H. Wells - Английский язык с Г. Уэллсом "Человек-невидимка"

“The Invisible Man it was took ’em off to hide ’em (невидимка забрал их и спрятал) when I cut and ran for Port Stowe (когда я удрал /от него/ и прибежал в Порт-Стоу). It’s that Mr. Kemp put people on with the idea of my having ’em (это все мистер Кемп рассказывает, будто книги у меня).”

And then he subsides into a pensive state (затем он впадает в задумчивость: «в задумчивое состояние»; to subside — опускаться, падать; впадать, погружаться ), watches you furtively (наблюдает за вами украдкой), bustles nervously with glasses (нервно протирает стаканы; to bustle — энергичноделатьчто-либо; суетиться ), and presently leaves the bar (и через некоторое время выходит из бара).

reminiscence ["remI`nIs(q)ns], asseveration [q"sevq`reIS(q)n], furtively [`fq:tIvlI]

And if you want to cut off the flow of his reminiscences abruptly, you can always do so by asking if there weren’t three manuscript books in the story. He admits there were and proceeds to explain, with asseverations that everybody thinks he has ’em! But bless you! he hasn’t.

“The Invisible Man it was took ’em off to hide ’em when I cut and ran for Port Stowe. It’s that Mr. Kemp put people on with the idea of my having ’em.”

And then he subsides into a pensive state, watches you furtively, bustles nervously with glasses, and presently leaves the bar.

He is a bachelor man (он холостяк) — his tastes were ever bachelor (у него неизменные/давние холостяцкие вкусы), and there are no women folk in the house (и в доме нет ни одной женщины). Outwardly he buttons — it is expected of him (верхнюю одежду он застегивает на пуговицы — этого требует его положение: «ожидается от него»; outwardly — внешне, снаружи ) — but in his more vital privacies (но что касается более интимных и жизненно важных частей туалета; vital — /жизненно/ важный, необходимый; privacy — уединенность; частнаяжизнь, интимнаясфераличности ), in the matter of braces for example, he still turns to string (например, подтяжек, он по-прежнему прибегает к веревочке; in the matter of — чтокасается ). He conducts his house without enterprise, but with eminent decorum (он ведет свое дело без предприимчивости, но с замечательной благопристойностью; eminent— видный, выдающийся, знаменитый, известный ). His movements are slow, and he is a great thinker (его движения медлительны, и он большой мыслитель = склонен к задумчивости ). But he has a reputation for wisdom and for a respectable parsimony in the village (в деревне у него репутация мудреца и его уважают за бережливость; wisdom— мудрость; благоразумие; respectable— почтенный, респектабельный; заслуживающий уважения ), and his knowledge of the roads of the South of England would beat Cobbett (а его знание дорог Южной Англии превосходит сведения путеводителя; Cobbett— Уильям Коббет /1762 — 1835/, английский публицист, журналист, историк. Наиболее популярным среди его произведений являются путевые заметки, написанные им во время путешествий по южной части Англии ).

And on Sunday mornings, every Sunday morning, all the year round (а в воскресенье утром, каждое воскресенье, круглый год), while he is closed to the outer world (пока он закрыт для внешнего мира), and every night after ten, he goes into his bar parlour (и каждый вечер после десяти он отправляется в гостиную), bearing a glass of gin faintly tinged with water (неся с собой стакан джина, чуть разбавленный водой; totinge— слегка окрашивать, придавать оттенок ), and having placed this down (и, поставив его), he locks the door and examines the blinds (он запирает дверь и осматривает шторы), and even looks under the table (даже заглядывает под стол).

bachelor [`bxC(q)lq], decorum [dI`kLrqm], parsimony [`pRsImqnI]

He is a bachelor man — his tastes were ever bachelor, and there are no women folk in the house. Outwardly he buttons — it is expected of him — but in his more vital privacies, in the matter of braces for example, he still turns to string. He conducts his house without enterprise, but with eminent decorum. His movements are slow, and he is a great thinker. But he has a reputation for wisdom and for a respectable parsimony in the village, and his knowledge of the roads of the South of England would beat Cobbett.

And on Sunday mornings, every Sunday morning, all the year round, while he is closed to the outer world, and every night after ten, he goes into his bar parlour, bearing a glass of gin faintly tinged with water, and having placed this down, he locks the door and examines the blinds, and even looks under the table.

