Юрий Самусь - Полынный мед (главы из романа)

— Но он же враг рода человеческого? — продолжал удивляться Алексей.

— Опять все меряете по своему образу и подобию, — вздохнул черт. Это у вас, у людей, любой начальник едва в кресло заберется, раздувается, как пузырь и от работы начинает бегать, как мы от ладана. При этом еще и старается казаться хорошим для всех. У нас — все наоборот. Чем выше уровень, тем работа тяжелее с моральной точки зрения. Сатана грязь человеческую выгребает и никого по головке при этом не гладит. Вот его и не любят.

— Как-то я себе все это по иному представлял, — задумчиво сказал Алексей. — Я правда, атеист, ни в бога, ни в черта не верю. Точнее, не верил до сегодняшнего дня. Даже сейчас до конца не могу поверить. Надеюсь, не обидел тебя этими словами?

— Нисколько! — заверил черт. — Я, если хочешь знать, с самим товарищем Емельяном Ярославским общался. После его кончины, разумеется. Да-да, тем самым, что на нас пасквили писал. Не поверишь, огромное наслаждение от встречи с ним получил. Если человек хоть во что-то верит искренне, он уже не безнадежен. Теперь вот с нетерпением жду в гости этих… творцов безобразия вашего, которые взялись подсвечниками в церквях стоять.

— Какого безобразия? Ты имеешь ввиду Перестройку?

— А ты что же, по другому ее оцениваешь?

Алексей пожал плечами.

— Вроде дело хорошее затеяли, только вот не пойму, почему, несмотря на все обещания, денег на жизнь, как не хватало, так и не хватает.

— Ну, этого добра как раз у вас скоро полно будет, да вот купить не сможете ни черта… пардон, ничегошеньки.

— Почему?

— А вот этого я сказать не могу. Причинно-временные связи — штука сложная. Сам Бог покуда в ней разобрался — состарился. А может, ничего и не понял, а иначе зачем ему миры строить? Как мы его отговаривали, как уламывали, а он уперся, и ни в какую. "Хочу, — говорит, — после себя в этом вакууме хоть что-то оставить. Так ведь и помрут все, а о нас никто не узнает, добрым словом не помянет и букетик свежих фиалок не принесет". А нас, словно бес за язык потянул: "Ага, — отвечаем, — дождешься. О тебе вспоминать станут, только когда плохо кому-то будет". "Так сделайте, чтоб им всегда плохо было! " — сказал Бог и сверг нас с небес. А о том, что будет, я и вправду сказать не могу. Ты попытаешься что-то сделать, что-то изменить, и такой бардак наступит, что ни одному дьяволу не расхлебать.

— Стоп! — сказал Алексей. — Ты как-то странно разговариваешь. У меня такое впечатление, что ты не ассоциируешь себя ни с дьяволом, ни с бесами.

Нежданный гость вздохнул, закинул ногу на ногу и посмотрел на хозяина с сожалением.

— Ну почему им все разжевывать приходится? — неопределенно пожаловался он. — Помнить — ни черта не помнят, читать — ничего не читают. Газеты разве что, да и то в основном ради сплетен да скандалов. — Черт покосился на ощетинившегося было Алексея и смягчился: — Ладно, слушай. В принципе, все просто. Дьяволы — это наши главные начальники, что-то вроде вашего ЦК. Сатана же — Генеральный секретарь. Это он руководил восстанием в раю да соблазнял Еву в садах Эдема своим голым задом, который, кстати, она и приняла за яблоко. У него до сих пор на левой ягодице шрам имеется от зубов. Ух, она ж его и цапнула, по всему мирозданию вой было слышно… А бесы — это наши снабженцы. Раньше они души покупали, а теперь, наоборот, ищут, кому сбагрить. Только, сам понимаешь, на такой товар не особо покупатели находятся. Всем праведников подавай, только где их столько набрать?

— А кому, кроме вас, вообще, души нужны?

— Ты думаешь, Бог только одну Вселенную сотворил? Ага! Тот случай. Если что старикашке в голову втемяшится, обухом не вышибешь. Он и сейчас где-то шляется, миры строит. А где — даже архангелы не знают. Я как-то с Гавриилом беседовал. Молчит, скотина, как рыба. Значит, и сам не знает. Вот так-то.

— Но подожди, а кто ж на нас с небес взирает, кто наши судьбы вершит?

— А при Леониде Ильиче кто этим занимался? Думаешь он? Вот то-то. Короче говоря, в других Вселенных — все, как у нас. Разве только в совсем молодых, где черти пока еще по одному котлу обслуживают, порядка больше. Вот бесы и ищут такие миры да меняют убийц на юродивых. Работенка, скажу я тебе, пальчики оближешь. Командировочные — раз, валюта — два, да и мироздание посмотреть можно — это, стало быть, три. Каждый черт у нас в бесы выбиться хочет, я уж не говорю о ЦК. Так что, брат, мы, черти, — всего лишь чернорабочие Аида. Эх… — всхлипнул черт и, высморкавшись в кулак, обтер его о шерсть на животе. — Ты вот в шамошваловской лаборатории работаешь, недоволен, жалуешься… Не удивляйся, я много чего знаю. А попробуй восемь часов у котла простоять с тяжеленными вилами. Да еще начальство, на вас насмотревшись, решило ввести хозрасчет и самофинансирование. Совсем озверели нехристи. Это значит, в свободное от работы время и дровишки сам добывай, и смолу топи и трезубец точи. А дрова или, скажем, напильник денег ведь стоят. Значит, из зарплаты выкраивай, от семьи отрывай. Деткам теперь и сладкого не купишь. Да что деткам… Раньше, как сменишься — айда к вам наверх, пивка попить. А теперь что? Последнего удовольствия лишили! Впрочем, и это бы стерпел, когда б не жена. Нет, я все понимаю, у них там, на женской половине ада, такая же свистопляска, что и у нас. Но ведь она всю свою злость на меня обрушивает. Пилорама еще та. И пилит, и пилит, житья просто нет. Вот я и сбежал…

Черт вдруг побледнел, даже сквозь шесть стало видно, крепко зажал лапой рот, испуганно вперив взгляд в Алексея.

— Ты, — промычал он, — ыж ны выдывый мыны.

— Чего? — не понял Алексей

— Ты уж не выдавай меня, — отодвинув на миллиметр ладошку от пасти, пробормотал черт. — Так мне все надоело, что я не выдержал и сбёг. Эх, да разве только я? Как узнали, что в Волопаевске есть прореха между мирами, так и начался повальный исход. Не всем, конечно, повезло, как мне, но… Нет, ты скажи, правда не выдашь? А я тебе пригожусь, право слово.

— Да кому я тебя должен выдавать? — удивился Алексей.

— Так ведь уже послали за мной двоих. Сегодня едва не стреножили. Если бы у тебя дверь балконная не была нараспашку — то и не ушел бы. А знаешь, что у нас с беглыми бывает? Брр… Говорить страшно. Беглых у нас насильно опять в ангелов превращают. Прикидываешь?!

— Подожди, — задумчиво почесал затылок Алексей. — Это кто ж за тобой гонялся? Один такой черноволосый с золотым зубом, а другой — в джинсах с оторванной лейблой?

— А ты откуда знаешь? — поразился черт.

— От верблюда! — хохотнул Алексей. — С золотым зубом — это Гога, грузин из Армении, по паспорту азербайджанец, а второй — мой одноклассник бывший, Витька Шубин. Прохвост редкостный.

— Ты не обманываешь? — недоверчиво покосился на него черт.