Вольдемар Грилелави - Плач кукушонка

— Ну, миленькая Юлечка, ну скажи мне, сестренке своей, что с тобой произошло?

— Она не скажет, — подошла маленькая девочка первоклашка.

— Почему?

— Они предупредили, что сделают плохо с ней, если кому пожалуется

— Кто они?

— Да братья Мусохатовы из 9 Б, Рустик и Сардар. Они отняли у нее кошелек и булочку.

— Булочка с маком была, так ароматно пахла. Я даже откусить ни кусочка не успела, — наконец заговорила Юлька, рыдая.

— Все, тихо! — Света сделала очень серьезное и сердитое лицо. — Теперь буду говорить я, — решительно сказала она. — Быстро за мной.

— Светочка, может не надо? — прекратила реветь, но испуганно заныла Юлька.

— Сколько денег было?

— 2 рубля и 89 копеек. Я только три рубля разменяла. Там так много мака было.

— И ты хочешь простить? Папочка нам не для того деньги дает на карманные расходы, чтобы всякие Рустики-хрустики обогащались. Сейчас же возвращаем деньги назад.

Она решительно постучала в классную дверь с табличкой 9 Б, так как прозвенел звонок и начался урок. Первой вошла сама в класс и спросила разрешения у учительницы математики Айбахор Салбековны. Света знала ее, хоть уроки она и не вела в ее классе. Но Света не раз обращалась к ней и консультировалась по вопросам, оказавшимся сложными и трудноразрешимыми. Однако сейчас учительница не узнала ее.

— Что тебе, девочка? — спросила она, удивленная появлению в классе маленькой школьницы.

— Юля, заходи, смелее, — втащила Света сопротивляющуюся сестренку.

— Ба! Так у нас здесь целая делегация первоклассников. Вы что-то потеряли, девочки?

— Извините, Айбахор Салбековна. У нас некоторые вопросы к братьям Мусахатовым.

— Да? А ваше дело не подождет до перемены?

— Боюсь, что надо поторопиться, — Света решительно направилась к задней парте возле окна. По глазам братьев, она поняла, что они разволновались. Сразу видать, что рыльце в пушку. Но по статусу первых школьных хулиганов не позволено ударять лицом в грязь и дрейфить у всех на виду перед какой-то малявкой.

— Тебе чего надо от нас? — как можно развязней, спросил один из них.

— У вас ровно три секунды, чтобы вернуть награбленное в руки владелицы, — Света уже около полгода усваивала папину науку, но, еще, ни разу не понадобилось ее применение. Но сейчас она чувствовала себя уверенной и способной доказать любому, что негоже обижать любимую сестренку.

— Ты чего, совсем охренела, кого это мы грабили?

— Вы на глазах у свидетелей отняли у моей сестренке Юльки кошелек с деньгами и булочку с маком. Повторяюсь и требую все это вернуть немедленно. Булочку можно в денежном эквиваленте. Считаю до трех и приступаю к репрессивным мерам. Вполне допускаю физическую боль и страдания

— В денежном чего?

— Да пошла ты! — замахнулся один из братьев, сидящих с краю.

Света проследила за движением руки и в самой близи от лица поймала за указательный палец, заломила его назад и с силой грохнула, уже легко поддающегося парня, лбом о парту и выбросила левую ногу вверх и вперед навстречу рванувшемуся второму брату, ударяя его стопой в горло и прижимая ногой к подоконнику.

— Кошелек на парту, иначе ломаю руку, — грозно крикнула она, потянув за палец вверх на излом.

Громко завизжав, Мусахатов все же умудрился залезть свободной рукой в карман и положил на парту маленький дамский кошелек.

— Да подавись ты им! — пищал он, продолжая дергаться, чем только причинял себе дополнительную боль.

Света, не отпуская обоих братьев, кивнула сестренке:

— Юлька, пересчитай.

— 2 рубля 69 копеек, — трясущимися руками пересчитала содержимое кошелька подбежавшая Юлька.

— Где остальные?

