Андрей Карелин - Альсара

Когда приготовили обед: жареных жуков в грибном соусе и травяной суп. В Эвэдэ это считалось обычными блюдом, что-то из национальных особенностей. Азия, как специально, не подходила к столу. Тогда её привёл Боск.

— Ты и так постоянно худеешь, у тебя организм ослаблен, — тебе особенно нужно поесть.

— Но я не хочу. — Сопротивлялась Азия. Видимо желая, чтоб её снова уговаривали.

— Так! Почему тебя надо постоянно тянуть. — Впервые крикнул на неё Боск.

Напуганная девочка вынуждена была есть.

Люди собрали все тряпки, какие кто взял, и улеглись спать на этом импровизированном покрывале. Днём лучше было переждать жару, отдохнуть.

Азия не хотела ложиться со всеми, но Боск сказал, что будет её охранять и она согласилась. Её как девочку даже положили под тент, где она смогла снять с себя часть испачканной ненавистной одежды. Обнять пусть не подушку, но что-то мягонькое и с наслаждением уснуть. Правда Боск рекомендовал смотреть за своей одеждой, вдруг начнётся мародёрство.

В таких мытарствах проходил день. Пока основная часть старейшин посёлка, среди них и Боск, принимали решение что делать и куда идти дальше. Отсюда с долины был только один путь — дальше. Но там, на низинах начиналась бескрайняя пустыня. Оставаться долго в долине они могли, но здесь на высоте было бы слишком холодно и пусто, только заросли зелёрки, темно-зеленой травы чувствительной к прикосновению. Может где-то притаилось озеро жизни, поэтому Боск считал, что нельзя испытывать судьбу.

Здесь все потеряли близких и родных, поэтому никто не имел право раскисать и жаловаться.

— Помощи нам ждать неоткуда! Надо идти, — Провозгласил вождь.

— Куда идти, вокруг всё то же самое, — ответил ему авторитетный гражданин. — Лучше уж пытаться организовать здесь нашу жизнь.

Все тяжело посмотрели на докладчика. Боск стоял рядом и делал атлетические упражнения. Несмотря на то, что он был таким жирным, Боск не переставал заниматься никогда. Может только сокращал нагрузки. Все резко решили к нему обратиться:

— Босяк, а ты что скажешь?

— Я бы, честно говоря, шёл, — говорил он, не отвлекаясь от упражнений. — Дадим детям выспаться, отдохнуть и в путь.

В небе сверкнул серебристый зонд. Кто-то спешил им на помощь.

Все выжившие начали бегать и кричать, размахивая руками, но непослушный аппарат полетал и убрался восвояси в гущу облаков так никого и не подобрав.

— Припасов еды у нас всё равно нет, — ждать нам нечего, я считаю, надо идти сейчас, — настаивал на своём, продолжая разговор, вождь.

— И куда, в пустоту, по Хейдериану на сотню километров? — Повысил голос авторитетный гражданин.

— Друзья, успокойтесь, мы нуждаемся в мудром совете, я считаю, что гадальные камни богини Ксивы будут нам как нельзя кстати, — заявил уважительного вида мужчина в накидке и с посохом.

Все посмотрели на него.

— Если твои гадальные камни так сильны, то почему они не уберегли нас от этой катастрофы.

— Вера твоя слаба, — и он кинул пару камешков на песок.

Все, даже кто не верил, замерли и с высочайшим вниманием ждали совета жреца, или кем он там был, раз такие вещи с собой таскал, точно жрец. В такие моменты вера людей крепнет.

— Синий ноль уходит на юг, пятый раз дав услышать твой стук, красный ноль уходит опять, сколько нужно нам силы отдать. — Говорил малопонятным языком мужчина в накидке, но все его слушали, все были образованными гражданами и понимали, что точнее этого им ничто не подскажет правильного решения.

— Мы спасёмся. На небесах.

Слушатели отпрянули, с выражением страха на лицах.

— Нет, вы не так поняли, нас подберет небесный орёл и отнесёт в своё круглое гнездо.

— Вот! Я же говорил, остаёмся здесь и ждём, — получил дополнительный козырь гражданин, отстаивающий то, чтоб они никуда не шли.

— Что за орёл, ерунда какая-то, — возмутился вождь.

Увидев как повлияло его заклятье на собравшихся. Колдун, или непонятно кто он там, снова вмешался:

— Ждать нельзя надо идти, лишь те, кто дойдут — спасутся!

— Решено, идём, — стукнул он кулаком по песку, где только что были камни аккуратно собранные накиточником. Тень от кулака плясала от огней угольков, как метеоры падавших с небес.

Пока все бездумно смотрели на кулак вождя и его тень, а Боск разминался и дошёл до приседаний, высокая стройная фигура учёного медленно подплывала к ним. На лице отставного геолога, который первым и предупредил всех о несчастье, надвигающемся на Эвэдэ, уже не было настроения. Он медленно шагал, вгрузая в базальтовый песок. Все были словно затянуты, советы старейшин не отличались подвижностью и скоростью. А сейчас здесь было меньше половины населения городка, и этих страдальцев с натяжкой можно было назвать жителями Эвэдэ, скорее их тенями.

— Что вы тут рассуждаете, Уже приготовили завещания, — мрачно пошутил геолог.

Боск, закончив серию упражнений, выпалил:

— Чего все худые такие злые.

— По тебе видно, что качаешься, вон какой живот накачал.

— Ты Босяка не трогай, — вступился вождь, — лучше по делу говори.

Сзади послышались смешки.

— Ладно, чего там у тебя.

Геолог заунывно прочитал доклад, который только что получил из починенной обсерватории на севере. Сначала он живописно прочитал, что из космоса отлично было видно, как накрывалось Эвэдэ, потом описал в двух словах, так что никто ничего не понял, как действует терминаторный шторм. И под завязку сообщил, что если кто и выжил после первой волны, то вторая уже накроет и долину Хейдериана и много дальше.

— В общем хоть стой хоть беги уже вторая ударная волна вышла из зоны разлома, так что у выживших нет ни единого шанса. Здесь всему суждено превратиться в пустыню, — все, опешивши, начали обсуждать ужасные новости, а геолог продолжал говорить, словно ему было не интересно ничего кроме собственных слов, — надеюсь, это место так и останется называться Хейдерианской долиной, такое красивое название…

Геолог ещё долго говорил, он кинул что-то, будто им осталось ещё времени, как до захода солнца и убрался восвояси, явно не проявляя интереса к делам насущным.

Все оцепенели, солнце начинало заходить, туман запрятался в низины, выровняв Хейдерианскую долину в единый уровень с небом. В другом месте, не там где солнце, начало разгораться свечение, что-то недоброе было в этом свечении, то ли слова геолога так подействовали, толи день сегодня такой, что ничего хорошего случится, не может в принципе.

— И надо же такое, — вслух сказал Боск. Группа разошлась по своим делам в лагере.

Боск поспешил к единственному родному и близкому человеку, единственной в его семье женщине. До сих пор воспринимаемой им как маленькой девочке. Ей пора бы уже становится взрослой.