Сергей Гжатский - Колодец

Её левый подбитый глаз фиолетово потемнел и заплыл, щека оцарапана, длинные каштановые волосы — зависть всех деревенских баб — растрёпанными космами свисали на заплаканное лицо… Ситцевая кофточка в синий горошек, /покупали на Пасху на ярмарке в Верее/, распахнута до самого пупа, одна грудь сиротливо обнажена. Изо рта торчит скомканная тряпка — кляп. На глазах Клдии

снова показались слёзы и она задёргалась, замычала, пытаясь что-то передать мужу…

От накатившего гнева у Симакова потемнело в глазах. Он заскрипел зубами и попытался встать с кресла, но ему помешали путы на ногах и связанные руки.

— Что Страж, проняло? — осклабился Зубоскал, — Так-то лучше! Но ты погодь, самое интересное только начинается. Спиридон, долго ты там?

— Готово! — радостно сообщил неказистый мужичок, отходя от печки.

Словно компенсируя свой низкий рост и хилое телосложение, он крест-накрест обвесился пулемётными лентами поверх матросского бушлата, который был ему явно великоват размера на три. Что бы придать себе более грозный и воинственный вид, он нацепил ещё и "Маузер" в деревянной кобуре, которая, по тогдашней бандитской моде, болталась у него где-то на уровне колен.

— Держи — кося!

Спиридон протянул Зубоскалу вязальную спицу, острый конец которой на одну треть был раскалён в печи добела.

— Да ты тряпочкой обхвати, а не то, неровён час, сам обожжёшься…

Зубоскал так и сделал.

Трое за столом, сопя и икая, в полном молчании продолжали хлестать самогон.

Происходящее в избе их, казалось, абсолютно не трогало!

При виде спицы у Симакова захолонуло сердце: что ещё удумал главарь?

Ответ на свой вопрос он получил практически сразу же…

— Ну, Страж, давай, колись! — Зубоскал поводил спицей перед глазами Симакова,

словно товар лицом показывал, — Опять молчишь? Зря! Твоей же жене хуже будет!

Кривляясь, он повернулся к Клавдии

— Куда бы нам ей спицу вогнать? Не подскажешь? Может быть с глазика нач-нём?

Он встал к Симакову в пол-оборота и расчётливо-медленно протянул спицу к лицу женщины. При этом с губ его не сходила зловещая улыбка и сам он то и дело косился на пленника…

Что больше всего угнетало Симакова во всей этой истории, так это то, что

он совершенно не понимал, о чём вообще идёт речь? О чём допытывается косоротый? Что это за Врата такие, которыми он всё время интересуется, и почему при этом величает его каким-то Стражем? Сельский кузнец и — Страж Врат? Белиберда какая-то!

От бессилия понять что-либо, Симаков застонал.

— Ого! — обрадовался главарь, — Вот уже и голосок у Стража прорезался! Слышь

Спиридон, процесс-то пошёл!

— Нет, мы не будем пока портить глазик, — продолжал изгаляться Зубоскал, обора

чиваясь к столу, — Это дело может и подождать… Верно, братва?

Бандиты за столом согласно загыкали и он, как бы нехотя, отвёл спицу от Клавдиного лица. Та облегчённо перевела дух, но ненадолго.

— Мы лучше начнём с кожи на такой расчудесной груди его жёнушки! А что прикажете делать, раз муж молчит как истукан? Слышь, Страж, пожалей невинное создание, расскажи о чём просят и вас оставят в покое. Опять молчишь? Ну, что же…

По тому, как окаменело лицо и сузились глаза Зубоскала, Симаков понял, что тот действительно кончил юродствовать и теперь начнёт пытать по-настоя щему. Главарь и впрямь решительно протянул раскалённый конец спицы к обнажённой Клавдиной груди, до которой оставалась пара вершков не более и расстояние это неумолимо сокращалось.

— Ай, как ей сейчас станет больно! Ай, как она сейчас закричит… — посмеивался

бандит, косясь на кузнеца.

В глазах жены Симакова заметался ужас. Она попыталась отодвинуться, вжалась в спинку кресла, замотала головой и то ли закричала, то ли зарыдала — из-за кляпа во рту понять было невозможно.

Увидев терзания жены, Симаков окончательно потерял голову и вышел из себя! Он напрягся, что было сил, сконцентрировал всё своё внимание на связанных руках и… вдруг почувствовал, что проваливается в бездонную темноту!

Это случилось так неожиданно, что он на какое-то мгновение растерялся.

"Как тогда, на "большаке" — всплыла из глубин памяти запоздалая мысль.

"Что случилось на "большаке"? Когда? — живо заинтересовалась любопытству-

ющая часть сознания, но ответа не получила — Симаков окончательно провалился в беспамятство!

Однако, падение в бездну продолжалось совсем недолго…

Через мгновение откуда-то снизу пришла и закружила восторженно-радостная волна золотистого сияния. Она бережно подхватила его, целиком наполнила-напоила собой и… выплеснула наверх-наружу!

Симаков-кузнец очнулся и открыл глаза.

Доли секунды хватило ему, что бы понять, что за те мгновения, что он пропадал в беспамятстве, в горнице ничего не изменилось!

Трое за столом как пили, так и продолжали пить; Спиридон у печи с азартом накаливал остальные спицы, а Зубоскал всё так же медленно подносил раскалённый остряк к Клавдиной груди, до которой осталось всего несколько миллиметров…

То, что с пленным кузнецом произошло изменение, никто в избе не заметил! Зато сам Симаков понял это с неотвратимой ясностью, и тут же ре-

шил использовать своё новое состояние с пользой для дела. Его ярость и гнев уступили место холодному и трезвому расчёту…

Не мешкая далее, он рванул связанные за спиной руки вверх и в стороны

и… удивительно легко порвал верёвки! Обрывки ещё не коснулись пола, а Симаков уже соскочил со стула и сцепился с оторопевшим Зубоскалом. Главарь выкатил глаза от удивления и застыл на месте, когда на него обрушился кузнец.

Симаков сходу вцепился в горло косоротого левой рукой, в то время как правой ловко сорвав кинжал с его пояса и одним коротким молниеносным взма хом отрубил бандиту кисть со спицей, застывшей возле молочно-белой груди жены.

Тут же, полуразвернувшись на месте, он ударом стопы в грудь отправил взвывшего по волчьи Зубоскала в дальний угол избы и, спустя мгновение, метнул вдогонку кинжал. Блестящее лезвие настигло главаря в тот момент, когда тот грохнулся спиной о стенку: оно вошло ему по самую рукоятку в лоб, точно между глаз!

"Один готов!" — открыл счёт Симаков и быстро осмотрелся, оценивая обстановку.

Трое за столом успели накачаться самогоном до чёртиков и, кажется, ещё толком и не разобрались в происходящем: настолько быстро атаковал Симаков Зубоскала. Секунд пять-семь они ещё будут соображать и раскачиваться! Следовательно, никакой угрозы для него они в данный момент не представляли!

Но вот трезвый Спиридон оказался мужичком сметливым и проворным. Сам ещё и на шум обернуться не успел, и голова и плечи у него торчат покамест в печи, а руки уже вовсю шарят возле колен и тянутся к "Маузеру". Его корявые пальцы заскребли по деревянной крышке кобуры, вот-вот откроют её и вцепятся в рукоятку пистолета…