Михаил Сухоросов - Наемник

Еще минут, наверно, двадцать мы ехали узенькой тропинкой над краем обрыва. Метрах в десяти внизу о морщинистые скалы бились, гулко ухая, свинцово-серые волны. Туда я старался не смотреть. Если я что-нибудь помню о местной географии, мы находимся в каком-то из северо-западных отрогов хребта Пограничного. По слухам, тут есть поселения, большей частью в таких живут рыбаки или лихие молодцы, промышляющие береговым пиратством. Сухопутными набегами, как выяснилось, они тоже не брезгуют…

Наконец, мы спустились в низинку, отгороженную от пронизывающего морского ветра цепочкой низких каменистых холмов и оказались чуть ли не в самом центре поселка. Какие-то загородки из жердей, вытоптанная трава, с юга — подобие частокола… Сами жилища — помесь юрт и землянок, крыты какими-то копчеными дочерна шкурами, над островерхими крышами вьется горьковатый дымок. Неприглядненько. Но в одном хорошо — пока вплотную к поселку не подъедешь — не различишь. А незаметно к ним подобраться довольно сложно.

Тот, кто вез меня — в кожаной кирасе и плоском, наподобие донкихотовского тазика, медном шлеме, — прервал мои фортификационные размышления довольно невежливо, то есть, попросту говоря, снова спихнул меня с седла. На сей раз грохнулся я весьма неудачно — чуть не вывихнул плечо, да еще и ухитрился все тем же плечом угодить себе в челюсть. Верхний коренной только хрустнул. Недурное начало.

На ноги я поднялся без посторонней помощи — пора начинать производить впечатление. А вот зуб пришлось выплюнуть. Это уж совсем паршиво — в этом мире дантиста днем с огнем не сыщешь, а если и удастся, так неизвестно, какие они инструменты используют, кроме клещей, молотка и зубила.

Минут через пятнадцать сгрузили и всех остальных «новобранцев» и сбили нас в плотную кучу. Хельг оказался среди них, он был в своем репертуаре, то есть, ругался сквозь зубы, не умолкая. По-моему, продолжалось это с того самого момента, как нас зацапали. Пока я пытался пробраться поближе к нему, нас окружила уже довольно приличная толпа местных, в основном женщины и дети. Женская одежда, как и у мужчин, состояла из кожаных штанов или подобия дерюжной юбки, зато на бусы и краски не скупились. У большинства верхняя часть тела причудливо разрисована, а у некоторых — вот вкусы-то! — еще и татуирована. Странно, физиономии разнообразные, от чисто нордических до явных монголоидов. Интернационал какой-то… Чуть не половина этого бабья — в толстенных медных ошейниках. Украшение?.. Обсуждают нас, ничуть не таясь, тычут пальцами. Странный язык, чем-то по звучанию на немецкий смахивает, но ни единого знакомого словечка так и не мелькнуло. Ладно, нас обсуждают, а мы чем хуже? Я повернулся к эльфу:

— Как думаешь, нас так и будут голодом морить?

Он покосился на меня очень недовольно:

— Вы, люди, о чем-нибудь кроме еды думаете когда-нибудь?

— Бывает, — сознался я. — О женщинах, например. Вон та, в горошек, вроде бы ничего. И на тебя посматривает.

Вообще-то промах с моей стороны — эльфы не слишком склонны к юмору, да еще на свой счет.

Похоже, Хельг собирался меня послать, или еще что похуже, но в этот момент наши викинги, как я их мысленно окрестил, решили, что можно начинать дележку и шмон. Вокруг нашей группы уже прохаживалось кавалерийским шагом несколько гнусного вида молодчиков, похоже, старейшин, или как они тут называются. Один — здоровяк-тяжеловес с пивным брюшком, заросшим рыжей шерстью — выдернул меня из толпы. Похоже, его заинтересовал мой тельник — правда, после того, как меня несколько раз вываляли в грязи, полосы были видны не очень отчетливо, но все же видны. Тяжеловес опытным хозяйским взглядом посмотрел на мои ботинки, решил, что займется ими позже и принялся ощупывать материю, то есть воротник, обдавая меня застарелым перегаром. Неожиданно в мутных гла-зенках что-то засветилось, толстые корявые пальцы поволокли из-под тельника цепочку с Камнем. Это он зря придумал…

— Не трогай, дурак. Пожалеешь.

То ли он не понял, то ли не поверил. А напрасно. Когда его грязная лапища сомкнулась вокруг Юрда, тот моментально отреагировал, а я еще своей Силой от души добавил.

Получилось весьма эффектно — треск, зеленые искры, запах озона… Тяжеловес пролетел спиной вперед пару метров и плюхнулся задницей на утрамбованную землю, прижимая пораженную руку к животу. Он явно не понял, что произошло. Но так или иначе, а момент для поднятия своего авторитета вполне подходящий. Я гордо выпрямился и отчеканил:

— Вы, ничтожества! Я — страшный Чародей, и смерть ожидает любого, кто хоть пальцем ко мне прикоснется!

Должного эффекта это не произвело. Сдается мне, по-имперски тут никто не понимает. Хотя возможен и другой вариант: никто и пальцем не собирается меня задевать, просто превратят в подушечку для стрел. Во всяком случае, женщины и дети рассосались моментально, а в руках у мужиков возникли длинные луки и дротики. Вот это называется — показал себя…

Так бы меня, наверно, и уложили с соблюдением полнейшего ко мне уважения, но как в таких случаях и бывает, помощь явилась с самой неожиданной стороны — откуда-то из-за спин воинов вывернулась высоченная костлявая старушенция, хромающая на правую ногу, тоже при ошейнике. Она повелительно вскинула руку и резко что-то прокаркала. После некоторого колебания стрелы вернулись в колчаны, воины отодвинулись — все, кроме одного. Этот — судя по длинным золоченым рогам, укрепленным на шлеме, какая-то шишка — вступил в спор со старухой. Лук его при этом оставался нацеленным на меня, а я такие вещи не люблю — далеко ли до беды? Но в общем-то тут дело техники…

Все прошло без сучка и задоринки, если не считать того, что рогатого чуть кондрашка не хватила, когда лук у него в руках сломался со звуком пистолетного выстрела. Елки зеленые, как это у меня из головы вылетело — в моей котомке ствол лежит! Не думаю, что тут кто-либо имел дело с огнестрельным оружием, но чем черт не шутит — вдруг да найдется какой-нибудь ушлый дикарь, который разберется, как из него стреляют. Только этого еще для полного счастья не хватало.

Много времени на размышления мне не дали, старуха что-то бросила воинам тоном приказа, четверо тут же взяли меня в кольцо, а старушенция жестом велела следовать за ней. Попробуй тут откажись, когда тебе под ребра упираются жала четырех копий… Я цыкнул выбитым зубом, подмигнул Хельгу — ничего, выкрутимся! — и двинулся за ней следом.

Юрты, или как они правильно называются, шли довольно ровными рядами. Вполне мирная картинка — между ними протянуты веревки с вяленой рыбой и разнообразным тряпьем, у выходов навалены кадушки, корыта; голозадые ребятишки исподтишка наблюдают… И собаки во всех видах — лежащие, высунув язык, слоняющиеся без дела, сосредоточенно ищущиеся, грызущиеся между собой, деловито роющиеся в отбросах… Запашок соответствующий: горький дым, рыба, плохо выдубленная кожа, сверх того припахивает какой-то сомнительной едой. И тут меня даже замутило. Черт, я ж три дня ничего не жрал!