Дмитрий Бондарь - Чужая мечта

— Тогда не будем тянуть. Скоро уже кончится цветной дождь, тебе лучше идти сейчас.

— Веришь в приметы?

— Нет, Максим, я их создаю. В путь?

— Да, пора.

Я поднялся из-за стола, закинул за спину давно приготовленную торбу и, не оглядываясь и не прощаясь, шагнул в цветной дождь.

Проводник, идущий передо мной, насторожился. Присел на колено, достал бинокль. Петрович подошел ко мне и встал рядом.

Мы, по всем расчетам, подобрались к Рыжему лесу совсем близко, были уже где-то рядом с целью экспедиции. Только Рыжего леса еще видно.

Белыч обернулся и, показывая знаками соблюдать тишину, поманил нас к себе.

Мы, как оказалось, сидели в придорожных кустах, выйдя из которых, сразу должны были оказаться на широкой обочине дороги, разделившей некогда единый лесной массив пополам. Теперь то, что лежало за дорогой, за высоким валом, насыпанном когда-то давно ликвидаторами еще первой аварии на ЧАЭС вокруг зоны пораженных сосен, называлось Рыжим лесом. А на дороге происходили какие-то события. Белыч протянул мне бинокль и я приник к его окулярам.

Несколько человек в полувоенной форме, сопровождавших короткую цепочку груженых ослов, остановились перед импровизированным пропускным пунктом. Ослов? Здесь не бывает ослов, лошадей, мулов, верблюдов… Почему я решил что это ослы — из-под поклажи не видно ничего — ни ног, ни ушей? Только серые спины. Что же это?

Навстречу им из металлических ворот, приваренных к остовам двух проржавевших «Икарусов», вышел еще один человек. В экзоскелете, причем такого я не видел даже на картинках: никаких механизмов снаружи, все упаковано в защитного цвета обшивку, шлем идеально сферической формы, металлокерамическая кираса, полный замкнутый цикл жизнеобеспечения. Этот костюм отличался от любого, имевшего распространение в Зоне, так же как отличается болид Рено, выступающий в Формуле-1, от самодельного багги. Это уже не экзоскелет, это просто трансформер какой-то. Оптимус Прайм в четверть натуральной величины. Если б не прозрачное забрало шлема, сквозь которое было видно лицо неизвестного стража, я б никогда не поверил, что внутри этого робота сидит человек.

Петрович нетерпеливо похлопал меня по плечу, желая получить доступ к биноклю. Пришлось отдать.

Он пристроился рядом, недолго смотрел на караван, потом перевел окуляры на ворота, тихо прошептал:

— Ишаков видели?

— Брат, — так же тихо ответил проводник, — здесь не бывает ишаков.

— Что? Ишаков? Нет, это не животные, это роботы. Лет восемь назад пиндосы баловались разработкой подобных устройств. «Биг дог», по-моему. Видимо, запустили в серию.

Что-то такое я видел в интернете: видеоролики про четырехногую платформу с грузом, действительно напоминавшую осла без головы. Сопровождавшие её техники пинали беднягу со всех сторон, когда она передвигалась под грузом аккумуляторов; смешно перебирая тонкими ножками, электромеханическая тварь не падала.

— Петрович, что с робокопом делать будем?

— Ты чего, брат?! — зачастил Белыч, — Стрелять здесь собрался? Это штурмовики «Монолита»! Даже не думай!

Ну, положим, я и сам видел, чьи это штурмовики, и примерно представлял себе, чем может закончиться столкновение с ними, однако, у Корня могли быть свои соображения на этот счет.

— А что ты с ним сделаешь? Ничего. Он же такой и не один там может быть. А уж двое положат нас гарантированно, несмотря на весь мой опыт и твою удачу. Здесь прорываться — верное самоубийство. Белыч, другой путь есть?

— Есть, через пузырь.

— Через что?

