Георгий Левин - Чужой

"Понятно. Майор почти четыре дня пробыл с этим из центра. Вот и научился! Да и товарищ полковник из центра, старается. А чем мы хуже? Провинция? Нет, уж извините! Вон и Генеральный секретарь откуда?"

А я подумал: "Знали б они товарища капитана! То и старания и прыти у них прибавилось. Жить хочет каждый!"

Под молнии вспышек пойманных преступников погрузили в "луноходы" милиции.

Но тут выяснилась не приятная вещь. Руководитель операции и товарищ замполит не попали ни в один кадр. Все засуетились.

Как всегда нашёлся один умный человек. По его команде тела выгрузили, оттащили под кустик. Руководитель и замполит присели на корточки, рассматривая беглецов. В руках замполит держал журнал "Коммунист".

Снимки сделали. Ошибку не повторили.

Тела забросили назад в "луноходы". Так, как уже не снимали то и бдительной охраны и напряженных суровых лиц доблестных милиционеров отличников политучёбы с автоматами в руках уже не требовалось.

Даже ожив, пьяные "особо опасные рецидивисты" для окружающих людей опасности не представляли. Поэтому их просто и забросили в отсеки для задержанных врагов. Представление закончилось. Съёмка тоже. "Юпитеры" погасли. Наступило время писания отчётов. Все участники этой героической акции начали разъезжаться.

Наш товарищ водитель довёз меня до гостиницы. Я поблагодарил его и товарища майора за службу. Пожал руки. Водителю пообещал прислать руководству "внутреннего органа" письмо, с рассказом о его мужестве. Он тут же слёзно попросил не делать этого. И честно привёл причины отказа. Боялся изменить свою размеренную жизнь. Живёт как человек. Спокойно крутит баранку. Вовремя ест и спит. Вот и боится, что если прочтут письмо да переведут в уголовный розыск? К товарищу капитану? А тому разрешат ходить всё время с автоматом? Такого напряжения он не вынесёт! А у него, трое детей, жена, тёща, мама, семь поросят и три коровы! Пожалейте!

Вот какого скромного человека я встретил. Со слезами на глазах пришлось дать ему обещание этого не делать. Водитель от души пожелал мне доброго пути и уехал. Отвезти домой товарища майора.

Буфет и ресторан уже были закрыты. Выпив воды, лёг спать.

Утром позавтракал в буфете и вернулся в номер. Лёг на кровать и задумался чем заняться до вечера. До отхода поезда. Но в номер ворвался товарищ полковник. Он сообщил, что на одиннадцать часов нас пригласил на приём первый секретарь обкома.

В партийные органы всегда приглашали. Но попробуй не пойти!

Я быстро оделся. Утром я побрился, поэтому только освежился одеколоном и спустился вниз к стоящей машине. Вскоре товарищ майор и подполковник топтались рядом со мной. Товарищ полковник выскочил без десяти одиннадцать.

Накричал на товарищей майора и подполковника:

— Копаетесь как сонные мухи. Из-за вас и опоздать можем! Бегемоты!

Закончив кричать. Пожал мне руку. Плюхнулся на переднее сиденье. Мы как селедки утрамбовались сзади. Машина тронулась. Обком был не далеко.

Выстроившись по ранжиру, вошли в огромный кабинет.

Первый секретарь обкома шёл нам на встречу. Поблагодарил за помощь, оказанную нашей группой местным органам, в розыске и поимке особо опасных преступников. Пожал руки всем. Задержался возле меня. Окинул взглядом. Приветливо отечески улыбнулся. Похлопал по плечу.

Я понял, что сказок ему страшных и геройских рассказали от души. Заведующий общим отделом долго тряс мою руку. Причину такой нежности одну я знал. Вторую узнал позже. Нас проводили в обкомовскую столовую.

В отдельной комнате стоял шикарно накрытый стол. На правах хозяина был заведующий общим отделом. Мы славно, не спеша пообедали. После обеда и хвалебных речей нас отвезли в гостиницу. Отдохнув и собрав вещи с чувством исполненного долга, поехали на вокзал.

В газетном киоске товарищ полковник купил все газеты. Где были фотографии и репортажи о задержании совершивших побег особо опасных рецидивистов.

Дорога домой прошла прекрасно! Товарищ полковник был занят. Он составлял списки, кому подарить газеты. Всё время пересчитывал количество экземпляров и корректировал списки. Вычёркивая одних и внося других. Этот титанический труд занимал всё его время. Он даже пожертвовал сном! А я спал и скучал без цитат из прочитанных им книжек. Привык как-то!

С вокзала товарищ полковник помчался в контору. Доложиться. Разнести газеты. Товарищ майор помчался за ним вслед. Кадры и партийные органы шли рука об руку.

Я и товарищ подполковник поехали по домам.

Товарищ подполковник был задумчив и трезв. Он прекратил свои опыты и изыскания. Пил только воду. И точно знал, что добился успеха и совершил подвиг. Но не мог понять. Какого успеха достиг? Какой подвиг совершил? Какую принял для этого дозу?

Выход из прострации. Резкий отказ от опытов. Дело страшное. Записей он не вёл. И теперь мучительно пытался восстановить всё по памяти. Это было очень трудно! Но он духом не падал. Старался.

Вечером я отобедал в кругу семьи. Они очень переживали моё отсутствие. Подрастающий ребёнок бросился ко мне. Уселся на колени и сказал:

— Па! Не езди к кимендировке! Она плохая! Я лучше!

Довольные родители Зина и Виталик заржали. Тёща поперхнулась.

Я всей рвался к ней. Хотел помочь. От души постучав по её спине кулаком. Она не далась. Так и кашляла весь вечер. Бедняга!

На следующее утро пошёл в контору. Встретили добром с радостью.

Народ уже ознакомился с газетными фотографиями и статьями. О том, что в подвале я побывал раньше группы захвата. Никто не сомневался. И это было правдой!

То, что тела несли и два руководителя рассматривали их, было понятно. Трупы не ходят! А товарищи милицейские чины рассматривали страшные раны. Учились, устранять врагов.

В статьях о том захвачены трупы или живые бандиты не было ни слова. Упустили!

Спросить меня, чем устранены страшные бандиты? Стеснялись. Но воображение, включили на полную катушку. Шептались и долго обсуждали версии. Правда, шептались очень громко.

Основных версий было две. Первая. Страшным ударом перебиты шейные позвонки. Вторая. Тонкая заточка в сердце. Фотографии в газетах рассматривали внимательно. Использовали и технические средства. Микроскоп и увеличительное стекло. Искали следы крови на земле и одежде. Но газетные снимки были крупнозернистые. Поэтому и пришлось остановиться на этих двух версиях.

Товарищ полковник на поставленный вопрос ответа не давал. Рассказывал только о цементе, арматуре, каких-то полах и камерах. Старый и опытный чекист!

Но настоящее возмущение вызывали товарищ майор и подполковник.

Первый на поставленный вопрос отвечал краснея:

— Виноват! Не успел проверить все дела! Слишком мало времени ему дали.