрковский поднял руки, сделал несколько гимнастических движений и вдруг замер.

— Товарищи! ― крикнул он.― Мы на Венере… и живы! «Хиус» цел, черт побери! Дауге! Вставай! Ты понимаешь? Мы на Венере…

— Погоди радоваться,― остановил его Дауге.― Кажется, что–то случилось с Анатолием Борисовичем…

— Да, я тоже слышал голос Спицына,― подтвердил Крутиков.

— Пойдем?

Они пошли к рубке, но дверь распахнулась, и на пороге по явился сам Ермаков, бледный, взмокший от пота, с головой, туго перехваченной молочно–белым перевязочным эластиком.

— Все живы? ― Он быстро оглядел товарищей.

— Все,― сказал Дауге.

Поздравляю с благополучной посадкой! Он подошел к каждому и крепко пожал руки.

— А что Богдан? ― спросил Михаил Антонович.

— Свалился как убитый.

— Не мудрено,― усмехнулся Крутиков.― Три с половиной часа такой… такого… Я и сам еле держусь на ногах.

— Интересно, что с «Мальчиком»? Не сорвался? ― спросил Быков.

— Сделаем вылазку? ― как–то вяло предложил Юрковский.

— Нет.― Ермаков еще раз оглядел всех и повторил: ― Нет. Ни в коем случае. Приведите себя в порядок и отдохните. О вылазке будем говорить часа через четыре, когда получим все данные внешней лаборатории. Включите ионизаторы, мойтесь ― и спать!

— Хорошо бы поесть…― озабоченно сказал Михаил Антонович.

«И рюмку коньяку выпить»,― подумал Быков.

— Это как вам угодно. Лично я ― в ванну и в постель… Алексей Петрович, помогите проводить Богдана в его каюту, хорошо?

— Слушаюсь, Анатолий Борисович.

Нет, все было не так, как предполагал Быков. Гораздо проще и лучше. Когда через полчаса он, распаренный и еще более красный, чем обычно, заполз под простыни, ему снова вспомнился домик в Ашхабаде… Он счастливо улыбнулся и заснул.

Как всегда, его разбудил Дауге. Тощее лицо Иоганыча выгля дело осунувшимся, черные глаза запали и лихорадочно блестели.

― Одевайся, Алексей. Натягивай спецкостюм и выходи в кают–компанию,― хрипло проговорил он.― Сейчас будет вылазка. Вылазка! Острая мысль, что он находится на планете, погубившей столько замечательных смельчаков, мгновенно пронеслась в мозгу. Сейчас должно начаться главное, для чего они прибыли сюда…

Быков торопливо оделся, достал из ниши спецкостюм и облачился в него. Все уже собрались в кают–компании и стояли вокруг стола с откинутыми на спину спектролитовыми колпаками, молча поглядывая друг на друга. Глаза Ермакова были широко раскрыты и, кажется, светились, как у кошки. Михаил Антонович сосал пустую трубочку.

― Кофе? ― ни к кому не обращаясь, спросил Быков.

— Думаю, потом,― нахмурясь, сказал Юрковский.― Нечего оттягивать, надо идти. Неслыханное дело: пять часов после посадки, а мы еще не открывали люков!

— Пойдемте,― просто пригласил Ермаков.

— Оружие? ― Быков взглянул на командира.

Тот кивнул и, пригнувшись, вышел в коридорный отсек. За ним двинулись остальные. Быков, хватаясь за поручни, побежал наверх. Через минуту он присоединился к товарищам с автоматом на груди и двумя гранатами за поясом.

― Алексей–завоеватель! ― пошутил Спицын.

Юрковский только поморщился.

Они столпились в кессонной камере перед наружным люком. Богдан наглухо завинтил за собой дверь.

― Надеть колпаки! ― скомандовал Ермаков.

Теперь Быков не видел лиц товарищей, и это было неприятно. Застучал насос, запрыгала стрелка манометра. Ермаков взялся за рукоятку люка. Поползла в сторону тяжелая стальная полоса. Люк дрогнул, и… омерзительная жирная жижа желто–серого цвета с сочным хлюпаньем хлынула под ноги. Она была густая и вязкая, но текла свободно, и свет прожектора золотыми огоньками играл на ее поверхности. Это было так неожиданно, что в первые секунды никто даже не пошевелился. Затем Юрковский со сдавленным криком бросился вперед. Но Быков опередил его. Он ухватился за край люковой крышки и изо всех сил нажал на нее. Ноги скользили в грязи, он упал на колени. Но уже подоспели Юрковский и Дауге, в их спины уперлись Богдан и Михаил Антонович. С мягким чавканьем крышка подалась, встала на место, и Ермаков торопливо нажал кнопку засова.

Все выпрямились. Под ногами растекалась мутная слякоть, от нее поднимался пар. Быков поднял автомат, провел по прикладу рукавом, заглянул в дуло. Затем тщательно очистил выпачканные колени.

— Насколько я понимаю,― раздался в наушниках голос Дауге,― это совсем не песок.

— Да, на пустыню мало похоже,― подтвердил Юрковский.― Это я заявляю, хоть и не специалист.

Ермаков, присев на корточки, рассматривал грязную лужу.

― Если оставить балагурство до более подходящего времена сказал он,― то я склонен предположить, что «Хиус» сел в болото.

— По уши,― согласился Юрковский.― Но где же пустыня?

— Жизнь наша полна неожиданностей,― вздохнул Крутиков.

— Вот удружил нам Штирнер со своими пеленгами!

— При чем здесь Штирнер?

— Если «Хиус» ушел в эту трясину целиком…― начал Богдан. Юрковский нетерпеливо передернул плечами:

― Чего проще! Пройдем через верхний люк и посмотрим.

Они покинули кессон и, оставляя на линолеуме ржавые маслянистые следы, поднялись в узкий отсек грузового люка.

― Болото на Венере, вы подумайте! ― бормотал Михаил Антонович.― Такой сюрприз!

Верхний люк открывали осторожно, готовые в любое мгновение захлопнуть его снова. Но ничего страшного не произошло. Раздалось тонкое шипение ― это в отсек ворвалась наружная атмосфера,― и все стихло.

― Ура,― спокойно сказал Юрковский.― Все в порядке. Открывайте.

Крышка со звоном откинулась. Стоявший впереди Ермаков перегнулся через край. За его спиной, нетерпеливо переступая с ноги на ногу, теснились Юрковский и Михаил Антонович. Дауге, пролезший между ними, отпрянул с невнятным восклицанием.

― Н–да,― проговорил кто–то.― Оч–чень интересно…

Они ничего не увидели. «Хиус» окружала плотная стена зыбкого, совершенно непроницаемого желтоватого тумана. Внизу, в полутора метрах, тускло блестела поверхность трясины. В тишине слышались невнятные звуки, похожие не то на приглушенный кашель, не то на бульканье. Долго стояли межпланетники, всматриваясь в мутные, белесые волны испарений. Иногда им казалось, что впереди маячат какие–то тени, выступают какие–то уродливые серые формы, но наползали новые и новые слои тумана, и все исчезало.

― Достаточно,― сказал наконец Ермаков.― У меня уже в глазах темнеет. Придется пустить в дело инфракрасную технику.

Он выпрямился и заглянул вверх.