Вольдемар Грилелави - Сайт двойников

Судья Борисов сидел напротив прокурора и адвоката, зло и нервно перебирая бумаги, только, что принесенные ему секретарем. Заключения экспертов явно лежали перед ним, показывая результаты проверок и не нуждающиеся в комментариях. Однозначно и безапелляционно. Но в данный абсурд ему и самому нереально было поверить. Повидал в своей жизни фокусов жизни немало. Случалось, что вину явного преступника не удавалось доказать по причине отсутствия или недостаточности улик и свидетельских показаний. Но только не в этом случае.

Обыкновенный спившийся и опустившийся до самого дна грузчик из вагоностроительного завода. Задерживается, чуть ли не на самом месте преступления с поличным и с полным набором неопровержимых улик. Сам после задержания даже не пытается отрицать, дает письменные признательные показания. Правда, потом начинает уже под влиянием адвоката глупо и пошло все отрицать. Конечно, можно еще в этом аспекте приписать влияние и истеричной мамаши, да плюс большие деньги, заплаченные защите. Гречишникова судья Борисов понимал. Как ни как, а ему оплачено, чтобы он максимально защищал этого маменькиного сыночка.

Но, когда адвокат вместо попыток смягчить приговор занял позицию оправдания явного преступника, то он своим поведением сильно разозлил судью Борисова. Его доводы, то есть, защиты, были настолько нелепы и смешны, что даже пришлось приструнить и предостеречь Виктора Афанасьевича от попыток использовать запрещенные неэтичные приемы, привлекая к своей аргументации лжесвидетелей. Такого явного подлога терпеть было недопустимо. И поначалу, как понял Борисов, защита согласилась с неопровержимыми доказательствами, приняв иную тактику защиты. Только все оказалось напускным. Это был обманный маневр.

Позиция прокурора в этом деле была намного устойчивей и перспективной. В руках обвинения кроме личного признания еще и неопровержимые улики и факты. И если бы не отчаянная попытка справедливого возмездия внука погибших Максима, то еще в тот злополучный день Борисов зачитал бы пожизненный приговор очевидному убийце. Вот именно все полетело кувырком после того нелепого смешного происшествия. Оно потому и комедийное, что подсудимый потерял сознание больше от страха и ужаса перед этим народным мстителем.

Эта неординарная выходка самому виновнику стоила лишь административного наказания. Ибо само оружие оказалось камуфляжем. Черная палочка, с которой набросился отчаявшийся мальчишка на убийцу своих родных, не способна была даже в руках более сильного противника нанести серьезные повреждения. Легкая, сухая, покрашенная обыкновенной гуашью в черный цвет палочка, издали перепуганному пострадавшему представилась страшным куском металла. И ее вид так подействовал на подсудимого, что у того от страха чуть сердце не остановилось.

Пришлось уложить в одиночную камеру и согласиться с курсом лечения, хотя истеричная мамаша требовала с пеной у рта о срочной и незамедлительной госпитализации ее сыночка. Однако врачи сразу определили его заболевание, как легкий и неопасный шок. И с этого момента началось непонятное и необъяснимое. На первое, что обратил Анатолий Семенович, как на глаза подсудимого Митяева. Он в них не увидал того перепуганного мальчишку. Уверенность и решимость, с которой после лечения тот решил защищаться, поколебали мнение об этом деле даже судью Борисова. Уже стопроцентной уверенности в его виновности не было.

И тут еще адвокат со своими версиями добавил. Но и после речей адвоката Борисову казалось, что подсудимый с защитой пытаются зачем-то протянуть время. Заявление же Митяева с его требованием повторной экспертизы и проверки прошлых экспертных заключений слегка шокировало. Но еще, как сразу заметил Борисов, это удивило и поразило самого Гречишникова. Явно было заметно, что он сам не ожидал такого заявления от своего клиента. Почему-то такие действия между ними не было согласовано. И произошло нечто неординарное именно после ознакомления Митяева с собственноручно написанным признанием после задержания.

Сейчас Борисов держит в руках оба этих заявления: одно, написанное в первый день задержания следователю, а второе, написанное в присутствии суда и зрителей в последний день суда. Вот такого не должно было существовать даже в природе. Следователь Дроздов, а ему доверять можно, божился и клялся всеми святыми, что сам лично брал у Митяева эти признания, снимал отпечатки пальцев. И лично при нем производился забор крови на анализ. Все эти экспертные заключения подтверждали неопровержимую виновность в убийстве стариков Митяева Сергея Владимировича 1978 года рождения.

И по всем этим показаниям, не принимая во внимание все потуги защиты, судья Борисов согласен присудить обвиняемому высшую меру. Совершено предумышленное убийство с особой жестокостью. Изощренно и с корыстными побуждениями. Подсудимый даже не планировал раскаяние и всеми силами, исключая первый день при задержании, когда его состояние нельзя признавать адекватным по причине чрезмерного наличия алкоголя в организме. В последствие стал все отрицать и противодействовать расследованию. На лицо полное отсутствие смягчающих вину обстоятельств.

— И что вы мне на это скажите, Лев Григорьевич? — потрясая бумагами перед носом прокурора, спрашивал Анатолий Семенович. — Вы мне сие явление способны внятно и доходчиво пояснить? Мне даже самому любопытно, как вам теперь удастся без последствий выкрутиться из этих перипетий. Влипли, друзья, по полной программе.

Виктор Афанасьевич сам был несказанно удивлен результатами повторной экспертизы, но старался держаться соответствующе. Мол, его такие несуразицы с несоответствием не смущают. Все ожидаемо и логично. Он ведь и пытался внушить обвинению и суду с первых дней непричастность его клиента к этому безобразному явлению. Правда, если бы его попросили прокомментировать все эти данные изменения, то адвокат Гречишников вряд ли сумел бы сказать чего-нибудь внятного. Поэтому он сразу занял позицию, не позволяющую требовать от него каких-либо комментарий. Главное, что результат оказался им предсказуемый, а комментировать все происходящее в его прерогативу не входит. Примите, господа, как факт. И все вопросы задавайте тем, кто состряпал сей пасквиль.

— Мистика какая-то, — виновато пытался оправдаться прокурор. — Даже не могу предположить.

Рядом сидел следователь Дроздов, который так же потерянно пожимал плечами, не в состоянии сказать чего-нибудь внятное по такому ляпу следствия и обвинения. Просто фантастика.

— А придется! — уже сердито говорил судья, намекая на репрессивные меры за такой явный подлог. — Мало того, что вы сейчас немедленно отпустите подозреваемого с нижайшими извинениями, но еще за ним закреплено право на реабилитацию с получением компенсационных выплат. По меньшей мере, за вынужденные прогулы на работе и судебные издержки с тратами на адвоката и его услуги. А он относится к высокооплачиваемым защитникам. А вот дальше уже, как решите с адвокатом.