Юрий Греков - Дротик Одиссея

- Ну, что скажешь?-спросил Сережка.

- Что я скажу? Ты же врач, мне ли тебе объяснять: у галлюцинации может быть миллион причин.

-Миллион? А ну, иди сюда.

Мы вышли на балкон. Сережка ткнул пальцем: это что такое? В шероховатом бетоне стены рядом с дверью светлела свежая выбоинка. Я подумал невольно: зачем ему меня разыгрывать?

- Ну и что?

- Тебе мало? А что ты на это скажешь?-Сережка, видно, успел подготовиться к рассказу и вел его теперь по всем правилам к кульминации. С этими словами он вытащил из-за двери короткую палку с массивным бронзовым наконечником, с погнутым острием. Это был настоящий дротик, изображения каких можно увидеть почти на каждой античной вазе...

Из распахнутого окна соседней квартиры донесся рассерженный голос-слов было не разобрать: видно, ругались в глубине комнаты. Но то ли Маша, Сережкина соседка, подошла ближе к окну, то ли рассердилась основательно, но я отчетливо расслышал:

-Где взял, я тебя спрашиваю?! В ответ раздалось что-то неразборчивое, вперемежку с всхлипыванием.

- Долго ты мне голову морочить будешь? - не унималась Маша.

-Ваську воспитывает, - сказал Сережка. Ваську, восьмилетнего Машиного сына, я знал. Паренек был тихий, и влетало ему сейчас наверняка за какой-нибудь пустяк или же просто для профилактики.

- Ну, так что скажешь? - повторил свой вопрос Сережка.

Сказать мне было абсолютно нечего. Будь я сам свидетелем происшедшему, тогда другое дело. А так, со слов... В общем, рассказанное Сережкой, меня, к его удивлению, не взволновало нисколько. Верить-то ему я верил, но примерно так, как иной раз веришь прочитанному: мало ли, мол, что бывает.

-Да черт его знает. Вообще-то похоже на сдвиг времени.

- Слушай, если бы не эта штука, - Сережка щелкнул по отполированному древку, - я бы сам поверил, что этот Одиссей, Язон или еще какой-то там древний грек мне привиделся... Сдвиг во времени... Ты мне лучше скажи, как это может быть:

он ведь кинул колье две тысячи лет назад, а оно чуть не продырявило голову мне? Как это может быть?

- Вообще-то этого быть не может, - сказал я, но, увидев, что Сережка мгновенно нахмурился, поправился: - До сих пор, во всяком случае, не бывало. Но теоретически представить можно так: возьми лист бумаги и нарисуй две точки в разных концах. Расстояние между ними может быть каким угодно большим - все зависит от величины листа. Но сложи лист пополам так, чтобы точки совместились, и расстояние практически исчезнет. Кстати говоря...

В передней звякнул звонок. Сережка пошел открывать. Из прихожей послышался Машин голос. Я прислушался.

-Вы уж извините, Сергей Григорьевич. Боюсь, не заболел ли мой оболтус: плетет что-то непонятное. Так я подумала...

-Давайте его сюда.

- Где, говорю, эту штуку взял? А он: приснилась! И так, и сяк.... может, подарил кто-нибудь, спрашиваю, или, не дай бог, стащил где-нибудь? А он свое: приснилась, и все! Ну, что ты с ним будешь делать!

- Да вы заходите, - сказал Сережка. - Что, так и будем через порог разговаривать?

- Вы уж посмотрите его, Сергей Григорьевич, а я сбегаю к себе, керогаз горит.

-Ладно, ладно, - успокоил ее Сережка, - сейчас посмотрим.

- Ну, заходи, старик, - говорил он, легонько подталкивая неожиданного пациента.

Васька робко поздоровался со мной и потупился.

- Ну-ка, клади свое богатство сюда,-скомандовал Сережка, - и садись.

