Вероника Кузнецова - Дневник штурмана

— Мы встретимся с вами после прилёта? — осведомился француз.

— Наверное, мсье, — согласилась я, хотя и не была рада такой перспективе.

— До свидания, мадемуазель.

— До свидания, мисс.

Всё-таки француз был законченным дамским угодником, этаким Ловеласом, но применительно к современным условиям жизни. Не удивлюсь, если он точно также крутится возле мисс Тейлор и даже постаревшей мисс Нгуен. Но убийца он или нет? Как убийца он должен пытаться избегать встреч со своей будущей жертвой или, наоборот, афишировать свои дружеские, даже более чем дружеские чувства ко мне, чтобы отвести от себя подозрения.

Мистер Уэнрайт был очень недоволен очередной встречей. Мне он своего неудовольствия не выражал, но я-то всё вижу.

24 февраля

Всё меньше дней до приземления. Если не считать сегодняшнего, почти уже прошедшего, то осталось всего четыре дня. Меня беспокоит мистер Уэнрайт. Он и прежде мало времени уделял отдыху, а теперь, после ночного переполоха, вообще старается как можно реже оставлять меня в рубке одну. Я уже начинаю тревожиться за его здоровье. Конечно, он человек взрослый и к тому же командир, так что сам должен понимать, сколько времени нужно посвящать сну, но если он и дальше будет себя так изнурять, он на Т-23-7 не полетит, а это было бы для него тяжёлым ударом. С этим надо считаться, хотя я бы, конечно, предпочла, чтобы ни он, ни мистер Гюнтер не участвовали в этой опасной экспедиции, да ещё без меня. Я понимаю, что я не богатырь, не герой и не могу представлять из себя защиту для спутников, но для меня спокойнее, когда я сама подвергаюсь тем же опасностям, что и другие. Я тогда меньше тревожусь, чем когда лечу на своём корабле в комфорте и безопасности, не зная, каким опасностям они подвергаются, и думая, что они в это время, может быть, гибнут.

Раз я начала про мистера Уэнрайта, то и продолжу про него. Вчера я не успела записать своё открытие, а сейчас о нём подробно расскажу.

Я ещё позавчера взяла в библиотеке роман Диккенса "Жизнь и приключения Мартина Чезлвита". Начало, как часто бывает у этого автора, не очень занимательное, поэтому я легко отвлекалась от книги и сперва не увлеклась сюжетом, а вчера ближе к вечеру вчиталась, и страницы замелькали с удивительной быстротой, домелькав до «устриц» мистера Уэнрайта. Чтобы было понятно, о чём я говорю, я приведу небольшой отрывок из романа.

"Гм, сказать по правде, душа моя, — произнёс мистер Пексниф, посылая улыбку всем собравшимся родичам, — я никак не могу вспомнить это слово. У меня совершенно выскользнуло из памяти, как назывались легендарные животные (языческие, к сожалению), которые пели в воде.

Мистер Чезлвит подсказал:

— Лебеди.

— Нет, — сказал мистер Пексниф, — не лебеди, хотя что-то очень похожее на лебедей. Благодарю вас.

Племянник с неопределённой физиономией, который открыл рот по этому случаю в первый и последний раз, предположил:

— Не устрицы ли?

— Нет, — отвечал мистер Пексниф со свойственной ему учтивостью, — и не устрицы. Но во всяком случае что-то весьма близкое к устрицам. Прекрасная мысль, благодарю вас, уважаемый сэр, весьма и весьма. Впрочем, погодите! Сирены!.. Боже мой! Разумеется, сирены…"

Так что выходит, что это не командир проявил признаки идиотизма, процитировав Диккенса, а я — не поняв, что это цитата. Но это ещё не всё, потому что сразу же напрашивается мысль, что англичанин не такой сухарь, как это можно было предположить из его поведения. Раз он хорошо знает романы такого типа, значит, он их любит читать, а следовательно, его мозг — не вычислительная машина, а нечто более тонкое. Мало того, что он читает Диккенса, он ещё способен весьма к месту его процитировать. Но он никогда не услаждал наш слух цитатами и выдержками из книг. Почему же он это сделал именно вчера? А потому, что знал, какой именно роман я читаю сейчас. По его мнению, я должна была узнать цитату, иначе непосвящённому человеку трудно не предположить, что капитан сглупил, сказав о сиренах «устрицы». К сожалению, я лишь вчера вечером осознала свою ошибку. Кстати, это урок мне, потому то порой я цитирую книги, не думая, смогут ли мои собеседники узнать цитаты, и вполне вероятно, что они деликатно скрывают, что думают обо мне в таких случаях.

Но и это ещё не всё. Раз он знал, какую книгу я читаю, значит, он следил за моим выбором, и это внушило мне одно подозрение. Я осмотрела книгу и обнаружила, что это очень хорошее лондонское издание конца прошлого века. Пока мои монстры были в столовой, я сообразила, что убийца вряд ли рискнёт привлечь к себе внимание, не придя на ужин, так что мне можно было без риска заглянуть в лабораторию, благо, что это рядом. Там я просмотрела книги, которые были мной якобы пропущены, и убедилась, что все они старые и в основном изданы в Лондоне. Книги, которые я пересмотрела с самого начала в надежде найти что-нибудь подходящее, были новые и других издательств, большей частью американских. А это означает, что мистер Уэнрайт заметил моё недовольство библиотекой и дополнил её своими книгами, чем скрасил мне существование. Теперь я понимаю его бесстрастие как манеру себя вести, но не больше, и, кажется, могу объяснить слова Серафимы Андреевны о маске. "Ты носишь маску, глупец. Скоро ты захочешь её сбросить". Мистер Уэнрайт выбрал себе не очень удачную маску и, наверное, она уже тяготит его. Хорошо бы он проявлял побольше человечности, чтобы и другим не пришлось её отыскивать лишь к концу пути. Или другие сразу разбираются, что в нём деланного, а что — естественного? Хотелось бы мне знать, как его понимает бортинженер. Пока я вижу, что он старательно копирует его механическую манеру поведения.

Мне вспоминается ещё одно высказывание Сергеевой. Она сказала нам с мистером Гюнтером в свой последний день: "Жизнь и смерть ходят рядом, рука об руку. Смерть прикрывается личиной жизни, а жизнь скрывается под маской смерти. Жизнь ликует, но смерть всегда соберёт свою жатву". Возможно, это мои фантазии, но я понимаю это так: мистер Форстер, тая в себе ненависть, был мёртв ещё до своей физической смерти, он был духовно мёртв, но прикрывался маской жизни, довольно живо на всё реагируя, а мистер Уэнрайт скрыл свои лучшие качества под мёртвой маской бесстрастия (недаром он выделил эту фразу). Они работали вместе, то есть ходили, по словам Серафимы Андреевны, рука об руку. Мистер Форстер «ликовал», то есть очень удачно изображал командира, делая его убийцей, но смерть всегда собирает свою жатву, и он покончил с собой. Или слова "жизнь ликует" относятся к тому, что мистер Уэнрайт перестанет, наконец, изображать механизм и станет живым человеком, а слова "смерть всегда соберёт свою жатву"… Хотела было сказать, что они относятся только к мистеру Форстеру, однако вспомнила о предлоге «но», и сразу же в памяти встало пророчество о последней в жизни командира долгой дороге. Как страшно знание будущего! Мне кажется, я меньше переживаю из-за "чёрной записи", предназначенной мне, чем за мистера Уэнрайта. Счастье, что он не подозревает о своей судьбе. Он догадывается, что я что-то скрываю, но не знает, что именно. Может, потом я ему расскажу о маске, чтобы он не мучился зря.