Олег Бажанов - Времени нет

— А когда я умру?

— Когда перестанешь тянуться к свету, когда отречёшься от Любви!

— От Любви? — не понял я.

— Миром правят Любовь и Добро! Это есть истина существования Вселенной! — Произнося слова, Андрей смотрел куда-то вдаль, на пустой горизонт, будто видел там что-то.

— Значит, Любовь и Добро? — переспросил я. — Любовь к женщине?

— Любовь к женщине. Любовь к человеку. Раздавливаемая, униженная, уничтожаемая, незамечаемая… Она выстоит, потому что Любовь — это не просто одно из чувств Божественного мира, это есть Живое Поле, это сама сущность каждого человека, ибо человек состоит из любви, и весь мир его наполнен её энергией. Именно поэтому Зло во всех его проявлениях разрушается полем Любви.

— А Зло? Оно откуда?

— Второй — тёмной половиной человека владеет Сатана. Если не воспитывать человека в любви, не делиться с ним любовью, его жизненные силы иссякают. Даже желание одного унизить другого — это уже есть Зло, направленное против него самого и против каждого человека. Любовь есть жизнь. Но только мужчина — ещё не человек, да и женщина — ещё не человек. Только вместе они становятся человеком!

Я смотрел и видел, что рядом со мной идёт именно Андрей, Но не узнавал. Ведь я никогда не слышал от него подобных слов. И внешне тоже что-то изменилось в нём.

— Я избавился от тёмной половины, — не дожидаясь моего вопроса, ответил друг. — Теперь передо мной открыта Вселенная!

— А как мне жить дальше? — спросил я.

— Опасайся Сатаны! — прозвучало в ответ, и Андрей приподнялся над землёй. Меня же стала давить книзу какая-то необъяснимая сила. Я очень хотел, но не мог оторваться от земли вслед за Андреем. «Опасайся Сатаны!..» — отчетливо услышал я и проснулся от стука в дверь. На пороге стоял молодой монах с подносом. Скромный завтрак, состоящий из одного яйца, пшённой каши и стакана молока, мне принесли прямо в келью.

С аппетитом поглощая принесённое, я размышлял. Странный сон не выходил из головы.

Когда тот же монах вернулся, чтобы забрать грязную посуду, я уже собрал вещи в дорогу.

— Отец-настоятель просит прощения за то, что не может проводить вас. Сегодня в городе у него дела, — произнёс монах извиняющимся тоном. — Ещё отец-настоятель просит принять от него на память эту Библию. — Монах показал на книгу с ярким контрастным тиснением золотого православного креста на чёрном бархатном переплёте. В этот момент солнечные лучи через небольшое окно под сводчатым потолком проникли в келью и коснулись лежащей на тумбочке книги. Золотой крест засиял неземным огнём, наполняя комнату мягким неярким светом. Молодой монах стал креститься и благодарить Господа за проявленную благодать. Я взял в руки Библию, и свет в комнате исчез.

— Она даст вам веру! — тихо напутствовал монах. — Берегите её.

— Спасибо, — поблагодарил я, положив подарок в сумку поверх вещей, и застегнул замок-молнию. Честно говоря, там уже лежала одна купленная мной вчера в монастырской лавке Библия в новеньком переплёте попроще. Я специально приобрёл её для супруги. Но отказываться от подарка отца-настоятеля было неудобно.

В аэропорту перед посадкой в самолёт я вынул из сумки подарок старого монаха и переложил в мягкий пакет с ручками, рассчитывая, что всё-таки полистаю церковную книгу во время полёта. Свою большую дорожную сумку с вещами я сдал в багаж. Но после плавного отрыва самолёта от взлётной полосы я задремал и проспал до самой посадки. Пакет с толстой книгой весь полёт простоял у меня в ногах под креслом. Так с ни разу не открытой старой Библией в целлофановом непрозрачном пакете, приземлившись в аэропорту, я ступил на землю своего родного города.

В багажном отделении аэропорта мне долго не выдавали сумку. Все прилетевшие со мной пассажиры этого рейса давно уехали, а я, потеряв всякое терпение, всё ещё ждал свои вещи. Уже не надеясь получить обратно свою большую чёрную дорожную сумку, я увидел её в руке направлявшегося ко мне милиционера. Подойдя ко мне, сержант вежливо извинился и пояснил, что кто-то хотел украсть мои вещи, но стражи порядка вовремя вмешались. Правда, жуликов задержать не удалось. Милиционер попросил проверить содержимое. Прямо при нём я открыл замок-молнию. Всё как будто было на месте. Всё, кроме купленной в монастыре Библии. Но я не очень расстроился, потому как был рад, что мне вообще вернули сумку с вещами. Уже дома я не обнаружил в сумке и фотографии. Той самой, что стояла в келье друга. Вот это меня по-настоящему огорчило.

Но вскоре я забыл об этих странных, произошедших со мной событиях.

Подаренную Библию с золотым крестом я поставил в шкаф на самое видное место под стекло, так ни разу и не удосужившись раскрыть её. Потом я, конечно, сожалел об этом.

Месяца через три, когда весна уже готовилась плавно перейти в лето, по случаю дня рождения моей супруги у нас дома собрались немногочисленные гости — наши близкие и друзья. В середине вечера подруге моей жены приглянулась старая книга в чёрном переплете с тиснением золотого креста. Она попросила разрешения её полистать. Я торжественно открыл дверки книжного шкафа и достал запылившуюся Библию с верхней полки. Подав её гостье, я стал рассказывать для всех сидящих за столом странную историю появления этого фолианта в нашем доме. Гости слушали с интересом.

— Посмотрите, здесь что-то написано! — перебив мой рассказ, неожиданно воскликнула женщина.

— Не удивительно, — со смехом ответил я. — Ты ещё посмотри, может, и картинки там найдёшь.

— Это не Библия! Здесь совсем другой текст, — отстраняясь от книги, удивлённо произнесла подруга жены.

Меня словно ударило током. Почему-то вспомнился сон, увиденный в монастыре, и предупреждение друга: «Опасайся Сатаны!» Я рванулся к гостье, выхватил из рук растерявшейся женщины раскрытую на середине Библию и увидел, что почти вся она состоит из новеньких вклеенных страниц, исписанных мелким ровным почерком. Только титульные листы принадлежали настоящей старой Библии. «Здесь — истина о мироздании!» — пришли на память слова седого монаха. Захлопнув книгу и всё ещё не до конца осмыслив произошедшее, я огляделся. На меня в молчании смотрели ничего не понимающие гости. Надо было как-то сглаживать возникшую неприятную ситуацию. Собравшись с мыслями, я изобразил на лице само обаяние и с рисованной улыбкой произнёс:

— Совсем забыл… конечно, это не Библия. От неё здесь только переплёт.

Заметив, что никто ничего не понимает, добавил:

— Хотел скрыть от жены, но раз вы уже узнали, признаюсь: я пробую себя на литературном поприще… пишу роман.

— Молодец! — воскликнули присутствующие. Возникшее было напряжение разрешилось само собой. — Дашь почитать?