Иван Афанасьев - Герцог и колдунья

У самых городских ворот собралась куча зевак с примкнувшими к ним стражниками. Зрелище, действительно, было необычным. Прямо из земли вырывалось призрачное бледно-голубое пламя высотой в рост человека, а подле него, скорчившись, валялся мужчина и протяжно, нудно выл на одной ноте.

На беглецов по-прежнему никто не обращал внимания. Можно было незаметно выйти в ворота, но Юрий направился к ступеням, ведущим наверх квадратной сторожевой башни. Хан потянул его за рукав, но Кондрахин ожёг его таким взглядом, что тот не посмел проявить непослушание. По-видимому, до него только теперь дошло, что чужеземный гроссведун окружил их барьером невидимости.

Поднявшись в помещение над воротами, Юрий указал спутникам в угол, на большой кованый сундук: здесь, мол, располагайтесь. Довольно большое помещение было почти пустым — стол да две лавки. К бойницам, смотрящим на город, приникли два стража.

— … не встаёт, — подвел итог наблюдению один.

— Хорошо, хоть выть перестал, а то просто мороз по коже. Как собака на покойника, — вторил ему товарищ.

— Да, ильханы, это тебе не ханские колдуны. С теми хоть поговорить можно, как с обычными людьми, а главное — нежить невидимую с собой не таскают.

— А я слыхал, что и мы с тобой могли бы эту самую нежить увидеть. Стоит только принять щепоть голубиника. Сначала, говорят, кажешься себе огромным и могучим, а всё, что вокруг, маленьким, но ярким. Тогда и начинаешь видеть незримое. Потом, правда, валишься без сил, — поведал стражник в кирасе и шишаке.

— А ты сам-то его пробовал? — скептически хмыкнул его товарищ, отрываясь от бойницы. Свой большой лук он прислонил к шершавой стене.

— Откуда я его возьму? Да и зачем? Просто посмотреть, а потом проваляться весь день, как деревянная кукла? У меня родственник в подручных у одного колдуна ходит, так вот он пробовал. Их целую дюжину послали отловить одну такую нежить невидимую, правда, не особо страшную. Но сначала заставили порошок принять.

— Ну и что, отловили? — лениво поинтересовался другой страж.

— А кому оно нужно? Первый, кто ее заметил, тут же запустил стрелу с серебряным наконечником. Вспыхнула нежить да и сгорела в один миг. Зато потом весь отряд до утра без задних ног провалялся.

Слушая их диалог, хан со слугой сидели на сундуке, как на иголках, боясь пошевелиться. Юрий же подошел к свободной бойнице и разглядывал прилегающие улицы, словно никаких стражников рядом и не было.

— Гляди-ка, еще один ильхан мчится, как угорелый. И нежить, видать при нем., - воскликнул кирасир.

— Еще бы, — отозвался его напарник, — на простого коня ему ведь не сесть. Конь — тот любую нежить за версту чует, ни за что не подпустит. А тот, первый, смотри, встает! Шатается, но стоит.

— Видать, это нежить ему сил придает.

— Только та, которую он сам сотворил, — возразил лучник. — А красиво его нежить пылала!

Из своей бойницы Юрий видел колдовскую ауру над головой бегущего, и поток энергии, которую ильхан передал своему травмированному собрату. Но как опознали колдуна обычные люди, не видящие в астрале? Можно было пошарить в головах стражников, но в этот момент кирасир, не прерывавший наблюдений, негромко сказал:

— Опять вилькиры летят. Ого! Целых три стаи. Видать, кто-то сильно дорогу ильханам перешел, что так засуетились.

Кондрахин пересел на сундук к своим спутникам и выразительным жестом показал: слушайте, мол, и мотайте на ус. Из реплик стражников они вскоре поняли, что уже вся площадь перед воротами кишела ильханами и ханскими колдунами. Уничтожение незримо сопровождавшей ильхана нежити являлось событием из ряда вон выходящим, и все окрестные колдуны немедленно собрались, чтобы выяснить, у кого на это хватило сил и наглости. Стаи вилькиров потянулись в степь, за ними вприпрыжку бросились несколько ильханов.

Хан искоса взглянул на Юрая и перевел дух. Если бы он своевольничал и ушел в степь, то наверняка бы погиб. От вилькиров нет даже колдовской защиты, а нежить, их породившая, и вовсе распознавала колдуна на расстоянии. Хорошо, что Юрай укрыл их в башне. Можно продержаться до вечера, тогда погоня переместится в город, а все вилькиры к тому времени передохнут, они ведь недолговечны. Ну, а если кому придет в голову искать беглецов в сторожевой башне… Юрай точно выручит. Он на голову выше любого ильхана, в этом Тарраби имел удовольствие убедиться, глядя на пылающий костер. Да, в итоге хорошо, что он рискнул. И пусть он покорно плелся за могучими плечами Юрая, кто поставит ему это в вину? Быть на подхвате у столь великого колдуна, значит возвыситься самому. А уж имея священный кинжал предков…

Диск солнца расплывался и краснел, постепенно растворяясь в облачном горизонте. До владений хана Шеймаса было рукой подать, поэтому ехали не спеша. Лошадей взяли в первом же попавшемся на пути от Сум-Калама табуне. Точнее, взял Юрай. Он о чем-то перемолвился с табунщиком, и тот безропотно привел трех крепких степных жеребцов. Да, вздохнул про себя Тарраби, хорошо быть колдуном. Но вот что поразило его: Юрай с трудом держался в седле. Конечно, он не кочевник, которого сажают на лошадь раньше, чем он научится ходить. Но кто в Нелене не ездит верхом? Можно было бы списать на недомогание Юрая, но хан видел, как колдун птицей взлетел на неоседланного коня — какое уж тут недомогание? Еще удивительнее было то, что чем дальше в степь уходили они, тем увереннее держался Юрай. И постепенно Тарраби забыл о своем, действительно, интересном наблюдении.

Но вот голая степь кончилась. Дальше к становищу хана Шеймаса необходимо было ехать между двух, почти смыкающихся между собой, рощиц. Ветхий старичок с суковатой палкой отогнал пасущуюся корову с пути всадников.

— Это не пастух, а колдун хана, — шепнул Тарраби.

— Уже знаю, — кивнул Юрай, — корова, кстати, тоже не настоящая.

— Да она же траву щиплет! И я видел однажды, как ее доили! — воскликнул хан.

— А кто тебе сказал, что нежить нельзя доить? — ухмыльнулся Юрай, поставив Тарраби своим вопросом в тупик. — Едем, колдун нас пропускает.

Все трое поклонились, но старик не удостоил их даже взглядом, зато корова громко промычала. Впереди показались шатры, расставленные кругом; посредине становища полыхал высокий костер.

Юрай не удивлялся тому, что брат верховного хана Нелена живет в столь непритязательных условиях. Во-первых, Шеймас был двоюродным братом. Во-вторых, старшим. Придерживаясь дедовских обычаев, Шеймас наивно предполагал, что у него куда больше шансов занять престол. Но времена дедов ушли в прошлое. Политику делают в столицах, а не в провинции. Вот Шеймас, исполненный обиды, и удалился от дел.

Вокруг костра сновали вооруженные люди, лишь мельком взглянувшие на прибывших. Раз колдун пропустил, значит, право имеют. Над одним из шатров на высокой пике подрагивал на легком ветерке ханский вымпел: черная лошадиная голова на голубом фоне и алой подковой под ней. Тарраби первым спешился и сказал Кондрахину: