Василий Щепетнев - Первое дело Йеро

Гидра - тварь неразумная, и уничтожали ее без ожесточения. Будь она в стороне - прошли бы мимо, но гидра расположилась на тропе. Оставь сейчас, следующий путник мог бы угодить в ее объятия. Чистить тропу - одна из задач стража границы, и потому они провели полдня, оставили после себя черную плешь, но Оррис поступить иначе просто не мог.

Второй случай был попроще - северный альбатрос летел в вышине, и Иеро удалось овладеть сознанием птицы. Всего на несколько секунд, но удалось - он увидел с высоты и отряд, и поредевший Тайг, и реку в стороне, и холмы вдали у горизонта. А горизонт был далеко, очень далеко!

Контакт с альбатросом длился недолго - птица, почувствовав чужое присутствие в мозгу, поставила блок, и Иеро утерял связь. Но все же она была, она, несомненно, была! Получается, упражнения шли на пользу. Кончено, его успехи мизерны по сравнению с тем, что может Айрон Гальс. Гальс овладевал сознанием практически всех существ и подчинял их своей воле совершенно. Птичьего блока он бы просто не заметил, настолько сильна его ментальная сила. Порой Гальс, шутки ради, глазами мыши подглядывал за однокорытниками, а потом изображал сеанс ясновидения - давно, три зимы назад. Сейчас Гальс стал серьезнее, пустяками не забавляется.

Стражи к способностям Иеро отнеслись, как к должному. Казалось, иного они от семинариста и не ждали. В глазах суровых стражей границы он был не навязанным попутчиком, не обузой, а очень ценным человеком, и обращались с ним они даже не как с равным, а как со страшим. Иеро понимал, что здесь не его заслуга, а священников, с которыми стражам границы приходилось иметь дело прежде. То, что он учуял снапера и снежную гидру для них, в отличие от самого Иеро, было само собою разумеющимся.

Ответственность давила, но, к удивлению Иеро, еще и наполняла силой, уверенностью. Возможно, размышлял Иеро, это происходит оттого, что верившие ему люди отдавали, делегировали свою ментальную силу? И чем больше людей доверились тебе, тем больше и твоя ментальная сила? Хорошо бы посоветоваться с наставниками, но наставники остались в Аббатстве. Хотя Аббат Демеро говорил, что знание, добытое самим, ценнее знания, полученного от другого.

Путешествие протекало спокойно. Кроме снапера и снежной гидры, никаких других помех не встретилось. Перейдя Юкку вброд выше по течению, они затем вернулись на прежний путь, потеряв три с половиною дня. Еще полдня заняло происшествие с гидрой. Но считать дни - пустое. Путешествий без задержек не бывает никогда, так, по крайней мере, утверждает киллмен Оррис. Что-нибудь да задержит. По счастью, задержки у них были ненамеренные, вызванные силами природы. И снапер, и гидра сами по себе не добры и не злы, они вне этих понятий. В отличие от лемутов, сознательно избравших путь зла. Но лемуты редко заходят так далеко на север, они любят юг. Владения Темных мастеров тоже далеко на юге. Но предаваться покою не след, путь пройден только тогда, когда сделан последний шаг.

И вот в двух днях пути от Но-Ома землю вновь устлал туман, и два дня превратились в четыре. Хорошо, что туман низкий, а поднимись он выше лорса? Пришлось бы становиться лагерем и ждать изменения погоды. Порой, говорил киллмен Оррис, туман длится и пять, и шесть дней. А сейчас ничего. Сейчас терпимо.

Иеро и терпел. Терпел и учился. В хорошую погоду он даже правил лорсом, но сейчас, в тумане, благоразумно отказался от роли первого всадника. Благоразумие - тоже ценное приобретение.

Сегодня они все-таки должны дойти до Но-Ома. Если, конечно, ничего не случится. А многое случается именно рядом с целью. Оррис объясняет это следующим: у порога дома человеку свойственно расслабиться, потерять бдительность. Ведь мыслями, в собственном воображении, он уже дошел. И еще - враги человека встречаются и в Тайге, но больше всего их бродит поблизости от жилья. В Тайге человек бывает редко, и грозят ему больше те, кому все равно, какова будет добыча, человек пусть человек, олень, пусть олень, вроде давешнего снапера. А у жилья человека подстерегают те, кому нужен именно человек, кто приспособился к охоте на человека, изучил его привычки и повадки, умеет и затаиться от человека, и напасть со спины. И, наконец, слуги нечистого. Им тоже нет особого смысла ждать жертву там, где она бывает раз в год, да и не каждый год. В караванах идут закаленные киллмены, их запросто не возьмешь. У поселений же куда проще подстеречь человека обыкновенного, слабого, нестойкого, которого можно либо уничтожить, либо склонить к службе Нечистому.

Все это Оррис рассказывал во время кратких минут между вечерней трапезой и сном. Остальное время стражи говорили редко, предпочитая обмениваться знаками - свернуть с тропы, идти медленнее, смотреть по правую руку. Молчание не дает услышать себя врагу, и острота слуха в тишине сохраняется.

И обычного слуха, и внутреннего. В Аббатстве, что ни говори, много лишних слов произносится. Отвлекает, не дает сосредоточится.

Иеро поймал себя на том, что он и рад отвлечься. Вот оно, то самое предпороговое расслабление. Они еще не пришли, еще далеко не пришли.

Смутное беспокойство встревожило душу. Он попробовал мысленно нащупать источник тревоги. Нет, ничего. Маленькие, закрытые сознания всякой мелочи, мышей, куропаток. Для него закрытые. Возможно, ему бы и удалось проникнуть в сознание мыши, но для этого требовалось остановить караван. Терять время ради попытки выведать что-нибудь у мышки-норушки не хотелось, что она может знать, мышка-норушка? Ее враги не всегда враги человека. Полярная лисица вводит мышку в дикий ужас, а многие слуги нечистого ей, мышке, безразличны. Вот рэт-лемуты, те опасны и людям, и мышам. Да, эти вонючие длинномордые мутанты с удовольствием лакомятся мышатинкой. Но так далеко на север они, рэт-лемуты, не заходили.

Беспокойство не проходило. Что с того, что не заходили? Не заходили, не заходили, да и зашли. Появились же в Юкке снаперы!

Он еще раз ощупал окрестности.

Беда была не в том, что он чувствовал. Тревожило то, что он, возможно, чего-то не чувствовал. Или кого-то, опасного и злого.

Иеро тронул плечо Орриса, показал знаком, что нужно сделать привал.

Тот остановил лорса. Идущие позади стражи молча окружили Иеро. Таков порядок - если грозит опасность, священник должен быть защищен. Иеро хоть и семинарист, но представлял собою главную ценность каравана.

- Привал. Нужен привал, - сказал Иеро.

Стражи быстро устроили походный бивуак. Пусть Но-Ом в полудне пути, но если священник требует привала, значит, у него есть на то основания самые веские.

Иеро присел на тюк. Туман подступил прямо к глазам. Тогда он расстелил плащ и лег, подложив тюк под голову.

Все кругом подернулось дымкой, он ощутил себя рыбой в реке. И здесь, в тумане, враждебное сознание чувствовалось куда сильнее, чем поверху. Проверяя, он встал. Да, ощущение тут же ослабло. Вновь лег. Туман проводил зло, как проводит палка звук самых маленьких щелчков, неслышимых ухом.