And then, being satisfied of his solitude (затем, убедившись в своем одиночестве: «будучи удовлетворенным своим одиночеством»), he unlocks the cupboard (он отпирает шкаф) and a box in the cupboard (затем ящик в шкафу) and a drawer in that box (потом — ящик /поменьше/ в этом ящике), and produces three volumes bound in brown leather (и достает три книги в коричневых кожаных переплетах; to bind — связывать, обшиватькрая; переплетать/книгу/ ), and places them solemnly in the middle of the table (и кладет их торжественно на середину стола). The covers are weather-worn and tinged with an algal green (переплеты пострадали от непогоды и покрылись налетом зеленой плесени) — for once they sojourned in a ditch (поскольку однажды они ночевали в канаве; to sojourn — временно жить; останавливаться, оставаться непродолжительное время ) and some of the pages have been washed blank by dirty water (а некоторые страницы совсем размыты грязной водой; blank — пустой, чистый, неисписанный /о листе бумаги/ ). The landlord sits down in an armchair (хозяин садится в кресло), fills a long clay pipe slowly (медленно набивает длинную глиняную трубку) — gloating over the books the while (восхищенно глядя на книги; to gloat over — пожиратьглазами, смотретьсвосхищением ). Then he pulls one towards him and opens it, and begins to study it (затем он пододвигает к себе одну из них, открывает и начинает изучать ее) — turning over the leaves backwards and forwards (переворачивая страницы взад и вперед).

His brows are knit and his lips move painfully (его брови нахмурены, а губы мучительно = напряженно шевелятся; to knit — вязать; хмуритьброви ).

“Hex, little two up in the air, cross and a fiddle-de-dee (шесть, маленькое два сверху, крестик и закорючка; fiddle-de-dee — вздор, чепуха ). Lord! what a one he was for intellect (Господи, вот ведь умен был/ну и голова)!”

solitude [`sOlItjHd], sojourned [`sOGq:nd], brow [brau]

And then, being satisfied of his solitude, he unlocks the cupboard and a box in the cupboard and a drawer in that box, and produces three volumes bound in brown leather, and places them solemnly in the middle of the table. The covers are weather-worn and tinged with an algal green — for once they sojourned in a ditch and some of the pages have been washed blank by dirty water. The landlord sits down in an armchair, fills a long clay pipe slowly — gloating over the books the while. Then he pulls one towards him and opens it, and begins to study it — turning over the leaves backwards and forwards.

His brows are knit and his lips move painfully.

“Hex, little two up in the air, cross and a fiddle-de-dee. Lord! what a one he was for intellect!”

Presently he relaxes and leans back (через некоторое время он делает передышку и откидывается назад), and blinks through his smoke across the room at things invisible to other eyes (и, прищурившись, смотрит сквозь дым через комнату, /будто/ на нечто, невидимое для других; to blink — мигать; щуриться ).

“Full of secrets (/эти книги/ полны тайн),” he says. “Wonderful secrets (удивительных тайн)!”

“Once I get the haul of them — Lord (вот бы только добраться до них… Господи; haul —добыча, трофеи; to make/get a good haul — неплохопоживиться )!”

“I wouldn’t do what he did; I’d just — well (я бы не так сделал, как он; я бы… эх)!” He pulls at his pipe (он затягивается трубкой).

So he lapses into a dream, the undying wonderful dream of his life (тут он погружается в мечту, в неугасающую удивительную мечту своей жизни; undying— бессмертный, вечный; постоянный, неугасающий ). And though Kemp has fished unceasingly (и, несмотря на то, что Кемп непрестанно пытается разузнать /о книгах/; tofish— ловить рыбу; выуживать /секреты/ ), no human being save the landlord knows those books are there (ни один человек, кроме хозяина /трактира/, не знает, что книги находятся здесь), with the subtle secret of invisibility (храня неуловимую тайну невидимости; subtle— неуловимый, тонкий; едва различимый ) and a dozen other strange secrets written therein (и множество других ошеломительных тайн, записанных в них; therein— здесь, там ). And none other will know of them until he dies (и никто о них не узнает, пока он не умрет = до самой его смерти).