Айзек Азимов - Установление и Империя

Блистающий ковер развернулся навстречу, вихрясь, разматывая нематериальную паутину,

заполнившую все пространство, а из нее вверх ринулись светящиеся ростки и расцвели деревьями,

певшими свои собственные мелодии.

Бейта сидела, окутанная световыми узорами. музыка колыхалась вокруг нее, иногда

поддаваясь стремительным, лирическим порывам. Женщина потянулась, чтобы коснуться хрупкого

дерева, и цветущие стебли поплыли вниз и погасли, каждый с чистым, едва слышным звоном.

Музыка грянула десятками цимбал. Перед Бейтой струями вздыбилось пламя – и стекло по

невидимым ступеням к ней на колени, растекаясь быстрыми потоками, выбрасывая огненные искры к

ее поясу, и между ее коленями возник радужный мост, а на нем – маленькие фигурки.

Селение, и сад, и крошечные мужчины и женщины на мосту, уходящем вдаль, насколько

хватало взгляда, плывущие через сходившиеся к ней величавые волны музыки струн…

И вдруг – пугающая пауза; нерешительное, затаенное движение, стремительное угасание.

Цвета расплылись, свернулись в шар, который сжался, поднялся и исчез.

И снова стало просто темно.

Тяжелая нога заскребла по полу в поисках кнопки выключателя, нажала его, и комнату снова

залил свет: плоский свет прозаического солнца. Бейта жмурилась, пока не потекли слезы, словно

оплакивая все, что исчезло. Эблинг Мис выглядел неуклюжим толстяком, с округлившимися глазами

и приоткрытым ртом.

Только сам Маньифико был полон жизни и ласкал свой Визи-Сонор, что-то восторженно

напевая.

– Госпожа моя, – выговорил он, – поистине этот инструмент создает самые волшебные

эффекты. Качество его настройки и реакции почти невероятны при такой нежной конструкции. На

нем я, кажется, мог бы творить чудеса. Как вам понравилась моя композиция, госпожа?

– Это было твое сочинение? – ахнула Бейта. – Твое собственное?

К ее изумлению, узкое личико Маньифико стало красным вплоть до кончика могучего носа.

– О да, мое собственное, госпожа. Мулу оно не нравилось, но часто, часто я играл его для

собственного развлечения. Однажды, в юности, я видел дворец – гигантское, богато украшенное

здание. Я видел его издали, во время большого карнавала. Там были люди несказанной красоты и

величия, превосходившие все когда-либо виденное мною позднее, даже на службе у Мула. Я создал

лишь грубое подобие, ибо убогость моего разума не позволяет достигнуть большего. Я назвал это

сочинение "Воспоминание о небесах".

В ходе этой болтовни Мис наконец очнулся.

– Слушай-ка, Маньифико, хотел бы ты делать то же для других?

На секунду клоун опешил.

– Для других? – выговорил он дрожащим голосом.

– Для тысяч, – вскричал Мис, – в огромных залах Установления. Не хотел бы ты стать своим

собственным господином, всеми уважаемым, богатым и… и… – воображение подвело его. – И все

такое? А? Что скажешь?

– Но как я могу сделаться всем этим, могущественный господин, ибо я поистине всего лишь

бедный клоун, лишенный великих благ мира?

Психолог надул губы и провел по лбу тыльной стороной ладони.

– Но ты же умеешь играть, дружище. Мир станет твоим, если ты сыграешь так для мэра и его

Торговых Трестов. Ты бы не хотел этого?

Клоун бросил быстрый взгляд на Бейту.

– А она останется со мной?

Бейта рассмеялась.

– Конечно, глупенький. Разве я могу оставить тебя сейчас, когда ты вот-вот станешь богатым и

знаменитым?

– Все это будет вашим, – возразил он искренне, – и уж конечно, все богатства Галактики станут

вашими прежде, чем я смогу отплатить за вашу доброту ко мне.

– Но, – небрежно произнес Мис, – если бы ты сперва помог мне…

– А как?

Психолог остановился и улыбнулся.

– Маленькое поверхностное зондирование, которое не повредит. Оно коснется лишь оболочки

твоего сознания.

В глазах Маньифико вспыхнул смертельный страх.

– Нет, только не зонд. Я видел, как его применяют. Он высасывает разум и оставляет череп

пустым. Мул применял его к предателям и бросал их лишенными ума бродить по улицам, пока их не

убивали из милости, – он вытянул руку, отталкивая Миса.

– Это был психозонд, – терпеливо объяснял Мис, – и даже он наносит вред человеку только при

неправильном обращении. А тот зонд, что у меня – поверхностного действия, и он не повредит и

младенцу.

– Так надо, Маньифико, – упрашивала Бейта. – Это только поможет разбить Мула и прогнать

его подальше. Как только это будет сделано, ты и я станем богаты и знамениты – на всю жизнь.

Маньифико протянул дрожащую ладонь.

– А вы будете держать меня за руку?

Бейта взяла его ладонь в свои руки, а клоун следил с расширившимися от ужаса глазами, как

приближаются блестящие контактные пластины.

…Эблинг Мис небрежно развалился в непомерно роскошном кресле в личных апартаментах

Мэра Индбура, проявляя бессовестную неблагодарность за оказанное ему снисхождение, и глядел, как

маленький мэр суетится с недовольным видом. Он отбросил окурок сигары и выплюнул табачные

крошки.

– И, кстати, Индбур, если тебе нужно что-либо для следующего концерта в Зале Мэллоу, -

сказал он, – ты можешь выкинуть этих электронных штукарей на помойку, откуда они и явились, и

предложить этой маленькой обезьянке сыграть для тебя на Визи-Соноре. Индбур, это не от мира

сего!..

Индбур сварливо заметил:

– Я позвал тебя сюда не за тем, чтобы слушать твои лекции о музыке. Что насчет Мула? Скажи

мне лучше об этом. Что о Муле?

– О Муле? Ну, я расскажу тебе. Я использовал поверхностный зонд и получил немногое.

Психозонд я употребить не мог, потому что клоун его дико боится, так что его сопротивление

пережгло бы, вероятно, при первом же контакте ублюдочные пробки в его мозгу. Но вот что я

выяснил – если только ты перестанешь стучать ногтями по столу… Во-первых, можешь уменьшить

физическую силу Мула. Он, вероятно, силен, но большая часть сказочек нашего клоуна, вероятно,

изрядно раздута его собственным испугом. Мул носит странные очки, и его взгляд убивает -

очевидно, он и в самом деле обладает какой-то ментальной мощью.

– Это мы знали с самого начала, – кисло прокомментировал мэр.

– А зондирование это подтвердило, после чего я начал работать математическими методами.

– Ах, так? И как долго это продлится? Долго еще меня будет оглушать твоя трескотня?

– Около месяца, я бы сказал – а потом у меня появится кое-что для тебя. А может быть, и нет.

Но что из того? Если это выходит за рамки планов Селдона, то наши шансы чертовски малы, просто

страшно сказать, до какой степени малы.

Индбур с яростью напустился на психолога.

– Вот я и раскусил тебя, изменник. Ты врешь! Разве ты не один из этих преступных