Николай Никифоров - Оно

На минуту все стихло. Алан вновь оперся спиной о стену. Почему-то он совсем не чувствовал радости оттого, что все обошлось или стыда за то, что получил по шее — только усталость и ноющую боль в голове. В изнеможении Алан закрыл глаза.

— Ну? — коротко спросил Брэн, обращаясь ко всем одновременно.

— Она пыталась забраться в грузовой отсек, — первым проговорил Горилла, указав пальцем на Вайнону. После чего вытер кровь, набежавшую из разбитого носа.

Девушка вскинулась и хотела что-то ответить, но от резкого движения у нее в глазах завертелся такой млечный путь, что она вновь прислонила голову к обшивке. Лишь гримаса боли мелькнула на ее лице.

Вошла Джен, остановилась позади капитана, холодно ощупала взглядом все и всех, но промолчала, ничего не спросив. Наверное, уловила интуицией хищницы, что, вмешавшись, обратит ярость мужа на себя.

— Ну? — повторил Брэн уже с угрозой в голосе.

Алан открыл глаза, решив, что капитан обращается к Рагнару. Или, может, к нему? Нет, он грозно глядел на Вайнону. Она молчала, не поднимая лица.

— Послушай, девочка, — сказал Брэн с нотками, от которых все внутри съеживалось как испуганное животное. — Я могу вышвырнуть тебя наружу в любое время и даже не поморщусь. Если ты не засунешь свое любопытство так глубоко, чтоб я его больше не увидел, то так я и сделаю. Ясно?

Алан увидел, как у Вайноны обиженно подалась вперед нижняя губа, и задрожал подбородок, так, что на нем затанцевали иероглифами морщинки — как у маленького ребенка, что вот-вот расплачется. Не услышав ответа, Брэн сделал шаг, остановившись возле девушки. Наклонившись, он ткнул согнутым указательным пальцем ей в шею и рывком задрал ее голову вверх.

— Ясно? — рявкнул капитан прямо в лицо Вайноне, сверля девушку колючим взглядом, который от гнева стал пронизывающим и безжалостным.

— Да, — выдохнула она наконец. Брэн, удовлетворившись скорее не ответом, который было едва слышно, а болью, отразившейся на ее лице, резко убрал свой палец. Голова Вайноны, лишенная опоры, склонилась на плечо. Лишь он, да еще Алан, услышали, как девушка охнула.

В коридор выглянул механик. Не заметив повреждений, опасных для функционирования корабля, он вновь скрылся в каюте, решив, что все остальное его не касается.

«Как же так!», — не мог прийти в себя Алан, пораженный увиденной жестокостью. До сих пор, он считал Брэна суровым, но справедливым. «Капитан ничем не лучше Гориллы», — с горечью подумал парень. Ему казалось, что мир утратил ось смысла, лишился той высшей доброты, в которую всегда веришь, в особенности, когда больше надеяться не на что. Алан ощутил, что сделай сейчас Брэн еще что-то подобное, он, не задумываясь, бросится на него, как десятью минутами раньше кинулся на Гориллу. «Пусть мне не светит ничего кроме побоев этих животных, но», — Алан зло выругался, — «...чего же я стою, если буду всегда оставаться в стороне как Рэй или как все однокурсники Гарри Оллсона, словно бесхребетная улитка, прячущая свое липкое тело в ракушку».

Рагнар довольно хмыкнул и зашагал к выходу. Кровь из его разбитого носа уже не текла. Заметив, что Брэн тоже начал поворачиваться, Джен последовала за вторым помощником.

— Приведи Малыша в чувство, Крошка Эл, — бросил капитан через плечо уже возле двери.

— И не забудь привести в порядок кухню, — прибавила Джен так, как будто ничего не случилось.

Обхватив Вайнону за талию, Алан, поддерживая ее плечом, отвел девушку на кухню. Она слабо попыталась отклонить его помощь, пробормотав что-то вроде «не надо, я сама», но он и слушать ничего не стал.

Бережно усадив Вайнону на стул, Алан, немного порывшись в одном из шкафов, извлек оттуда кусок ваты и какой-то флакон, на этикетке которого значилось зеленым — «кларитол». Смочив вату в жидкости из флакона, от чего в помещении сразу повеяло фармацевтикой, он осторожно оттер девушке кровь с лица.

— Фу, какая гадость, — Вайнона отвела его руку. — Спасибо, мне уже достаточно.

— Недаром эту смесь прозвали «одуплянчиком», — усмехнулся Алан.

Лицо девушки порозовели, глаза заблестели, она как-то вся ожила, как цветок, опущенный в воду. Только кровоподтек на левой щеке, заалевший еще больше, все портил. Заметив направление его взгляда, Вайнона коснулась щеки ладонью и тотчас скривилась от боли. Алан, снова повернувшись к шкафу, достал бинт. Но когда он хотел и его намочить «кларитолом», девушка попросила:

— Пожалуйста, Алан, только не этой дрянью, — и, нарочито просяще, улыбнулась.

Алан послушно достал водный брикет и бросил его в небольшой контейнер. Через секунду емкость наполнилась чистой холодной водой, в которой он хорошенько намочил бинт. Взяв его в правую руку, левой он по привычке нажал красную кнопочку, что была на контейнере справа и аннигилировала все внутри, дезинфицируя таким образом емкость этого универсального устройства. Алан осторожно положил компресс на щеку Вайноне. Она благодарно улыбнулась, и у него потеплело на душе, даже до жути практичная и некрасивая кухня показалась ему милой и уютной.

Девушка ловко отобрала у Алана бинт, оттолкнув его другой рукой. Он удивленно посмотрел на нее.

— Я сама справлюсь, — резковато ответила Вайнона на его немой вопрос.

Не зная, что сказать, Алан стал угрюмо смотреть в пол. Девушка легонько коснулась его руки.

— Я не хотела тебя обидеть, но, пожалуйста, поверь, у меня есть причины отказываться от твоей помощи, — сказала Вайнона, когда он поднял на нее глаза.

— Ты тут не причем, — добавила она, заметив, как парень покраснел от обиды.

Алан все не хотел отходить, продолжая дуться. Тогда Вайнона, проглотив комок, подкативший к горлу, проговорила изменившимся голосом, похожим на голос человека, которого только-только отпустил получасовой приступ кашля:

— Разве стал бы ты трогать руками то, что считаешь гадостью. То, к чему даже противно притрагиваться? Я ничем не лучше.

— Ничего больше не спрашивай, — добавила она, так как Алан, подскочив от таких слов, собрался что-то сказать. — Пожалуйста, — по настоящему, даже с нотками мольбы, попросила Вайнона.

— Как ты можешь так говорить о себе?! — выпалил он, еле сдерживаясь, чтобы не бросится к ней, так ему хотелось схватить Вайнону за плечи, заглянуть в глаза. Может, ему послышалось? — Ты самая красивая, самая добрая, самая хорошая девушка, которую я когда-либо встречал.

Она лишь грустно усмехнулась на эти слова.

— При случае, узнав побольше, ты еще захочешь взять свои слова назад, поверь мне. И не раз сплюнешь, вспомнив меня.

— Клянусь: честью, я никогда не возьму своих слов назад!

— Честью? Мальчик, ты где достал столь древние и редкие инкунабулы, где еще употребляется такой оборот. Уже, наверное, лет шестьсот так никто не говорит.