Вольдемар Грилелави - Сайт двойников

А потом словно взбесилась и приступила к самому коварному плану разлучения семьи. Если Сергей и раньше не отказывался от рюмки, но любил жену и детей, что немного сдерживало от частых пьянок, то потом уже зачастил и не мог пропустить, ни единой возможности. А мать все чаще и чаще приглашала домой, наливала самогонки и пела про скверную невестку. Вот и случилось то, чего она и сама не ожидала. Сын, вместо того, чтобы с работы идти домой, шел к матери за очередной порцией водки. С этого момента и понеслась без тормозов и по кривой пьяная жизнь.

Так что, план мамы вроде и удался, да без тормозов ее сын проскочил намного дальше намеченного пункта, потеряв себя, как личность, как человека и, самое главное, как мужика. Какая же женщина, если она молода и хороша собой, ради верности этому ублюдку, еще и похоронит себя, записав в монахини. По-моему, так решил Сергей, ее бы такой факт лишь унизил. А этот хлыщ, как самец, соблазнителен для женщин. Но лишь в качестве любовника на очень краткий срок. Бывшего, хочется заметить. В этом мире Сергей не допустит рогов на собственный лоб. Он по всем параметрам достоин такого права. Жизнь с Галиной его многому научила, чтобы ошибиться еще и здесь с Натальей. А в том, что она лично ему не изменяла, Сергей почему-то был уверен на все сто процентов.

А некоторые вопросы Сергей лично сейчас и уточнит. Не станет этот субъект ему врать. В нем, в этом горе-любовнике не более семидесяти килограмм. Такой вес Сергей спокойно одной рукой отжимал. Возьмет и сейчас. И с этой мыслью он схватил за грудки живого свидетеля и приподнял на полом, сильно припечатывая к стене.

— Вот сейчас ты мне чистосердечно и правдиво отвечаешь на два вопроса, и сразу я отпускаю тебя на волю. Не много, мне не нужны твои биографические подробности. Только, да и нет, и все, свободен на все четыре стороны. А потом мы с тобой расстанемся навсегда.

— Сергей, прекрати немедленно, — завопила мать, и бросилась спасать свое вещественное доказательство. Но Сергей, удерживая на стене одной рукой любовника, второй с силой и без жалости отшвырнул мать на кресло, в которое она благополучно и приземлилась. Поначалу ей хотелось возмутиться, но под угрожающим взглядом сына, который увидала в его глазах впервые, испуганно замерла и притихла.

— Лучше не мешай, а то и тебя пришибу, — зло рявкнул Сергей, от чего ей уже не хотелось повторять свои действия по защите. — А ты мне сейчас говори, и без запинки. Иначе убивать начну. Когда вы стали любовниками с Натальей? Дату и время можешь не вспоминать. Меня вполне устроит год. Даже слегка приблизительно.

— Два с половиной года назад, — прохрипел любовник.

— После моего выхода из тюрьмы встречи продолжались?

— Нет, она не захотела. Говорила, что теперь хочет с тобой остаться. И просила меня не искать встреч.

— Молодец, умный мальчик. Слышала, мама, твой вещдок и рассыпался, как и у меня тогда в суде. Дети-то мои, а после тюрьмы она мне не изменяла. Так что, хватай своего любовника и проваливай в спешном порядке, чтобы духом вашим в этом доме никогда не пахло. Я не желаю вас обоих даже на улицах города встречать.

Мама немного отошла от временного испуга и решила восстановить потерянный авторитет и статус-кво. А лучшим средством защиты для нее всегда было нападение. Она еще не знала, как отреагировать на факт рукоприкладства такого всегда послушного сыночка, который ранее не мог позволить такое не только сам, но и другим не разрешал замахнуться на мать даже плохим или грубым словом. А сейчас, мало того, что совершенно превратился в неуправляемого, так еще бесцеремонно посмел оттолкнуть мать, подвергнув сомнениями ее неопровержимые улики. А сам притом при всем еще и обвинил маму в клевете.

— Да ты сопляк! — решила жестко и сразу повернуть в нужное русло эти смелые выходки сына она. — Какое право вообще имеешь не верить матери, которая родила и воспитала тебя, выкормила вот этими руками, вывела в люди, дала образование, в конце концов. Вот этим жильем обеспечила. И он вместо благодарности посмел руку поднять на меня. Ты кого сейчас пытаешься защитить? Эту шалаву?

Все, решил Сергей, комедию пора прекращать и поставить в этом споре одну жирную точку. Эта женщина-монстр должна понять, что никто в его доме, а такой факт принадлежности недвижимости подтверждается документально, и никого иного он в эти владения не допустит, без его личного ведома не смеет рта открывать и неприятные слова произносить. Не получилось с приобретением родственников в этом мире. А зря. Своих родителей в том мире он любил. И смерть их воспринял, как невосполнимую потерю. Еще сильнее любил Галину, которая предала. А сын вырос. Об отце он ни одного плохого слова и не припомнит. Взаимопонимание у них с сыном было полнейшим. Как теперь Галина сумеет ему рассказать, что и почему такое произошло в их отношениях, разорвавших на части семью?

Нет, права она будет, если не затронет тему предательства. Пусть в его памяти сохранится образ большой и светлой любви родителей, как образец супружеского счастья. А здесь придется расстаться с родителями, чтобы сохранить семейный мир и лад. Он своих девчонок и мальчишку ни на что не променяет. Они вовсе не виноваты, что в мире существует некая сила, способная на такие метаморфозы с фантастическими трансформациями и перемещениями. Стало быть, кому-то сильно понадобилось не убивать его, а поместить в этот мир со сложными семейными и человеческими взаимоотношениями. Эта сила дала возможность на жизнь.

Сергей опустил на пол горе-любовника, который уже и сам был не рад за сотрудничество с матерью, и попросил его очень быстро надолго покинуть помещение.

— Просто нам незачем больше встречаться.

Услышав стук входной двери, Сергей развернулся в сторону матери и глянул на нее таким уничтожающим взглядом, что у нее коленки прогнулись и высохло во рту, словно положили в рот ваты.

— Ты выблюдка выкормила, подонка и убийцу. И деньги, что на него в этом суде потратила, пусть хоть на благое дело семьи адвоката пойдут. Но за смерть стариков, за страдания родных и близких тебе, ни в одной церкви прощения не вымолить. Ибо земля не смогла выдержать на своем теле такого ублюдка, что предпочла вышвырнуть его за пределы реального существования. Его не в тюрьме нужно было сгноить, а в помойной яме, чтобы дерьма досыта нажрался. И не смей в моем присутствии произносить это подлое имя в качестве твоего сына. Я не был им и не буду никогда. А хотелось стать, да ошибся. И никогда больше не позволю обижать мою семью. Они — это все, что есть в этом мире. Другой мне не нужно.

— Как же ты так смеешь говорить, если он и есть ты? Ты сам себя сейчас проклинаешь!

— Женщина, твой сын раздавлен обломками неуправляемой железной машины. Поди прочь.