Михаил Сухоросов - Наемник

Белый Султан наносит точечный удар, отшибаю его коротко знаком Щита, бросаю в него огонь. Юрд, наконец-то, на всю катушку раскочегарился, теперь мой меч, как и в драке с Монахами, превращается в прямой метровый язык зеленого пламени. Развернув между руками защиту, парирую разом два удара Силы — спереди и откуда-то справа. Что ж они так слабо?.. Неспроста ведь… И нежить чувствую где-то поблизости. Отбиваю светящуюся синим линию, направленную мне в грудь, вычерчиваю мечом знак Силы, изо всех сил закрутив его. Кажется, кого-то зацепил… Но этот придурок с белым султаном продолжает свои ресурсы расходовать, чтоб голову морочить — кажется громадным, чуть не выше сосен…

— Брукса!!!

Вопль Ардаха заставляет меня резко повернуться. Да, теперь я не только чувствую, но и вижу ее — пока не слишком близко. Судя по тому, как брукса сверкает и меняет оттенки, она в ярости, чтоб ее до такого состояния довести — не знаю, что уж надо… Она стремительно перемещается зигзагами, смахивает на женщину в белом платье до земли.

Швыряю в нее знаком Серебра, брукса легко уходит — просто исчезает в одном месте и возникает в другом, уже гораздо ближе. Ее вопль — на грани ультразвука, он врезается в нас, как таран, перешибая дыхание. Чувствую, как кто-то — Герман или Ардах — садит по ней знаком Огня, вижу даже след знака в темноте — как струю из огнемета. Бесполезно. Она не сама по себе, я уже чувствую связь между ней и тем, с султаном. Судорожно, буквально на ходу припоминая нужные жесты и направление Силы, выстраиваю перед собой знак Двойной Корень, но выпустить его не успеваю — кто-то из Серых шарахает меня Силой по мозгам так, что я на момент утрачиваю контроль. Новый вопль швыряет меня на колени, чувствую, как немеет лицо. Значит, мы уже в пределах досягаемости бруксы. Никогда я раньше с ней не встречался, но знаю — если она до нас доберется, то найдут только три изломанных, перекрученных, как выжатая простыня, трупа.

И в этот момент вижу ее прямо перед собой — ослепительный, переливающийся балахон. Сил подняться на ноги — никаких. Непонятная Сила заставляет меня напрячься, прогибает назад, не дает встать. Спина выгибается еще сильнее, брукса — вот она, над балахоном — подобие постоянно меняющегося лица — то прекрасное, как Снежная королева, то маска мертвой старухи. Тело перестает мне подчиняться, это напоминает судороги, голова запрокидывается назад так, что хрустят позвонки, кто-то, кажется, Герман, из последних сил наносит короткий слабый удар, это отвлекает бруксу — ненадолго, но у меня появляется возможность вскинуть правую руку и вычертить, выстроить перед собой запретный для Чародеев Ордена Алый знак.

Он появляется передо мной предельно четко, перед моим чародейским зрением — вместе со всей сопутствующей информацией. Алый знак является своего рода антинежитью, живущей своей собственной жизнью. Насколько я помню, немногим Чародеям удавалось удержать над ним контроль, а еще меньше осталось в живых после этого. Под контролем его удержать исключительно трудно, а выпустишь — последствия непредсказуемы. Во всяком случае, нам-то уж точно хана, да еще и скольким после нас… Если он от меня вырвется, моих силенок не хватит, чтоб его нейтрализовать… Давление исчезает почти полностью, брукса уже готова ретироваться, но я чувствую, как медленно, но неотвратимо выходит из-под моего контроля знак — как хвост удава, миллиметр за миллиметром из рук выскальзывает. И с отчаянной отчетливостью понимаю — не удержу. А в следующую секунду он вырывается на свободу, извиваясь, как обезумевший живой узор.

Тип с султаном тоже, вроде, знает, чем ему это грозит — вскидывает руку, навстречу моему Алому знаку с визгом снаряда устремляется что-то, напоминающее завязанную морским узлом молнию, проходит миг, в обычной ситуации слишком короткий для восприятия, а сейчас — как замедленное кино, знаки сшибаются в цветовую мешанину, потом — вспышка и темнота. Удар ветра вталкивает воздух в легкие так, что они вот-вот лопнут, сносит меня с ног и катит вниз по обрыву.

Через какое-то время, кажущееся невыносимо долгим, обнаруживаю, что лежу лицом вверх, раскинув руки, потом — охваченная пламенем сосна нависает надо мной, увеличиваясь в размерах, успеваю только перекатиться на живот, сверху — дождь углей. Качусь к реке, спасаясь от палящего жара, поднимаюсь, стряхивая искры с одежды, оскальзываясь, бросаюсь наверх — и только тут соображаю, что я без меча. А, неважно! Чавкаю башмаками по мокрому склону, огибая гигантский костер, пламя с новой силой рвется в небо — и вдруг до меня доходит, что бой окончен.

Сперва я заметил Германа, он сидел на земле, откинувшись назад и опираясь на руки и жадно хватал ртом воздух. Подобрав свой меч, я даже не потрудился его в ножны закинуть — просто уронил рядом, когда уселся. Конечности словно свинцовые… А теперь, когда все окончилось, снова холодно стало, да еще клешня разболелась — просто сил никаких. Я подвинулся поближе к догорающей на земле сосне:

— А где Ардах?

— Здесь, — Ардах, хрипло и тяжело дыша, выбрел откуда-то из темноты, его шатало, обе руки он прижимал к животу.

— Ранен? — вскинулся Герман.

— Точечный. Скоро отойдет.

— Сообщение принял, — Герман растянулся на земле во весь рост, пошарил за пазухой. — Берег, берег для себя… На, — он протянул мне сигарету. Я рассеянно поблагодарил его, прикурил от уголька — и тут только до меня доперло: он же только что красивым почерком расписался в том, что он — Пришлый, но говорить об этом не хочет в присутствии Ардаха!

Я круто повернулся и уставился на него, мысленно подвывая от боли в плече. Герман на меня не смотрел, он увлеченно созерцал догорающую сосну, пуская дым углом рта. Наконец, он пробормотал:

— Я, наверно, дурак. Ничего не понимаю. До рассвета еще часа два с лишним, навались они сейчас — и все, хана бы нам. А они уходят. Не понимаю…

— А чего тут понимать… — проворчал я. — Были — и ушли, мне лично от них ничего больше и не надо. Или Силу копят?

— Нет, — Герман упрямо помотал головой. — Они уходят, и очень быстро. Это ты их так напугал?

— Не их, а бруксу. А потом, этот, который у них основной, по-моему, без всяких проблем управился.

— Может быть, может быть. Просто не слишком мне это нравится, хотя бы потому, что непонятно. Ребра целы? — обратился он к Ардаху. Тот коротко кивнул. Похоже, не хочет он нас с Германом ни на миг из виду упускать… Боится, что мы за его спиной столкнемся?..Ладно, на данный момент у меня проблемки есть поважнее:

— Значит, дождемся рассвета — и разбежались? А то, если вас кто-то в компании отлученного увидит, хило вам придется, когда начальство узнает.

— А мы ему не скажем, — усмехнулся Герман. — Во всяком случае, я не собираюсь. Ардах?