Леонид Резник - Последний Еврей

Утром, выспавшись и перекусив, мы с Веред покружились по улицам Афулы. Веред сидела за рулем, я располагался на заднем сидении. Рядом со мной были портативный компьютер и радиопередатчик. Обнаружив в какой-то квартире подходящий радиотелефон с неположенной трубкой, я приказал Веред остановиться. Теперь подключение моего компьютера к телефонной сети было доступно даже ребенку. Ничего особенно противозаконного я не сделал, просто уточнил, когда Дэвид Липман (имя, которое я носил четыре года) вылетит в Африку. Сразу же после этого в свои права должен был вступить Эли Бромберг. Заодно я заглянул в компьютер МВД, проверил, как обстоят дела с Веред Фридман. Увы, предусмотрительные, на первый взгляд, стражники оказались халтурщиками. Номер удостоверения личности, которое носила с собой Веред, на самом деле принадлежал какой-то Ципи Фархи сорока двух лет. Проверять разрешение на пистолет и водительские права было пустой потерей времени. Я решил не заниматься выправкой документов, тем более, дело выглядело не совсем привычно: среди заготовленных фантомов не было ни одной женщины. К тому же… одна нехорошая мысль не отпускала меня: работа с документами могла оказаться напрасной, не исключалось, что Веред погибнет в будущем.

Мы выехали в Цфат. Там мне принадлежала маленькая автомастерская (идеальная маскировка для мощных электрических кабелей). Свою собственность я навещал нечасто, там прекрасно обходились без меня два брата-репатрианта из России: Лева и Миша. Как я догадывался, мои рабочие безбожно меня обманывали, я частенько находил неувязки в документах, но притворялся глупым богатым американцем (Морди Штейн, из-за важности объекта я выделил для него отдельный фантом), слабо разбирающимся даже в арифметике, и не пытался как-то наказать братьев-разбойников. Мне нужны были покладистые люди, очень заинтересованные в тишине и соблюдении статус-кво.

Лева и Миша встретили меня грустно.

— Что-то случилось? — спросил я, даже без слов догадавшись по их взглядам о каких-то неприятностях.

— Тут уже четыре дня тебя ищут, — Лева отошел от распотрошенного «Субару». — Говорят, что из налогового управления.

Я улыбнулся. Да, ребятам было чего бояться. Если настоящий бухгалтер заглянет в наши бумаги, он сразу поймет, что к чему. Конечно, он объяснит, что меня обманывают. А если он заподозрит мое соучастие, подумает, что я, таким образом, маскирую прибыль?

— Но этот парень еще похож на чиновника, — Лева вытирал руки ветошью, — а второй, что с ним был, — натуральный полицейский. Смуглый такой, верткий, глаза в каждую дырку лезут. Тут ведь в городе какие-то сучьи дети пустили слух, что мастерская у нас для маскировки. Что на самом деле здесь наркотиками торгуют.

«Вот тебе раз, — подумал я, — глас народа — глас божий. Насчет маскировки они правильно догадались. Но наркотики?»

— Вы что, парни, — я сделал вид, что от волнения перескакиваю с иврита на английский, — вы наркотиками торгуете?

— Да мы не знаем, что это такое, — наперебой закричали Лева с Мишей. — Да это не про нас говорят, мы здесь на виду, нас здесь все знают. Это про тебя говорят. Но полицейский виду не подавал, что он из-за наркотиков. Он просто стоял и глазами стрелял.

Я подумал, что это плохо. Лучше бы полицейский искал наркотики. А так, уже четыре дня… Неужели стражники? И Веред об этом ничего не знала?

— Сегодня они приходили? — спросил я.

— Минут двадцать тому назад. Кофе будешь?

— Нет, пейте сами.

Я задумался. Или это в самом деле инспекция-полиция, тогда бояться нечего. Или… даже страшно подумать. Вторая бригада Стражи со второй станцией? И они информированы намного лучше. Еще страшней подумать: они прибыли из будущего, отстоящего не на сто тридцать два года, как мое, а на сто сорок три года. Более далекое будущее, больше информации… Мой план провалился… Прощай, последний еврей.

Я подошел к двери в свой кабинет, достал ключи, вставил в замок. Но открывать не стал. Тончайшая молекулярная пленка, обычно закрывавшая отверстие для ключа на глубине в несколько миллиметров, была разорвана. Кто-то открывал замок, «лишил его девственности».

— Эти суки возились с замком? — спросил я.

— Нет.

— А вы не пытались открыть?

— Да мы!.. Да ты!.. — возмущение Левы и Миши выглядело абсолютно искренне. — А вот, кстати, и они.

Я обернулся. В мастерскую входили двое. Первый — действительно, типичный чиновник: пухленький, с животиком, бледный. Второй — полная противоположность: гибкий, поджарый, смуглый. Глаза — как два сверла.

— Господин Штейн? — спросил пухлый.

— Да, — согласился я.

— Это твоя мастерская?

— Да, — я был максимально краток.

— Все, что здесь находится, принадлежит тебе?

— Нет, — нахально заявил я и был совершенно прав, — все эти машины не мои.

— Не уворачивайся! — вмешался смуглый. — Все приборы, что находятся в твоем кабинете, — твои?

Вопрос был более, чем идиотский для стражников. Те сначала взяли бы меня, а потом стали выяснять, чья станция спрятана в моем кабинете. Да и говорят эти двое странно. Чиновник — как бывший американский еврей, а смуглый — как уличный хулиган.

— Я давно не заходил в мой кабинет, — сказал я. — Там не было ничего незаконного, никаких лишних приборов. Возможно, мне что-то подложили. Я гражданин Соединенных Штатов, и я хочу связаться с американским консулом.

— Из кабинета, — сказал смуглый, — из кабинета позвонишь. Пойдем в кабинет.

В дверях появился еще какой-то посторонний человек. Я решил, что отсюда легче бежать, чем из кабинета. Если Веред еще в машине за рулем…

Пухлый не был стражником. Я вырубил его легко, как ребенка. Смуглый же двигался быстрее молнии. Вначале меня спас открытый капот «Субару», а потом гаечный ключ, от которого мой противник не успел увернуться. Третьего я ударил ногой в прыжке и выскочил из мастерской. Смуглый отставал от меня метра на три. Веред сидела в машине и, судя по всему, еще не поняла, что происходит. Рядом с «Маздой» стояла, радуясь жизни, высокая солдатка-эфиопка с укороченным автоматом на плече.

— Террористы! — крикнул я солдатке, — Арабы!

Смуглый «террорист» выскочил за мной следом. Солдатка сорвала с плеча автомат. Я прыгнул к своей «Мазде» и, в тот момент, когда пролетал мимо солдатки, дуло автомата ударило меня в солнечное сплетение. Я не мог не согнуться. Чем меня ударили сверху, я уже не видел.

Говорили на английском.

— … хотя бы по колесам.

— Через пять минут здесь была бы полиция.

— А ты думаешь, рабочие полицию не вызовут?

— Конечно нет. Я им сказал, что мы из полиции и показал удостоверение.

— Они поверили?

— Почему нет?

Я делал вид, что нахожусь без сознания. Из боязни выдать себя, даже не попытался проверить, как меня связали. Куда важнее было разобраться в происходящем. Можно было дать голову на отсечение, что меня взяли не стражники. Но тогда кто?