Роберт Говард - Час дракона (Конан-варвар)

И он уверенно двинулся прямо на звук, словно определив, где находится конечная цель. Проклиная туман, Валериус двинулся за ним, про себя решив, что нет худа без добра - пелена тумана скроет его передвижение и сыграет ему на руку. Конан не заметит его. Он нападет на ненавистного циммерийца со спины, как только солнце рассеет этот туман.

Он уже не мог определить, что сейчас находится вокруг: обрывы, лес или пропасти. Громыхание приближалось, и за этим гулом совершенно невозможно было услышать шум битвы. Неожиданно по обеим сторонам от всадников из тумана вынырнули высокие скальные колонны, и Валериус вздрогнул, поняв, что они минуют какую-то узкую расщелину. Но их проводник не показывал никакого замешательства, а скалы расступились и вновь исчезли в тумане. Узкое место осталось позади, и, если бы кто-нибудь замышлял устроить ловушку, лучше всего это было бы сделать именно там. Валериус перевел дух.

- 115

Но Тибериус вдруг остановился. Ритмичный гул оглушал, а Валериус никак не мог понять, откуда он раздается. То казалось, что справа, то слева, то спереди, и даже сзади. Он нетерпеливо оглядывался вокруг, но не мог разглядеть ничего, кроме клубящегося тумана да оседающей на стали доспехов влаги. Длинная колонна закованных в сталь рыцарей за его спиной казалась ему в туманном мареве процессией ведьм.

- Чего ты ждешь, мерзавец? - сурово взглянул он на проводника.

Тибериас не ответил, продолжая вслушиваться в устрашающий гул. А потом он резко обернулся и с презрительной усмешкой посмотрел в глаза Валериусу.

- Туман расходится, мой король, - процедил он враз изменившимся злым голосом. - Смотри!

Грохот замолк. Мгла начала рассеиваться. И сражу же, высокие и величественные, вверху показались вершины гор. Туман опускался все ниже, редел и бледнел. Валериус поднялся в стременах... и с губ его слетел крик, многократно повторенный эхом и всеми его солдатами. Вокруг всюду громоздились скалы. Они стояли не посреди широкой долины, как предполагал еще несколько мгновений назад, а в слепом котле, окруженном вертикальными скалами высотой в несколько сотен футов, единственный вход в который они только что прошли.

- Подонок! - Валериус что было сил ударил Тибериуса по лицу своим закованным в сталь кулаком. - Что это за дьявольская шутка!?

Оборванец сплюнул кровь и зашелся зловещим смехом.

- Шутка, что избавит свет от одной отвратительной твари!

- Смотри, грязная обезьяна!

И вновь Валериус вскрикнул, как громом пораженный. Вход в котловину преградила огромная людская толпа, молчаливая и неподвижная, как скульптурная группа - сотни заросших оборванцев с пиками и копьями в руках. А сверху, со скал, выглядывали другие лица - тысячи! - дикие, изможденные, страшные. Глаза их горели от ненависти.

- Хитрость Конана! - зарычал Валериус.

- Нет, Конан об этом ничего не знает! - рассмеялся Тибериас. - Это хитрость людей, доведенных тобою до нужды, тех, кого ты разорил и превратил в зверей. Амальрик был прав: Конан не стал делить свою армию. Мы же - свора, за кусок хлеба бегущая за ним, волки этих гор, люди без дома и без надежды. Это был наш план, и жрецы Ассуры послали нам в помощь туман. Посмотри на них, мой король! Каждый из них носит на себе знак твоей власти - на теле или в душе!

А теперь посмотри на меня! Ты не узнаешь меня, правда? Но это клеймо на моем лице выжег твой палач! Когда-то ты знал меня - мое имя было Анилис. Моих сыновей ты приказал повесить, а жену мою твои наемники изнасиловали и зарубили. Ты говорил, что я расстанусь с жизнью, если заманю тебя в ловушку? Боги всемогущие! Да мы отдали бы тысячи жизней, все отдали бы, лишь бы купить за это твою голову!

И теперь она наша! Посмотри на людей, доведенных тобою до нищеты, на тени людей, что когда-то жили и радовались жизни! Пришел их час! Эта каменная котловина станет твоей могилой. Попробуй-ка влезть на скалы: они высоки и обрывисты. Попробуй-ка вырваться: эти люди встанут на твоем пути и выцарапают тебе глаза! Собака! Встретимся в аду!

И, откинувшись назад, он громко рассмеялся, а эхо его зловещего смеха многократно отразилось от скал. Валериус выскочил из седла и с размаху ударил его своим длинным мечом, рассекая плечо и грудь. Тибериас упал навзничь, но не перестал смеяться, хотя хлынувшая из его рта кровь превратила смех в хрипение.

Вновь загрохотали бубны и барабаны, охватывая котловину кольцом низкого гула, а сверху, со скал, полетели первые камни и хлынул свистящий ливень стрел, заглушая крики и стоны умирающих...

- 116

ДОРОГА В АРХЕРОН

Небо на востоке уже заалело, когда Амальрик во главе своей армии подошел ко входу в Долину Львов. Долину эту окружали крутые горные склоны, а дно было иссечено нагромождениями скал различной высоты и вида. Армия Конана стояла на самом большом возвышении, ожидая нападения противника. Корпус из Гундерляндии, присоединившийся к ней незадолго до этого, состоял примерно из семи тысяч боссонских лучников и четырех тысяч всадников - баронов с севера и запада со своими дружинами.

Воины, вооруженные пиками, общим числом около двенадцати тысяч - в основном, гундерийцы и, кроме того, четыре тысячи акулонцев из других областей, - стояли в дальнем, узком конце долины, выстроившись наподобие огромного клина. По обоим флангам располагались по пять тысяч боссонских лучников. А позади пехоты стояли с поднятыми пиками и копьями конные рыцари - десять тысяч понтейнцев, и девять - акулонских баронов с всеми своими вассалами.

Это была удачная позиция: ее невозможно было обойти со стороны, это означало бы необходимость карабкаться на кручи под ливнем стрел и ударами мечей. Обоз Конана стоял непосредственно за спиной выстроенного войска, в узкой, похожей на змею части долины. Циммериец не опасался нападения сзади - горы были полны бесконечно преданными ему людьми: беглецами из центральных областей Акулонии и разоренными дворянами.

Занять такую позицию уже само по себе было достаточно трудно, но оставить ее было еще трудней. По существу, она одновременно являлась и бастионом, и ловушкой, и единственным выходом из нее была победа, хотя, при большом желании, можно было покинуть Долину Львов и через узкий проход в задней ее части.

* * *

Ксалтотун поднялся на высокий холм, возвышавшийся неподалеку от входа в Долину Львов. Это место было великолепным наблюдательным пунктом - оно находилось выше всех остальных точек долины и давным-давно было названо Королевским Алтарем. Причины этого были, видимо, известны только Ксалтотуну, на памяти которого прошли многие столетия.

Он был не один - с ним пришли двое безмолвных длинноволосых слуг, тащившие за собой связанную молодую девушку. Они быстро и умело уложили ее на широком венчавшем вершину камне, по виду действительно напоминавшем алтарь. Никто не помнил уже, сколько столетий этот камень простоял здесь во власти ветров и дождей, и казалось, что это не просто обычная скала, а какой-то удивительный и таинственный символ. Но чем он был в действительности и кто его сюда водрузил, забыл даже Ксалтотун. Когда слуги - сгорбленные карлики - отошли прочь, чернокнижник остался в одиночестве. Взгляд его был прикован к долине, ветер развевал его бороду.