Сергей Гжатский - Колодец

Позавтракать он так и не удосужился за делами, а утренняя чашка кофе не в счёт.

Телохранители шефа вышагивали с застывшими лицами-масками. Ученик легко читал их мысли и оттого преотлично знал, как глубоко они презирают его, принимая за слабенького, невзрачного невезунчика, который зачем-то всё время ошивается вокруг их шефа. И шеф отчего-то постоянно принимает его, вот что удивительно. Должно быть из жалости…

Покосившись на одного и другого, Ученик самодовольно ухмыльнулся: "Недоделанные увальни! Вы даже и не подозреваете, кто я есть на самом деле! Вам до меня, как до Луны! Погодите, ужо я вас! Пройдёт не так уж и много времени — и все вы станете мне штиблеты лобызать! "

Он широко улыбнулся, представив себе, как эти амбалы, отталкивая друг друга, спешно ползут к его ногам, обутым в "Саламандер"…

Сделав поворот и поднявшись на три ступеньки, троица остановилась возле малоприметной дверцы, возле которой стояло ещё два телохранителя, точные копии двух первых. Пока один стучался и спрашивал разрешения впустить гостя, другой проворно обыскал Ученика. Не обнаружив ничего кримина- льного, он разочарованно засопел и покосился на приятелей, мол, что за чудика вы привели? У него даже перочинного ножичка нет! А раз так, то и попинать его не придётся, хотя иногда так хочется…

Как бы то ни было, но Ученика в конце концов впихнули за порог. Он очутился в отдельном кабинете, который поражал гаммой табачного, тёмно-коричневого и бардового оттенков. Мебель, ковёр, обивка на стенах, всевозможные драпировки и портьеры — всё было выдержано в ровных тёплых полу-тонах, делавших кабинетик похожим на внутреннюю часть табакерки.

Советник и он же Учитель восседал на старинном дубовом стуле с высо-кой резной спинкой и подлокотниками за приземистым овальным столиком красного дерева на гнутых ножках. Стол поразил Ученика обилием золотой посуды с горячими и холодными закусками, при виде которых у него снова засосало под ложечкой.

В центре этого изобилия возвышалась многоярусная хрустальная ваза с редкими тропическими ягодами и фруктами. По правую руку от Учителя, рядом со столом удобно пристроился сверкающий никелем и стеклом мини-бар на ко- лёсиках. Если судить по ярким этикеткам на бутылках, то в нём было собрано спиртное не иначе как со всего света.

Ученик поклонился: "Добрый день, Учитель! "

Тот неопределённо кивнул, продолжая закусывать.

"Сейчас я тебя озабочу" — подумал Ученик и безо всякого перехода выпалил:

— Вы знаете, что ваш рабочий кабинет в Кремле прослушивается? Обо всех на-ших разговорах, в том числе и последнем, известно на Лубянке! Сам директор ФСБ проявил к нам интерес…"

Вопреки ожиданиям, Учитель не проявил к сообщению ни малейшего интереса. Выцедив медленными глотками французский коньяк и закусив бледно- розовой норвежской сёмгой, он небрежно отмахнулся.

— Знаю, всё знаю! Но вот откуда это известно тебе, милейший, не понимаю…

Ученик обмер и побледнел.

"Попался! " — решил он, унимая внезапную дрожь в коленях. Ну не признаваться же в самом деле, что прошлой ночью он с Послушниками проник в Кремль, в рабочий кабинет шефа, и тщательно обыскали его, сделав фотокопии со всех обнаруженных там документов. Они искали сейф-тайник, но не нашли.

Зато обнаружили с полдюжины микрофонов в разных местах, несмотря на то, что размером те были с маковое зёрнышко.

Учитель с нетерпением ждал ответа, хотя вида не показывал. Надо было как-то выкручиваться и Ученик принялся импровизировать:

— Э… э… видите ли, узнал случайно! Хотел подстраховаться и попросил Послушников проконтролировать на всякий случай конфиденциальность нашей последней встречи… Они то и зафиксировали поток внимания, нацеленный на ваш кабинет. Ну, а дальше, как говориться, дело техники! Послушники мысленно прошлись по всей электронной цепочке и вышли на одно из подразделений ФСБ, занимающегося "прослушкой" Кремля. "

— Толково и доходчиво объяснил! — просиял Учитель и было непонятно, поверил он или нет.

— Ладно, подсаживайся к столу, а то в ногах, говорят, правды нет, — указал он кивком на свободный стул стоящий у стены.

Ученик не заставил упрашивать себя дважды: подхватил его, поставил к столу напротив хозяина кабинета и сел.

— А где она есть-то? — спросил он со вздохом, старательно отводя взгляд от явств.

"Кажется пронесло! Он ничего не заподозрил! "

— Интересуешься, где скрывается правда жизни, милейший? — пристально посмотрел на него Учитель, — На этот вопрос искали ответа умы покрепче наших с тобой, да так и не нашли. Если хочешь знать, то на мой взгляд что правду искать, что смысл жизни — одинаково бесперспективное занятие. Согласись, нашедшему смысл жизни — дальше жить бессмысленно!!!

Учитель расхохотался. Его полные, округлые щёки побагровели то ли от выпитого, то ли от смеха. Ученик поддержал его подобострастным хихиканьем.

— Да ты располагайся поудобнее, милейший. Двигай стульчик к столу поближе… Вот так… И не будь таким скромным, ты ещё недостаточно велик для этого! Не стесняйся, наливай чего душа желает, выпивай, закусывай… И без условностей, пожалуйста!

Ученик задохнулся от волнения. Так с ним Учитель никогда раньше не говаривал и за свой стол не саживал. Видно, случилось нечто из рамок вон выходящее. Учитель явно припас для него какой-то сюрпризец…

Не церемонясь, он наполнил лучшим французским коньяком самый большой фужер и скороговоркой пожелав Учителю всех благ, лихо опорожнил его одним махом. Затем принялся жадно закусывать, подхватывая золотой вилкой то с одного, то с другого блюда лакомые кусочки: мясо, рыбу, салат…

"Ну и здоров же он жрать на халяву, — восхищался улыбаясь Учитель, — Молодец! Так и надо! Я сам, помнится, в его статусе был таким же…"

Он откинулся на спинку и полуприкрыв веки предался воспоминаниям.

Много-много десятилетий тому назад, когда он, Советник Президента и Учитель Четвёртой Ступени Братства Серой Руки ещё не был ни советником, ни тем более Учителем, а носил простой титул: "Послушник Братства", в тот знаменательный день Конклав Девяти без обиняков принял у него непростые экзамены на "отлично" и уже вечером Указом самого Магистра он был переведён из Послушников в Ученики с присвоением Нулевой Степени, самой низшей в иерархии Братства.

Как же счастлив он был тогда!

Спустя оговорённые уставом три дня, тот же Конклав Девяти назначил ему Учителя, в задачу которого входило вести Ученика по пути самосовершенствования и самореализации…

Много воды утекло с тех пор в Потомаке, как говорят американцы! Ныне

он является заслуженным Братом Третьей, нет, теперь уже — Четвёртой Ступени. А его незабвенный Учитель, достойнейший надо признать человек, имеет Пятую. Сейчас он является для него Опекуном, но название сути дела не меняет.