Васька поставил на краешек стола квадратный ящичек матово-серого цвета и застыл столбом. Но доктор Сергей Григорьевич не подкачал. И через минуту Васька стал рассказывать охотно и подробно. По его словам, дело было так. Сидел себе парень за столом и честно готовил уроки. Вдруг что-то как трахнет! (Сережка быстро взглянул на меня). Когда струхнувший Васька огляделся, он увидел, что сидит в какой-то совершенно незнакомой и очень большой комнате, опутанной разноцветными проводами, как паутиной. Какие-то люди в белых водолазках (Васькино определение) щелкали выключателями, беззвучно переговаривались и вообще вели себя спокойно, хоть и не очень понятно. Один из них, не обращая никакого внимания на Ваську, поставил перед ним на стол небольшой ящичек и отошел. Васька совершенно успокоился, поскольку ему стало абсолютно ясно, что все это снится. Он с интересом разглядывал незнакомую обстановку и даже собрался походить по комнате, но тут, к сожалению, что-то снова грохнуло, и он проснулся. А проснувшись, увидел, что ящичек по-прежнему стоит на его столе, только почему-то съехал к самому краю. В общем, на тот счет, что ящичек достался ему из собственного сна, у Васьки не было никаких сомнений, потому он и объяснил матери коротко и, на его взгляд, исчерпывающе точно:

приснился...

Сергей дотошно выпытывал у Васьки подробности, пока тому не надоело повторять одно и то же и он не попросил:

-Дядя Сережа, давайте я вам другой сон расскажу.

- Какой еще? - не сразу понял Сергей.

- А как меня собака чуть не укусила!

- А, нет, это как-нибудь в другой раз, - спохватился Сергей. И тут вмешался я:

-Вася, а ты не помнишь, случаем, сколько было времени, когда ты заснул?

-Не, - сказал Васька, - не знаю. После школы, в обед. - Подумав, он добавил: - А когда снова треснуло-дядя Петя приехал на мотоцикле. А может, это он меня разбудил? У него глушитель барахлит.

Васька совсем освоился, но Сергей, не церемонясь, сказал:

- Вот что, старик, дуй-ка домой и спать ложись пораньше. А эту штуку пока оставь, посмотрим, что это такое.

Закрыв за Васькой дверь, Сергей еще из прихожей спросил:

- Тоже галлюцинация?

Он присел к столу и, поглаживая Васькин ящик, продолжал:

- Итак, что мы имеем? Вариант первый: два психа - одному двадцать пять, второму восемь. Вариант возможный, хотя меня лично он не устраивает. Вариант второй: преступный сговор доктора Гриценко с второклассником Васькой с целью заморочить голову некоему лицу, то есть тебе...

Сергей продолжал трепаться, пытаясь побороть собственную растерянность, а я вдруг подумал совсем о другом: о том, как я сам выгляжу во всей этой истории. И сравнение, пришедшее на ум, выглядело, при всей своей обидности, совершенно справедливым, потому что с самого начала я действительно повел себя, как страус. Интуитивно почувствовав в рассказанном Сережкой опасность здравому смыслу, я инстинктивно сунул голову в песок безразличия. Или, если говорить точно, ухватился за самое удобное объяснение: галлюцинация, - вместо того, чтобы попытаться вникнуть в невероятный факт. Собственно, многим свойственно закрывать глаза на факты, которые представляются им невозможными с точки зрения здравого смысла, или же с этой точки зрения их объяснять. У Шекли даже есть специальный термин для этого психологического явления - "пан-саизм": Дон-Кихот считает ветряную мельницу великаном, а Санчо Панса считает великана ветряной мельницей. При донкихотстве обыденные явления воспринимаются как необычные... при пан-саизме же наоборот: необычные - как обыденные... А целая компания французских академиков во главе с самим Лавуазье в свое время очень точно сформулировала принцип отношения к неприемлемому и невероятному: "Этого, не может быть, потому что этого не может быть!" Удивительная логичность данной формулы вызывает ироническую ухмылку лишь до того случая, когда ухмыляющийся столкнется нос к носу с чем-то абсолютно немыслимым.