— Через пространственный пузырь, брат. Ну, слышал, может?

— Нет, — Петрович отдал мне бинокль, а сам повернулся к проводнику. — Расскажи?

На дороге, между тем, появился второй робокоп. Вместе с первым они принялись потрошить одного из собако-ослов, выбирая что-то из его поклажи, откладывали в сторону — на обочину. Рядом суетились люди из сопровождения каравана.

— Это трудно объяснить, брат. Я не Сахаров, гладко не выйдет.

— Расскажи — как сам понимаешь.

— Бывают такие сферы в некоторых местах, как большой мыльный пузырь. Со всех сторон смотришь: все насквозь видно. Но если заходишь внутрь, сразу далеко оказываешься. Телепортация или свернутые пространства, кто что говорит.

— Петрович, глянь, чего они там разгружают, — я передал бинокль Корню.

Он смотрел пару минут, вернул оптику мне:

— Батарейки для своих костюмчиков. И что, далеко такой пузырь?

— Нет, полдня идти. Хуже другое. Вокруг пузыря сильный фон. Очень опасно. И…

— Что «и»?

— К ночи мы там окажемся. А ночью в Рыжем лесу, брат, никто не выживет.

— Да? Мне говорили, что есть люди, живущие в этом лесу постоянно.

— Верно, есть. Только ночью они по схронам сидят и байки друг другу травят — о своем непревзойденном героизме. Как от трех химер один отбился. Ночью в этом лесу бродить нельзя, — отрезал проводник.

— Скажи мне, зачем так далеко идти? Отойдем по дороге за поворот, где нас с заставы не увидят?

— Брат, — невесело усмехнулся Белыч, — если ты такой умный, зачем тебе проводник? Зачем вообще проводник, если можешь идти куда хочешь и когда хочешь?

— Там не пройти?

— Нигде не пройти. Вокруг сплошные аномальные поля, мины, да много чего! «Монолит» давно эту территорию своей считает. И пост вот недавно выставили, я его еще не видел. Раньше-то проход чистый был.

— Убедил. Отходим отсюда подальше, где можно привал устроить. Там решим, чего дальше делать.

Стараясь не сильно шуметь, мы двинулись в обратный путь по новому маршруту. Закон Зоны. Или правило. Как кому удобнее.

Отошли на полкилометра, спустились в поросший ивой овраг, по дну которого тек узкий и глубокий ручей насыщенно-зеленого цвета. Расположились на гранитном уступе торчавшей из земли одинокой скалы. Не очень, надо сказать, удобное место.

Белыч поднялся к одному из краев оврага и повесил на дерево свой ПДА.

— Это еще зачем? — Петрович кивнул на прибор.

— Датчик жизненных форм на звуковое оповещение перевел. Чем выше будет висеть, тем шире зона охвата. Не всегда такой фокус работает: очень много мешающих факторов, но здесь нормально будет. Сейчас метров на сто вокруг смотрит.

— Это хорошо. А другие его видят?

— Конечно видят. Пусть смотрят, время приготовиться к их появлению у нас будет.

— Значит, никто большой незаметно не подкрадется?

— Нет.

— Хорошо. Макс, ты чего загрустил? Устал?

— Дыхание берегу.

— Дыхание? Полезное дело. Ты только на нем одном не сосредотачивайся, по сторонам иногда поглядывай, ага? Белыч, значит, насколько я понял твои рекомендации, нам лучше всего где-то возле пузыря до утра сховаться?

— Вроде того, — проводник достал из своего рюкзака кусок копченой колбасы, разломил на три части, протянул мне и Корню. — Только негде там рядом. Место пустое, ни укрытий, ни зданий. Кругом мясорубки, карусели, жарки и прочая местная экзотика. Мутанты бродят. Слепые псы всю эту кухню как-то чувствуют. Быстро не пройдешь. Только под самым пузырём, но туда еще пробраться нужно. А это не всегда просто.