— Рустик пачку примы купил, отпусти, больно.

Света отпустила братьев и подошла к сестре. Потом резко развернулась к братьям, что те с перепугу отпрянули назад, соприкоснувшись звонко затылками со стеной.

— Завтра к первому уроку принесете в 3 В 31 копейку. Иначе вернусь и повторю процедуру.

— Да принесем, отстань, бешенная какая-то!

У дверей Света обернулась еще раз.

— Еще тронете сестренку — порву, как тузик тряпку!

Ей понравилось это грозное выражение папочки.

Пока шла вся эта коррида, класс заворожено молчал, пораженный напором малявки, и не в силах произнести ни слова. Завороженная стояла и Альбахор Салбековна. Первой она и очнулась.

— Это вот что такое было?

— Психичка ненормальная, — хныкали братья. Один потирал шею, второй массировал руку и палец. — Чуть палец не сломала.

— А у меня горло все горит, что-то хрустит там внутри, — испуганно ныл второй.

— Мало! — вдруг взбодрилась учительница. — Ой, как здорово! Малявка навешала нашим братьям, до слез довела, бедненьких. А то думали, на вас управы нет?

— Теперь если что, знаем, куда за помощью бежать. В 3 В, — ожил класс, развеселился и решил по полной отыграться на ненавистных всеми братьях, захвативших негласно власть над всеми, даже старшеклассниками, и терроризирующих всю школу.

— И на вас сила нашлась. Разболтаем всем, вот смеху будет, — веселились девчонки. Братья пытались восстановить авторитет, но уже никто не боялся их, и подтрунивали без опаски и с радостью, что выпал шанс отыграться за прошлые обиды.

— Хихикайте, еще до хихикаете, — бравировали братья.

— Смотрите, мальчики, в штаны не наложите, вот тогда смеху будет, — серьезно сказала одноклассница, дочь офицера пограничника. — Эти сестренки — любимые дочери Вовки-вентилятора. Прознает, что обидели его чадо, действительно и без объяснений порвет обоих, как тузик тряпку. Он за них, знаете, как на все готов? Так что, рекомендую сопли проглотить и заглохнуть. И не забудьте завтра сдачу пораньше отнести.

Сообщение очень опечалило Мусохатовых. Легенда о всесильном Вовке уже вроде забылась и не вспоминалась. Но напоминание в таком аспекте обещало неважные перспективы.

Света быстро шла по пустому коридору, а Юлька вприпрыжку спешила за ней, пытаясь не отстать, и без умолка болтала, восхищалась, удивлялась. Спавшее нервное перенапряжение переросло в излишнюю болтливость, и она не в силах остановиться.

Света обняла сестренку и прижала к себе.

— Успокойся, ребенок, все хорошо. Мы сегодня поговорим с папочкой и начнем заниматься с тобой тоже. И обещаю, что через полгода ты сама этих братьев будешь гонять по школе. Наш папочка постарается. Ведь он любит нас.

— Правда, Светик? А как я его люблю. Ведь я привыкла, что все всё время меня обижают, кому не лень, пинают. А мне даже в ответ ничего сказать нельзя было, не умела. Прошлым летом я потеряла голос. Уже и спать боялась ложиться, а все равно ведь усну, хоть и сидя. А они исподтишка. Знаешь, летом жарко, я сплю в одних трусиках. А они как жахнут сигаретой. Больно, страшно. Я ору, визжу, описаюсь. А они гогочут. Потом еще на шее налупят. Пробовала две ночи совсем не спать. Наверное, отключилась, и проснулась ни как от боли, а от запаха горелого мяса. Он долго тушил сигарету, а я проснуться не могла. Знаешь, как больно, а кричать не могу. И дышать тоже, задыхаюсь. Они обиделись, что не весело, плюнули и ушли. Потом надолго отстали от меня со своими сигаретами. Вот недавно попробовали, а без моего визга не интересно. Мне сильно хотелось: подрасти и убить их. Потом самой хотелось умереть. Чего это я разболталась, будто тебе легче было.