Вольдемар Грилелави - Плач кукушонка

Когда она открыла глаза, то увидала в окошко большую желтую луну. А вокруг неё мухами кружили звезды. Она жива или умерла? Если умерла, то почему так холодно и страшно сильно хочется есть? Попытка встать закончилась большим круговоротом всего окружающего мира и больным падением на ледяные доски. Быстро переползла в закуток с одеялами и закопалась в тряпки. Есть нечего, только талая вода в бидончике. Со страхом сделала несколько глотков и не ощутила боли. Боль покинула ее вместе со смертью. Значит, полет к звездам состоялся во сне, в котором она и выздоровела. И, поскольку судьба сжалилась и подарила еще немного жизни, нельзя отказываться от подарка и попытаться сделать вылазку за продуктами. Судя по огням, а правильней по их отсутствию в окнах соседних домов, сейчас глубокая ночь. Так что, единственная надежда на крошки со стола, если они что-нибудь оставили после очередной пьянки.

Самой трудной оказалась первая ступенька, которую она с трудом нащупала ногой. Её всю колотило от слабости, холода и голода. Когда оставалось до земли около метра, руки не удержали обледеневшую деревяшку, и Света рухнула на землю, слегка смягчив падение о валявшуюся под лестницей старую полуразвалившуюся корзинку, с помощью которой когда-то они собирали урожай. Она так валялась с тех пор, как бросил ее дедушка. Спасибо тебе, милый дедулька. Корзинка оказалась в нужном месте. Словно специально он подложил для нее. В этом году никто огород не сажал, никто и не убирал.

На шум выглянул из будки соседский алабай. Сонно глянул на ребенка, приветливо махнул хвостом, зевнул и снова забрался в конуру. Свету вдруг охватил ужас. Она глянула на лестницу и черневшую вверху вдали дыру и со страхом поняла, что взобраться наверх у не уже не хватит сил. Не рассчитывая внизу долго задерживаться, она покинула убежище в одном платье. Снег вроде растаял, но этого легкого морозца хватит, чтобы заморозить ослабленное тело. Держась за стенку дома, Света мелкими шажками направилась к входной двери. Ей казалось, что пару кусочков хлеба и уже привычная рыбья голова, вернут прежние силы. Поэтому любой ценой необходимо добраться до кухни. Её предположения подтвердились, на столе действительно валялись куски хлеба, рыбные остатки и даже одна луковица. Света сразу спрятала за щекой кусочек хлеба и одну рыбью голову. В доме стоял промозглый холод, вонь помойки и душераздирающий храп дуэтом. Прихватив к продуктам две пустые бутылки, она заторопилась к лестнице, но уже у входа в свое убежище поняла, что никаких сил не хватит взобраться наверх. Света от отчаяния тихо заскулила, вновь разбудив алабая. Пес вышел из будки и тихо тявкнул. И Света вдруг сообразила, что он так приглашает ее к себе. Слава богу, соседи так и не заделали ее проход. Хотя сейчас пришлось намного трудней, так как тело не желало подчиняться и выгибаться под дыру в заборе. Алабай слегка отодвинулся, позволив Светлане забраться в будку, и следом, стараясь не толкаться и не притеснять гостью, забрался в конуру и вальяжно развалился, своим жарким мехом обволакивая промерзшую до безумной дрожи, девчонку. Светлана обняла пса за шею и глубоко провалилась в небытие без сна и тревог.

Проснулась она, когда вновь темнело, и сыпал мелкий снежок. Ее разбудила прохлада и позвякивание собачьей кастрюли, из которой валил горячий пар. Тетя Женя вылила алабаю полведра каши с кусками хлеба и костями для навара.

— Ну чего не жрешь? — спросила она у пса, усевшегося возле бадьи и жалобно уставившегося на хозяйку печальным взглядом. — Ну и хрен с тобой, жрать захочешь, сожрешь.

Она ушла в дом, а алабай зубами вцепился в край бадьи и затащил ее в будку.

— Гав, — сказал он Светлане, и та, не дожидаясь повторного приглашения, набросилась на пищу. Ей казалось, что она сейчас опорожнит емкость и все равно останется голодной. Но буквально через пару минут ощутила сильнейшую сытость и блаженство. Отчего вновь закружилась голова, и слиплись потяжелевшие веки.

— Спасибо тебе! — сказала она, или хотела сказать, но выдала что-то нечленораздельное, помогая псу выставить посудину на улицу, и опять отключилась.

Она знала, что алабая кормят один раз в день, поэтому по количеству кормежек поняла, что пробыла в гостях четыре дня. Ей и умываться без надобности было, так как алабай регулярно вылизывал лицо и руки. По нужде ходила ночью рядом с будкой, прикапывая мерзлой землей. И, поняв, что окрепла, поблагодарив хозяина за гостеприимство, выбрала момент и забралась на чердак. Уже сверху она приветливо помахала алабаю, а тот, повиляв хвостом, неслышно тявкнул в ее сторону, намекая, что если что, заходи. Это было не просто дружеским общением, это надежда на жизнь. Пусть собачью, но так можно выжить. И не только в зиму. Хотя, пережив холода, теплое время года уже не представляет таких трудностей и проблем.

Но с таким амбре в магазин не явиться. Да и по улице не пройдешь, все собаки облают. Света сбросила с себя всю одежду и замочила в тазике с водой. Она специально в одном месте в крыше в шифере проделала дырочку, через которую в тазик постоянно набирается талая и дождевая вода, столь необходимая для решения таких необходимых гигиенических процедур. Она сама себя не любила в неряшливом и грязном виде и всегда пыталась хотя бы смыть с себя этот запах помойки и гнили. Большую стирку с баней в одном тазике не устроишь. Но прополоскать одежду и протереть влажной тряпкой тело, было врожденной необходимостью и потребностью Светланы. Одежда и бельё от такой стирки превращались в половые тряпки, но пахли уже приемлемо. Она из бабушкиного и дедушкиного гардероба нашила себе сменного белья и одежды, подремонтировала и слегка удлинила зимнее пальтишко, обмотав ноги тряпками, сумела обуть бабушкины осенние ботинки, чудом сохранившиеся на чердаке. И в таком наряде, оценив безопасность обстановки, прихватив три пустые бутылки, побежала в магазин. Ей после собачьих помоев безумно хотелось кусочек хлеба с дождевой водичкой.

13

Уединились они все вшестером в одном номере. Правда их летная комната представляла собой довольно-таки большое помещение с многочисленной мебелью. Так что обстановка позволяла разместиться парами по своим закоулкам не притесняя друг друга.

— Дамы крошат закусь, накрывают стол, а мужики хором на перекур, — скомандовал Иваныч, приглашая экипаж на собеседование по вопросу продолжения празднования Нового Года. — Сейчас вся гостиница гудит, и никаких помех не предвидится. Начальник отряда в курсе наших перипетий и до второго позволил расслабуху.

— Только давай, Женя, без эксцессов, — сразу возмутился Влад. — Чего это ты к моей Наталке клеишься? Уже и руку к коленке тянул.