Вольдемар Грилелави - Ангел-пророк

Но наши мамы не знают чувства меры, переживая за состояние чада в отсутствии родительского присмотра. А потому запасенных продуктов можно растянуть не только на ужин, но и на несколько дней. Да только кто же их теперь обратно в сумку класть будет! Особенно такие продукты, как курица и вареная колбаса, так их просто обязаны съесть немедля. То есть, до утра. Завтра к обеду эти привлекательные яства могут запросто превратиться в несъедобные яды, и представлять угрожающую опасность даже молодому и всеядному желудку, в нормальном состоянии способного переваривать железо. Но металл не способен портиться и загнивать.

А вот сальце с колбаской не боятся времени и вагонного климата. Хоть на время поездки, хоть на время всей экскурсии. По самой разумной и философской логики так должны все рассуждать, включая и девчат. Однако у них было иное мнение. А потому Гриша с девчатами жадно набросились именно на этот продукт, способный на длительное хранение. Никто его хранить не собирался. Но Антон решил полакомиться иными продуктами, вроде этой вареной колбаса с красиво обжаренной курицей. В его семье сии деликатесы встречаются кошмарно редко и лишь по большим государственным праздникам. Как раз лакомством они и считались, поскольку стоили недешево для семейного бюджета.

Вино пили маленькими глотками и много говорили. Оказывается совершенно не трудно говорить даже с такими девчонками, которые тебе нравятся и в которых ты, как казалось Антону, влюблен. Нет, Антон не был букой и молчуном. Он легко и без напряжения общался с одноклассниками и одноклассницами. Но ведь в классе он ни в кого не был влюблен! Те легкие влюбленности, кои его не покидали практически никогда, точнее, с тех пор, как он понял разницу и отличие девчонок от парней, в счет не принимались. Он ведь не любил их, а просто выделял из общей массы лучшую, привлекательней, чтобы хотелось долго смотреть и любоваться, дорисовывая в мечтах общения.

— Антон, а ты чего набросился на курицу? Свои сало с колбасой совсем не любишь? Поди, дома уже досыта отъелся? — спросила Ира, наблюдая за тем, с каким жадным аппетитом он отрывает куски и отправляет их в рот.

— Я просто вареную колбасу и жаренную курицу дома не вижу, — откровенно признался Антон без всяких последствий для душевного состояния. Он слегка захмелел от вина и близкого общения с девушкой, которую боготворил, а потому не боялся таких серьезных признаний.

Ему вдруг страстно захотелось остаться с ней наедине. Нет, нет, и вовсе не для интима. Просто сидеть рядом плечом к плечу и ощущать тепло ее тела и слышать ее звонкий сладкий голосок. Уже погасили в вагоне основной свет, оставив гореть ночники, и тогда Гриша поменялся местами с Ириной, предложив ей свое комфортное место возле окошка и рядом с Антоном. С его предложением Ирина мгновенна и радостно с удовольствием согласилась с веселым хихиканьем и игривым подмигиванием Антону. Антон от удивления чуть не протрезвел. Не успел он подумать, как мечта его мгновенно сбылась. Они остались одни, несмотря на окружение посторонних и друзей. Да и никто и не собирался за ними подсматривать и подслушивать. Некому было. Половина вагона уже улеглась спать, в том числе и девчонки с боковых сидений, а вторая половинка тихо перешептывалась и попивала вино, уже не пряча бутылки под сиденьем.

Взрослые сделали слабую попытку приструнить и привести к послушанию. Однако они уже и сами малость были в подпитии, а потому согласились с таким положением и решили не портить настроение. Как самим себе, так и разгулявшейся молодежи. Какие они уже дети, если почти до единого крупнее самих учителей. У всех уже и паспорт имелся, а один из них недавно совершеннолетие отметил. Задержался, физический вундеркинд, в каком-то классе. Вот и повзрослел, не успев кончить школу. Да и поведение этих деток-акселератов весьма мирно и доброжелательно.

— Ты тогда, Антон, свои колбаски не ешь, — весело проговорила Ольга, отправляя очередной кусочек за щеку и вкусно и звонко пережевывая бабушкин деликатес. — Мы, возможно, первый и в последний раз их пробуем. А ты отъедайся курицей. Лично я уже на нее и смотреть не могу.

— Ну почему! — возмущенно не согласился Гриша, кивая Антону, требуя поддержки и подтверждения его несогласия. — Главное — не бросать с нами дружбу. А такие вот колбаски с сальцем практически не переводятся в семье Антона. Бабка постоянно их снабжает. А чтобы его родичи не бурчали по поводу наших набегов, так мы у них все это добро обменивать будем на кур.

— Два раза в год, — поправил Гришин оптимизм Антон. — К осени и весной. Сначала свежих завозит осенью, а потом, когда сама поймет, что не справится с такой прорвой запаса, к весне остатки привозит. Но они в погребе хорошо хранятся. Да и что с ними за зиму случится! А мы потом еще все лето едим.

— Тогда мы будем всегда с тобой дружить, — категорично заявила Ира, с такой же жадностью заталкивая в рот колбасу и сало. И вдруг внезапно развернув Антона к себе лицом, страстно впилась в его губы.

— Ирка, а мы все видим, — хохотнула Ольга, но Гриша не позволил ей развить свое воображение, сам прикрыв ее губы своими губами.

У Антона голова пошла кругом, а по всему телу пронеслась сладкая дрожь, впиваясь в кожу тонкими иголками, словно с мороза вошел в горячую комнату. Это был в его жизни первый поцелуй. И инициатором стала впервые та, в которую он был уже влюблен по уши и даже еще глубже. Оттого в голове зашумело еще сильней. А винный хмель покинул тело, уступив место опьянению любовью.

— Погоди — шепнула Ира и убежала, покинув Антона в недоумении и в недопонимании, словно она подразнила его и пропала навсегда, оставив его страдать и искать в себе причину ее исчезновения.

— Куда это она? — спросила шепотом Ольга, с трудом отрываясь от Гришиных поцелуев и объятий.

— Не знаю, — осипшим от волнения и переживаний ответил Антон, пожимая плечами. А чего говорить, если он и сам ничего не понял.

Весь вагон уже находился в состоянии полудремы. Кто похрапывал и видел сны, а други точно так же, как и друзья, затаившись в уголке, целовались. Но тихо и пристойно. Никаких криков, гогота и беготни, словно стремились сохранить эту романтическую тишину и фантастический полумрак. И только стук колес, и покачивание вагона ритмично отсчитывали время. Ира вернулась через пару минут. Ничего никому, не объясняя, игнорируя даже удивленные взгляды подруги, она схватила Антона за руку и потащила за собой. Оказывается, она уже договорилась с проводницей, и та благосклонно и с дружеским женским пониманием предоставила им на некоторое время персональное купе. В такой просьбе молодая женщина не увидела ничего предосудительного.