Александр Матюхин - Северное сияние ее глаз

— Что произошло-то? — глаза Ани округлились.

— Он хотел уйти из больницы, видимо, чтобы разыскать вас.

— А почему его не отпустили? Он же не преступник!

— Он больной человек, — Катя вздохнула, — у него редкая болезнь глаз, сломаны обе руки, многочисленные ушибы, и еще… никто не верит, что вы существуете. В смысле, что вы девушка из его снов, к которой он идет. Выходит, что он психически ненормальный, а до того, как его осмотрят эксперты и поставят диагноз, отпускать таких пациентов нельзя.

— Но ведь это вы эксперт. Вы же считаете, что он здоров! Да и я… я же настоящая. Вы знаете, что я именно та девушка, которая ему снится… ведь он мне тоже снился! Я знаю о нем! Я же не ненормальная! Я здоровый человек, верно?

Внутренний голос заворочался, посмеиваясь над ситуацией. Катя не знала, что ответить. Она разглядывала пол. Аня взяла ее за плечи:

— Я могу приехать завтра? В понедельник?

— В понедельник, — эхом отозвалась Катя.

Перед глазами плыло.

В руке она сжимала папку, которую захватила из своего кабинета по дороге сюда.

— Я не уверена, что в понедельник он будет еще здесь, но вы можете приехать.

— А куда он может деться?

— Если экспертиза покажет, что он действительно болен, то его переведут в психиатрический диспансер. В Мурманск.

— Я не понимаю. Ведь вы делаете заключение! Это же в вашей власти — признать его здоровым. Разве я не права?!

В порыве эмоций Аня тряхнула Катю за плечи. Слеза сорвалась с ее ресницы и упала на пол. Катя подняла глаза, но из-за слез изображение расплылось, стало похожим на разноцветную кляксу.

— Я сделаю все, что в моих силах, — произнесла она очень тихо, потому что боялась вслушаться в собственный дрожащий голос, — но от меня многое не зависит. Понимаете… есть начальство, есть куча других людей, которых я не смогу переубедить. Шеф может потребовать повторной экспертизы в Мурманске, и тогда я связана по рукам и ногам… Я очень хочу помочь…

Тонкие пальцы Ани крепко сжали ее плечи.

— Вы постараетесь, — произнесла девушка с рыжими волосами, — я же вам верю.

Катя кивнула, опуская глаза. Протянула папку.

— Возьмите, — прошептала она, — почитайте в дороге. Я думаю, Кирилл будет только рад, что я передала это вам.

В папке лежала одна из его тетрадей. На обложке было написано: "РИТМ". Всего четыре буквы. И дата: 21.03. Без года. Катя взяла ее наугад из общей стопки тетрадей, которые выложила на столе утром (таким далеким и давно забытым). Почему-то она подумала, что должна отдать Ане хотя бы одну тетрадку. Может быть, на память, а, может, чтобы сохранилось хоть что-то от Кирилла, если вдруг…

Если вдруг — что?

Какие-то дикие мысли наполнили ее голову. Какие-то невероятные, отвратительные, мерзкие образы, облаченные в дрожащие от неприязни фразы и воспоминания.

Что может случиться с Кириллом? Неужели, что-то настолько плохое, что этого можно испугаться?

Неужели непоправимое?..

Аня взяла папку и сказала:

— Спасибо.

А потом добавила:

— Я прямо сейчас и почитаю. В автобусе.

Они постояли еще несколько секунд, потом Аня сказала, что все равно приедет в понедельник. Катя кивнула, глотая слезы. Она отчаянно старалась не расплакаться. Аня попросила номер мобильника, на всякий случай, и Катя продиктовала. А потом Аня развернулась и пошла к выходу. А Катя провожала ее взглядом, ощущая возникшую в груди пустоту. Она думала о том, что жизнь, мать ее, несправедливая штука. А еще думала, что не хочет садиться за отчет, потому что придется писать неправду. О Кирилле. О его снах. О происшествии…

И сейчас, спустя почти полчаса после того, как Аня вышла из больницы, внутренний голос сказал резко, с надрывом:

"Ну, ты и дура"

И был прав.

Потому что она действительно вела себя как дура. Девушка в отражении огромного зеркала — маленькая, забитая, неузнаваемая.

Ночь всегда кончается рассветом.

Тетрадь, обнаруженная в квартире N 147 по улице Советской, 32, г. Вьюжный. Надпись на тетради "РИТМ". Дата 21.03., без указания года. Написано простым карандашом, как на обложке, так и внутри.

Где-то всегда есть свет…

Зависит от настроения. Погода здесь не при чем. Над головой низко висят серые тучи. Может быть. Я не смотрела на небо уже очень давно. Это проблема больших городов — мы забываем смотреть на небо. Некоторые с рождения видят звезды только на картинках или по телевизору. Они очень удивляются, выезжая на природу. Им кажется, что они попали на другую планету. А ведь на самом деле они всего лишь отъехали от города на двадцать-тридцать километров. В больших городах есть реклама, неоновые вывески, яркие фонари вдоль автострады, фейерверки по ночам, яркий свет в каждом окне. Но нет звезд. Обыкновенного света обыкновенных звезд.

Я иду по тротуару, сворачиваю на широкую улицу, где дорога — и автомобили мчатся один за другим. Мне кажется, что время не течет, а несется быстрыми дикими скачками. Бешеный ритм движения. Пройти мимо невозможно. Приходится ускорять бег и своей жизни. Я улыбаюсь, переходя через улицу. Мои губы шевелятся. Сердце не успевает биться в такт большого города. Сердце отстает. Жизнь отстает. Город похож на дикую речку с множеством рукавов и подводных камней. В диком грязном потоке несутся тысячи мелких жизней. Городу все равно, он с одинаковым равнодушием утащит и крупную рыбешку и маленький кусочек цветного стекла. И городу наплевать, всплыл ты или захлебнулся…

Я давно для себя сделала вывод: где-то всегда есть свет, а где-то темнота.

Ох, как сложно объяснить все это. Тут не хватит и десяти пальцев на руках. Можно в двух словах, но в таком случае критики и любители модерна назовут меня пустой головой, болтуньей и стервой. Мне-то все равно, и если вы не против того, чтобы кто-нибудь портил ваш слух всевозможными непристойностями, то скажу:

Если я иду по улице и начинаю разговаривать вслух, значит, я стала Музой.

Если я улыбаюсь, то я Муза Светлая.

Если на моем лице печаль и грусть, значит — Муза Темная.

Это две мои ипостаси, которые всегда ходят вместе. Мои Инь и Янь. Мои Пепси и Кола. Мои Макдональдс и Чайная Ложка.

И если задуматься, всего лишь на мгновение, на тот неуловимый миг, то можно сделать вывод. Если здесь и сейчас идет Муза Светлая, то где-то сидит у окна и смотрит на ночной город Муза Темная. Ее пространство — ночной город. Тихий, умиротворенный, заснувший ночной город. Муза Темная не торопится. У нее есть время подумать, взять кружку, налить кипятка, засыпать ложку черного кофе и две сахара. Размешать. Прикоснуться верхней губой к краешку кружки и поморщиться от удовольствия. Тихий ночной город имеет свой ритм. Это биение сердца спящего младенца. Если выйти на балкон и прислушаться, то можно услышать этот ритм, это тихое "тук-тук". И где-то на восьмом этаже огромного многоквартирного дома Муза Темная берет кружку с кофе в одну руку, сигарету в другую и выходит на балкон. И она слушает биение сердца. И ее губы шевелятся.