Георгий Левин - Жизнь на обочине

Кроме выросшего плана ещё предстояло взять повышенные соцобязательства! Объёмы работ и материалы под сверстанный план выделяли централизованно. Но в соцобязательствах был такой пункт:

"Берём повышенные обязательства! За счет экономии материалов и ресурсов. Уложить дополнительно 100 метров дорожного полотна. Сверх планируемого количества!"

Нормальный человек понимает глупость этого. Есть технология укладки дорожного полотна. Она рассчитана институтом и это стандарт. Положенное на метр дороги определенное количество песка, щебня, асфальта? Вот и выполняй. Иначе после дождей и морозов от дорожного полотна останется только воспоминание. Под план согласно этим нормативам и выделяют материалы. Вот и встаёт вопрос. За счёт чего можно из года в год экономить? Ответ понятен. Только за счёт уменьшения укладываемых на этот метр материалов! Так и работали. В результате и получались разрушавшиеся за малый срок эксплуатации дороги. И так было во всём. Сейчас это назвать можно просто! Глупость и самообманом. Тогда это было нормой жизни. Ещё один пример двойственных понятий и стандартов. Оставляю это на совести, тех, кто это придумал и внедрил. Сделал нормой и правилами жизни. И за этот обман давали ордена и медали! Прославляли на всю страну! Тогда ходил такой анекдот. Приходит мастер к рабочему. Тот был передовиком цеха по сборке табуреток. И мастер говорит передовику:

— Сидоров! Ты сможешь за смену собрать пять табуреток?

Сидоров отвечает:

— Могу!

Мастер не унимается:

— Ну, а десять? Сможешь? Как сознательный рабочий! Передовик и коммунист!

Сидоров горько вздохнул:

— Увы! Не смогу. Табуретка на двух гвоздях держаться не будет!

Так жили. Так строили. Только слова "не могу" не произносили. Вот и я ни с чем не спорил. От имени участка взял соцобязательства. И началась работа.

Вместе с мастерами и геодезистом выезжали на будущую трассу ставили вешки. Намечали будущую трассу дороги. Размечали места установок бытовок и размещения техники. Дальше уже работал сам. Заказывал нужные по плану материалы. Составлял месячные и квартальные планы. Искал где схимичить, что бы перевыполнить план.

Время было холодное. Зима. Не заметил когда и простудился. Участковый терапевт уложил меня в постель. Выписал порошки и больничный лист. Честно лечился. Глотал порошки и чай с малиной. Жил один и были проблемы. Ходить в магазин и в аптеку не мог. Выручали мастера и бригадиры. Они приносили продукты. Не давали умереть с голода. Температура не падала. Уже не помню кто? Записал вызов участковому терапевту. Идти на приём с высокой температурой не мог. Не было сил. Ожидал врача. Входную дверь в квартиру оставил открытой. Приколол у звонка записку " открыто, входите". Лежал в постели и ждал врача. Периодически погружался в сон. Поэтому и не услышал, как открылась входная дверь. Только проснулся и на пороге комнаты увидел Инну. Удивлён был не меньше её:

— Ты? Ты здесь! Зачем?

Поражённо выпалил. Она растеряно смотрела на меня. Затем пришла в себя и сказала:

— Твой участковый терапевт заболела! Я подменяю её.

Она быстро взяла себя в руки. Прошла к тахте, на которой лежал я. Достала из сумки прибор, которым слушают. Не помню его названия и занялась мной. Меня была дрожь. По её дыханию понял, что она тоже не в своей тарелке. Прохладные пальцы коснулись моего тела. А дальше…

Очнулся только какое-то время спустя. Рядом лежала Инна. Её одежда была в беспорядке разбросана возле кровати. Мы лежали и молчали. Пытались осознать произошедшее. Так началась наша связь.

Два раза в неделю сбегал с работы после обеда. Инна приходила. Мы погружались в сладкий мир страстей. Сливались телами. Терзали друг друга. Так и жили практически два года.

Любила ли она меня? Этого сказать не могу. Наверное, для неё я был просто отдушиной в её серой жизни.

А я? Просто привык к ней. К её телу. Разговора о чувствах и отношениях мы избегали оба. И я запутывался всё больше. Где-то подсознательно от такой жизни мучился. Но разрывать отношения не собирался. Меня всё устраивало. Скорее всего, пропустил момент и постепенно превращался в закоренелого холостяка. Со своими взглядами и понятиями.

Не смотря на постоянные атаки матери к семейной жизни не стремился. Уюта и так хватало. Это могло продолжаться долго. Такая жизнь засасывает. Как болото. Но вмешался случай.

Предстал случай в лице бывшего моего начальника участка. В субботний вечер он позвонил в мою дверь. Год назад он уволился из ПМК и уехал на Север. Прельстившись высокими заработками. "Случай" шумно ввалился в мою квартиру. В руках держал огромную "авоську". Сегодня её заменили целлофановые пакеты. Об этом предмете рассказывать не буду. "Авоська" расшифровывается так "авось что-то найдёшь" и этим сказано всё. Вот её и начал разгружать. Выставлял всё на стол. Благодаря его стараниям мой стол ломился от обильных закусок и выпивки. Вдвоём уселись около ломившегося стола и принялись за дело. Выпивали и закусывали. Как положено по стандартному сценарию завели разговор о работе. Скажу сразу. Никого из нас этот вопрос не интересовал. Но так положено. На работе говорят о женщинах. После работы о работе. Говорил в основном он. Я слушал. Этот раз был исключением. Меня его работа интересовала.

Бывший начальник участка теперь был начальником СУ (строительного управления) треста "НАДЫМДОРСТРОЯ". Он рассказывал о природе Заполярья. Там полгода стояла полярная ночь, а полгода полярный день. Там полыхало Северное сияние! Изумительная картина и была другая жизнь. Эта жизнь очень отличалась от жизни "на Большой земле". Где жил я и остальной народ. Говорили и о главных прелестях. Платили там большие деньги! Ещё были льготы и привилегии.

Тарифная сетка по отрасли была общая на всей территории СССР. Но на Севере платили поясной коэффициент. Были ещё и "полярные". Человек отрабатывал 6 лет и к окладу начислялись 80 % от тарифной ставки. Платили премии за выполнение плана. Ежемесячно 40 % плюс 20 % квартальной премии. По итогам работы за год ещё до 100 % оклада. Деньги были приличные! Отработал 10–15 лет? Можно было не волноваться и о внуках. Плюс к тому же имелись и другие возможности. Да и отпуск был 56 рабочих дней. Такое не могло не прельстить. Нормального человека. Исключением я не был и согласился.

Вызов и письмо в трест, с просьбой уволить меня по переводу в "НАДЫМДОРСТРОЙ", пришло через два месяца. Начальник ПМК отпускать меня не хотел. Я был передовиком производства. Лучшим прорабом ПМК. Но меня поддержал секретарь парторганизации.

Раньше Сибирь осваивали заключённые ГУЛАГА. Но изменились времена и кладовую богатств Родины объявили комсомольской стройкой. Направили на борьбу с трудностями коммунистов и комсомольцев. Это и было аргументом секретаря парткома. Но в его поддержке меня была и личная цель. Его племянник, сын родной сестры учился на 4 курсе нашего профильного института. Он работал у меня мастером. Должностей начальников участков и прорабов не много и они по понятным причинам свободными не были. Хлебное место просто так не оставляли. С моим уходом для племянника освобождалась должность прораба и перспектива через 5 лет стать начальником участка. Наш начальник участка уходил на пенсию. Всё это и сделало парторга моим союзником. Начальник ПМК с партией не спорил. Оно того не стоило. Сдался.