Сергей Гжатский - Колодец

— Эка невидаль! — хмыкнул Симаков, — Старообрядец дед Антифей из Дубини-

но до сих пор пьёт кровь каждой зарезанной на селе скотины! Ему деревенские сами несут, кто в кружке, кто в миске… А ну, погодь-ка! Муж Клавдии насторожился, потому, что белый ниньзя внезапно отделился от патриархов и быстрым шагом направился в их с Клавдией сторону, держа в руках завёрнутый в полотно плод Омелы. Симаков во все глаза смотрел на него и голова у него всё больше и больше шла кругом. Он окончательно угадал и эту походку и человека, скрывающегося под бинтами. Открытие было настолько неправдоподобным и ошеломляющим, что он на время лишился дара речи. Именно этого человека он меньше всего ожидал встретить в таком месте и в такое время!

— Митрич? Никак ты? — негромко окликнул он подходящего ниньзю и приста- льно вгляделся в щёлочку между бинтами. Клавдия, услышав мужа, вскрикнула и закрыла рот платком. Её взяла оторопь, она не знала что и сказать.

Ниньзя же на вопрос Симакова разразился сухим трескучим смешком:

— Хе-хе-хе! Угадал-таки, соседушка! Я это, я… Наслышан про ваше с Клавкой горе, Миха… Жалко мне вас стало, вот и решил пособить… А что хитростью зама

нил вас на наше празднество, так не обессудьте, по-другому бы вы и не пошли…

Для вашей же пользы старался. Дык, ладно! Таперича всем молчок: лечить начну!

— Что ж раньше-то не брался, дед, коли можешь? — нарушила запрет потрясённая Клавдия.

— Всякому овощу — свой срок, знаешь? — пояснил Митрич, — Раньше нельзя было, время ещё не приспело… Счас в самый раз будет! Ладно, разевайте рты пошире!

Он отщепнул от плода Омелы, удивительно напоминающего человеческий эмбрион небольшой кусочек и сунул его в послушно подставленный К

— Таперича жуйте лучше… Вот так! Потом глотайте… Хорошо! — он хлопнул в ла

дони и из темноты появились две женщины, каждая из которых держала круг-лый деревянный поднос, на котором возвышалась выточенная из липы чарка. Женщины приблизились к Симаковым и Клавдия в испуге отшатнулась. Ей почудилось, что в чарках — кровь телят… Но Михаил Степанович безошибочно унюхал неповторимый аромат сивухи и поспешил успокоить жену:

— Не журись! Самогон это, на травах настоянный…

Подавая своей половине пример, он одним махом опрокинул чарку в рот и причмокнул от удовольствия. Напиток оказался не только крепким, но и приятным на вкус. Клавдия, глядя на мужа, тоже выпила настойку до капли, но в отличие от него — выцедила мелкими глотками. Неведомое лекарство обожгло ей нёбо, огнём растеклось по жилам и мгновенно ударило в голову. Заметно захмелел и сам Симаков.

Митрич, к тому времени успевший освободиться от бинтов, негромко захихикал и довольно потёр руки.

— Что за маскарад был на тебе? — поинтересовался Симаков у деда, кивая на бинты.

— Не маскарад, а защита! Без бинтов Омелу не срезать! — признался сосед, — Первые капли сока, что твоя серная кислота. Кожу рук, лица, глаза — всё разъест и пикнуть не успеешь. Зато опасля бальзам прольётся, так-то! Ладно, ходите сюда!

Он подвёл мужа с женой к загадочному камню и велел положить на него ладони.

— Держите так-то минут пять… Более не требуется… А ты, Миха, запомни, как седни домой воротитесь, сразу же в кровать! И что б стучал своим молотом по

Клавкиной наковальне до самого рассвету! Усёк? Помяни моё слово, мольца-богатыря к утру как раз и откуёте!

Услышав слова Митрича, Клавдия охнула, лицо её сделалось пунцовым и она, стыдливо прикрывшись платком, замахала на него рукой:

— Что ты! Что ты такое буровишь, дед!

— А чё? — залился счастливым смехом Митрич, — Чё естественно — то не зазорно! Это ещё Дарвин открыл! Ты хватайся-то за камень, неча на меня махать. Вот так и стойте, сколь сказал. Это вам и будет лечение… Ну, покедова, пора мне. Помните мой наказ! Миха, ты завтра меня не жди, обстоятельства переменились.

Так что, извиняй заранее…

Митрич повернулся и растворился в полумраке. Симаковы остались совершенно одни возле камня. Поляна к тому времени наполовину опустела, многие друиды заканчивали пировать и расходились по сторонам, исчезая за деревьями. Празднество подходило к концу!

— Куда подевалась Лыкова? — опомнились вдруг Симаковы. Они совершенно забыли о целительнице, и теперь не могли вспомнить, когда же та покинула их.

Переговорив, они решили, что Лыкова исчезла в тот момент, когда к ним направился дед Митрич.

— Надо же, ушла и слова не сказала на прощанье, — обиделась Клавдия.

— Ладно, не беда! — решил Михаил Степанович, — Цели-то своей мы как-никак добились. Курс исцеления прошли, а это главное. Подержимся за камень ещё минут пяток для верности и побредём домой пёхом, ежели никто не подвезёт…

— А дорогу знаешь? — полюбопытствовала Клавдия.

— А то!

Но не прошло и пары минут как возле них, словно из ниоткуда, появилась целительница!

— Лукерья! — обрадовалась Клавдия, — Куда ты запропала? Мы чаяли, забыла ты про нас.

— По делам отлучалась! — неопределённо отмахнулась целительница.

— А нас тут без тебя дед Митрич исцелял. Он, оказывается, у друидов за лекаря!

— Я всё видела издали и удивлена не меньше вашего!

Лыкова задумалась.

— Кто бы мог подумать, что и Митрич с ними, — проговорила она про себя.

— Как думаешь, поможет?

— Не сомневайся!

Целительница подошла к Клавдии и взяв её за руку, обошла вместе с ней камень. С другой его стороны, смотрящей на дуб, оказалась неглубокая выемка-седельце, то ли природное, то ли искусственное образование. Оно казалось вырубленным неизвестным умельцем-камнетёсом в виде сиденья кресла со спинкой и так и манило, что бы кто-нибудь уселся в него.

— Ты вот что, Клавдия, — сказала целительница, — посиди-ка тут с полчасика, а я

с твоим мужем покуда к костру отойду… Коррекцию ему проведу…

Клавдия, раскрасневшаяся и всё ещё хмельная от настойки, не стала упрашивать себя дважды. Она поудобнее устроилась в выемке и с восхищением поделилась впечатлениями:

— Ух, ты! Как в кресле сижу! А тепло-то как! Не гляди, что камень!

— А то! — отозвалась Лыкова, — Это же настоящий горюч-камень! Таких по все-

му свету — раз-два и обчёлся! Говорят, они только в России и сохранились по сию пору… Ежели, к примеру, мужнина жена, посидит на нём с полчасика, то все её

женские проблемы зараз и пропадут! Тако же и больной кто присядет — выздоровеет! Друиды охраняют его пуще собственной жизни! Немцы во время войны искали его по всему лесу для своего Гитлера, да их партизаны отогнали…

Ну, ты сиди, а мы сейчас…

Она ласково погладила Клавдию по голове, потом тыльной стороной ладони слегка коснулась её левой щеки в определённом месте и молодая жен-