Фред Саберхаген - Звезда Берсеркера (Клуб Любителей Фантастики — « L»)

Сейчас Мишель не видел никаких признаков Ядра. Это, конечно, едва ли доказывало, что он в районе родной системы, и все же он имел право интерпретировать этот факт как обнадеживающий знак, что Мишель и сделал. Ему все еще казалось, что Ядро лежит где-то впереди, в направлении, куда он летел. во время сна.

В этом же направлении он и собирался продолжить путь. А это означало новый сверхсветовой прыжок. Теперь было ясно, что прыжок вполне доступен Ланселоту, и Мишелю оставалось лишь научиться устанавливать полный контроль сознания за этим процессом.

Впервые с момента пробуждения Мишель сделал глубокий вздох. Воздух, произведенный для этого Ланселотом, был чист и свеж, и все же в легких, когда они наполнились воздухом, возникло странное ощущение. Ткань укоротившейся рубашки не выдержала в каком-то месте и с треском порвалась. Решив сориентироваться, Мишель начал медленно вращаться вокруг своей оси, совершив полный оборот. Но по-прежнему он не видел никаких признаков могучих звездных скоплений Ядра Галактики, хотя и был убежден, что они должны находиться не очень далеко.

Энергия, необходимая для прыжка, была за пределами возможностей Ланселота — или, если вообще говорить об этом, любого другого сверхсветового генератора, — поэтому Ланселоту придется дублировать функции множества других машин, имеющихся на любом звездолете, чтобы обнаружить и войти в полетном пространстве в особо мощные силовые течения самого пространства Галактики, в эти неисчерпаемые энергетические реки, бесконечно пульсирующие в особом пространстве, где планеты и человеческие существа даже не могли бы существовать.

Мишель понял, что он только начинает познавать возможности Ланселота. Но уже добытое знание включало определенное понимание того, как должны быть оформлены бессловесные вопросы, которые он задавал своему партнеру. Чтобы добиться нужного эффекта, необходимо было одновременно расслабиться и сконцентрироваться.

И вот, сконцентрировав свое внимание, Мишель снова нашел ту дверь, которую уже открывал для него прежде Ланселот, но только во время боя, дверь в необыкновенное вневременное пространство. Теперь он увидел, что течения, которые должны были нести его и Ланселота, протекали и здесь, но были спрятаны под покровом нормального пространства.

На этот раз Мишель не закрывал глаза. Теперь он наблюдал все калейдоскопическое великолепие «цплюс»-прыжка. Хаотическое излучение, невидимое в нормальном пространстве, распространялось во всех направлениях, словно всепронизывающая дождевая буря. Ланселот создал вокруг Мишеля защитный пузырь нормальности, каким-то образом обнаруживая в хаосе разумную траекторию. Расстояние изменило смысл, превратившись в какую-то иную категорию. Кроме того, сюда протягивались тени гравитационных масс нормального пространства, и приходилось их обходить.

Тени образовывали грозно-увеличивающийся узор.

Внезапно фейерверочное представление кончилось, прежде, чем Мишель сам пожелал его прекратить. Ланей, по какой-то причине, прервал прыжок в самой середине.

На мгновение Мишель усомнился: можно ли считать нормальным пространство, в которое он попал. Ланселот почти неподвижно дрейфовал в облаке каких-то кристаллических твердых образований, облаке, гораздо более плотном, чем млечное межзвездное скопление. Складки и волны этого вещества уходили на умопомрачительные расстояния, местами освещаемые межзвездными кострами. С помощью зрения Ланселота, Мишель видел каждую такую частицу как правильную геометрическую форму, крайне твердую и чистую. Ланселот способен был лоцировать особенности субатомной характеристики субстанции, но ни он, ни Мишель не могли определить ее название. Каждая частица была размерами не более одной тысячной миллиметра, и среднее расстояние между ними было не более нескольких метров, не более…

Эта субстанция что-то напоминала Мишелю… и некоторое время спустя он понял, что. Камень, который иногда носила его мама, в золотом перстне на пальце.

Вернуться, соскользнуть обратно в полетное пространство среди вещества такой плотности было невозможно, даже для Ланселота.

Как далеко простирались складки пылевого облака — этого не видел даже Ланселот. Во всяком случае, в любом направлении эта дистанция была больше планетарной.

Ланселот мог скользить меж гравитационными тенями там, где не пройти корпусу самого маленького звездолета. Но здесь был и он бессилен. Мишель велел Ланей нести его вперед на оптимальной здесь субсветовой скорости. Потом, охваченный внезапной усталостью, он снова заснул.

Когда Мишель пробудился, сознание его стало яснее и чувствовал он себя бодрей, и его обнадежило то, что он мчался вперед с ощущением, что двигается в нужном направлении. Блокирующие сверхсветовой режим частицы стали менее плотными. Силовой щит, как у настоящих звездолетов, мерно мерцал в виде конуса, защищавшего голову и плечи Мишеля. То и дело экранирующие поля вспыхивали, отбрасывая в сторону сгорающие частицы. Ланселот, очевидно, считал, что более эффективно уничтожить частицы столкновением, чем пытаться увернуться от них.

И снова в конечностях и шее Мишеля возникло странное ощущение. На этот раз это была не теснота, а что-то другое. Поскольку он все еще не мог видеть своего собственного тела, Мишель попытался выяснить, в чем дело, наощупь. Проведя пальцами правой руки вдоль кисти левой, он встревожился — он больше не мог обнаружить застежки крепления в том месте, где соединялся с Ланселотом. Силовые поля и плоть, казалось, взаимопроникли друг в друга до такой степени, что Мишель сам был не в состоянии определить, где рождалось неприятное ощущение — в поле Ланселота или в его теле.

Пытаясь подавить растущую тревогу, он потер шею, лодыжки, запястья. Странное новое ощущение было не таким уж противным, и вполне вероятно, что он скоро к нему привыкнет, если оно не исчезнет. Продолжая «осмотр», Мишель вскоре осознал, что тело его было теперь не просто соединено с Ланселотом, но и в какой-то степени трансформировано. Он явно был теперь мускулистее и крупнее, чем раньше. А одежды, которая до этого стала болезненно тесной, теперь на нем не было вообще.

Он решил держаться спасительного предположения, что все эти открытия — всего лишь результат необходимых защитных мер, предпринятых Ланселотом, и поэтому его тело выглядит так странно. Эти изменения были необходимы, чтобы входить в режим сверхсветового прыжка. Когда он возвратится домой, то снова вернет себе прежний вид. Ланселот обо всем этом позаботится… И родители Мишеля снова обнимут его, и они…

Самое главное — вернуться домой. И тогда все будет хорошо. И можно будет снова спокойно заснуть. По-настоящему, надолго, в своей большой резной кровати.