Фред Саберхаген - Звезда Берсеркера (Клуб Любителей Фантастики — « L»)

Патетическая тирада Викария, направленная против военных и теологических оппонентов, была прервана в середине предложения — снаружи послышался долгий скрежещущий звук, завершившийся глухим ударом в сопровождении криков рабочих. Викарий подошел к окну-балкону.

По дороге сюда Белам видел, как рабочие начали сгружать массивные мраморные блоки с телег. Сегодня прославленный скульптор должен был выбрать один из них и начать работу над статуей Набура.

Как и каждый из восьмидесяти его предшественников, Викарий жаждал осчастливить потомков свидетельством своей мирской славы.

Внезапно отвернувшись от балкона, Викарий заметил на лице Белама неодобрительное выражение. Сердитым тенором, который уже сорок лет звучал, как голос старика, он произнес:

— Мы поместим статую на Большой Площади города, дабы величие нашего Храма было укреплено в глазах людей!

— Да, мой Викарий, — ответил Белам спокойным голосом.

Вот уже несколько десятилетий носил он звание Защитника Веры и Принца Храма. Видел, как приходят и уходят Викарии, и их настроения не могли вывести его из себя.

Набур решил, что должен более подробно объяснить суть вопроса.

— Белам, проявления повышенного уважения нам необходимы. Неверные и еретики дробят на части мир, Богом врученный нам на попечение!

— Я твердо верю, мой Викарий, что наша вера и армия выйдут победителями.

— Победителями? — Набур величаво прошествовал к Беламу, скривив губы в саркастический гримасе. — Само собой! Когда-нибудь. Прежде, чем кончится мир. Но сейчас, Белам, сейчас наш Святой Храм изранен и кровоточит, и мы… — Голос его стал тих. — Мы несем немалые тяготы, но ты не поймешь этого, пока не поднимешься на наш трон.

Белам с искренним и безмолвным почтением поклонился.

Викарий принялся мерить шагами зал, развевая полы простой белой рясы. Со своего загруженного бумагами рабочего стола он дрожащей рукой взял небольшую брошюру, потрепанную от многократного чтения и измятую, как будто ее неоднократно швыряли на пол.

Белам знал, что это за брошюра. Дополнительная, если не основная причина сегодняшнего гнева. Сравнительно небольшая заноза, но именно она удалила Набура в нежнейшую часть его тщеславия.

Повернувшись к Защитнику Веры, Набур потряс книжицей.

— Поскольку ты отсутствовал, у нас не было возможности обсудить вот это… эту предательскую мерзость мессира Винченто! Этот так называемый «Диалог о движении приливов»! Ты читал?

— Я…

— Гнусный писака вовсе не интересуется приливами. Его цель — еще раз возвестить миру о своих еретических бреднях. Он цепляется за мечту превратить надежный прочный мир под нашими ногами в мельчайшую частицу, отправить нас в полет вокруг солнца! Но этого мало! И этого ему мало!

Белам нахмурился, но озадаченность его была неискренней.

— В чем же дело, Викарий?

Набур, пылая гневом, надвинулся на него, словно Защитник был в чем-то виноват.

— В чем дело? Я расскажу тебе! Спор, описанный в этой брошюре, ведется в форме разговора трех лиц. И автор этой книжонки подразумевает под одним из вымышленных спорщиков, под тем лицом, которое защищает традиционные идеи и, следовательно, характеризуется как «простодушный», «стоящий ниже уровня умственного развития, достойного человека», под этим персонажем он подразумевает нас!

— О, мой Викарий!

Набур утвердительно кивнул.

— И все же это так. Некоторые из наших слов вложены в уста этого, так сказать, «простака».

Белам, выражая сильное сомнение, покачал головой.

— Винченто всегда, споря, вдавался в крайности, а спорил он часто. Скорее, продолжительно. И я склонен думать, что ни в этой брошюре, ни в других он не стремился унизить достоинство моего Викария лично или Святого Храма вообще.

— Я лучше знаю, к чему он стремился! — завопил Викарий.

Потом самый высокочтимый человек в мире, а возможно также — самый ненавидимый, несущий самый тяжкий груз того, что он считал данными Богом обязанностями, громко застонал и, словно испорченный балованный ребенок, упал в кресло.

Как и всегда, после излияния гнева и раздражительности, Викарий пришел в спокойное и рассудительное состояние.

— Белам.

— Да, мой Викарий?

— Ты уже успел изучить эту брошюру? Быть может, у тебя нашлось на это немного времени при переезде? Я знаю, что она распространилась широко.

Белам с подчеркнутой серьезностью склонил голову в знак согласия.

— Тогда познакомь нас со своим окончательным мнением.

— Мой Викарий, я — теолог, а не натурфилософ. Поэтому я проконсультировался с астрономами и другими учеными, и обнаружил, что мое мнение по этому вопросу поддерживается большинством из них. То есть, рассуждения Винченто, касающиеся приливов, на самом деле ничего не доказывают, когда речь идет о движении небесных тел, и при этом они не слишком достоверны в отношении самих приливов.

— Он, видимо, думает, что мы — дураки, и что сверкание умных слов заставит нас согласиться с его низкопробной логикой, которую он нам подсовывает. И что мы даже не почувствуем, как он над нами издевается!

Викарий на секунду даже привстал от негодования, потом вздохнул и снова сел.

Белам предпочел оставить без обсуждения эту теорию, в которую, кстати, не верил ни на йоту — как будто бы целью брошюры было святотатственное издевательство, действительность была сама по себе немаловажной.

— Как помнит, быть может, Викарий, несколько лет назад я отправил Винченто письмо касательно его рассуждений о гелиоцентрической теории Вселенной. Тогда это, как и сейчас, вызывало опасения относительно моих качеств Защитника.

— Мы очень хорошо помним тот случай. Собственно говоря, мессир Винченто уже вызван сюда, чтобы предстать перед трибуналом, ибо он нарушил ваше предписание от того времени… Что именно написали вы ему тогда, Белам? В каких именно выражениях предостерегали?

Прежде чем ответить, Белам немного подумал, потом начал, медленно и четко выговаривая слова:

— Я написал, что, во-первых, математики могут производить любые вычисления и публиковать все, что желают, касательно наблюдений за небом или других природных феноменов. Но при условии, что они не выходят за рамки гипотезы. Во-вторых, совсем иное дело, если кто-то утверждает, будто бы солнце находится в центре вселенной, а наш планетный шар вращается вокруг своей оси с запада на восток, совершая такой оборот за день, а оборот вокруг солнца — за год. Такие утверждения должны рассматриваться как чрезвычайно опасные. Хотя формально еретическими они не являются, но противоречат Святому Писанию.

— Твоя память, как всегда, превосходна. А когда именно ты написал это предостерегающее послание?