Марина Казанцева - Планета Скарсида

Заннат молчал, потрясённый скорбью существа, которому, как полагал он, не о чем скорбеть.

— Мне нечего тебе сказать, ангел. — наконец ответил он. — Я знаю только свою маленькую боль, но что значит боль умирающей букашки, когда бесчисленные армии сталкиваются в воротах смерти? Это просто вскрик атома, теряющего электрон, когда галактики взрываются при встрече.

— Ты прав. — согласился Спутник.

Бледное устьице, едва заметное на поверхности гигантской воронки, раскрылось и поглотило увлекшихся беседой путешественников.

Бесконечная равнина, чуть освещённая спокойным голубоватым светом. С высоты полёта казалось, что вся она как будто выложена полупрозрачными круглыми камнями. Но по мере снижения стало ясно, что это вовсе не камни, и они не прилегают плотно друг ко другу — между ними есть пространство. И наконец, став на эту гладкую поверхность, Заннат и ангел обнаружили, что это парят в прозрачном воздухе надутые шарики — они реяли на тонкой нити, которая удерживала их над равниной. Куда ни посмотри, везде такие шарики — миллионы, даже ещё больше.

— Смотри-ка, ангел. — приблизясь к одному такому шарику, удивился Заннат. — Там спрятан ребёнок!

Действительно, в шаре спал, свернувшись в клубок, ребёнок. Во всех шарах были дети.

— Это же души, ждущие отправки для рождения! — приглушённо воскликнул Ньоро, боясь нарушить покой этого святого места.

— Ты думаешь? — с сомнением спросил ангел, глядя в другой шарик. — А это что?

В том шарике спала девочка, никак не напоминающая младенца — ей было лет пять. И вообще, как оказалось, помимо младенцев было много детей разного возраста — не старше десяти лет.

— Я думаю, ты достиг своего, — сказал Заннату ангел, поднимая на него свои голубые глаза. — Здесь должен быть твой ребёнок. Это умершие дети.

— Как я боялся, что он и после смерти испытывает страдание. — проговорил Заннат, глядя на шарик, в котором спал мальчик лет четырёх, так похожий на его Рики.

— Как будешь искать его? — спросил Спутник, обводя взглядом бесконечно простирающееся поле шариков.

Здесь не было никакой системы, никаких разделительных признаков — все дети, всех возрастов и национальностей спали в шариках. На них не было одежды, чтобы можно было определить эпоху их смерти. Заннат и ангел бродили среди тихо реящих хранилищ и рассматривали каждое. Похоже, так бродить им предстояло очень долго.

— Ну что же ты? — спросил Спутник, видя, что Ньоро остановился и думает.

— Должен же быть где-то край у этой равнины. — ответил тот. — Где-то должен быть рубеж, где происходит прибытие.

Они опять поднялись вверх и полетели над полем, далёкие края которого утопали в дымке.

— Мы можем так лететь очень долго. — сказал Спутник. — При том, возможно, будем удаляться от нужной стороны. Ведь здесь во все стороны всё одинаково.

— Но ведь за всё время существования планеты людей было конечное число. — упорствовал Заннат. — Значит, и умерших детей должно быть конечное число.

— Ты собираешься тут оставаться миллионы лет? — кротко спросил ангел.

— О, нет! — пришёл в ужас Ньоро. — Это ещё хуже, чем потеря сына!

Он сосредоточился, прислушался к себе, представил лицо Рики, каким помнил его в тот последний миг, когда видел его живым. Он почти нашёл его, так неужели желания вновь обрести своего ребёнка не исполнится?! Ведь это сон, волшебный сон, в котором нет невозможного! Ведь это было то, о чём он думал, когда выпил волшебной воды из Чаши снов!

Лёгкий треск и шлепок о пол, и тут же в тишине хранилища раздался плач.

Заннат открыл глаза и увидел, что на полу сидит Рики. Ребёнок недоумённо озирался, тёр глаза кулачками и обиженно плакал. На нём была его рубашечка в полоску и те же шортики. Малыш поднялся, огляделся и тут увидел двоих людей, замерших в изумлении.

— Папа? — неуверенно пролепетал он, забыв про слёзы. — Папа, я трогал рыбок. Я больше так не буду.

— Осторожнее, не испугай. — прошептал ангел, останавливая Занната от крика.

— Ну что ты, Рики. — глотая слёзы, сказал тот. — Подумаешь — рыбки! Это неважно.

Он осторожно обнял сына, стараясь не сорваться в неуправляемый порыв.

— А это что? — спросил ребёнок, высвобождаясь из объятий и указывая на шарики.

Заннат не нашёлся, что ответить, и в дело вмешался ангел.

— Это магазин, где покупают мальчиков и девочек. — сказал он с такой улыбкой, что Рики засмеялся. Он прекрасно знал, что детей не покупают в магазинах, а находят под дверью, куда их приносит аист.

— Уходим? — счастливо спросил Заннат, держа ребёнка на руках и обращаясь к ангелу.

— Давай! — охотно согласился тот.

— Мы домой? — обрадовался ребёнок.

— Пожалуй, нет. — задумался Заннат. — Не сразу.

— Хорошо. — тут же согласился мальчик.

Заннат поднял глаза к потолку, невидимому за рассеянным светом, и ничего не произошло.

— Что такое? — не понял он, ещё раз сосредоточился, и снова не взлетел. Он поднёс к глазам руку и попытался выделить огонёк Силы. Ничего не вышло — Живой Энергии не было. Ни капли.

— Ангел, я не могу выбраться отсюда. — глухо сказал он, в тоске оглядывая бесчисленное поле с шарами, в которых спали дети.

— Почему? — полюбопытствовал тот. — До сих пор же получалось. Просто захоти.

— Я очень хочу, но ничего не получается.

Он посмотрел на своего Спутника и вдруг всё понял:

— Сон кончается, да?

— Это реальность, Заннат. — сказал тот, странно глядя на попутчика.

Тот ничего не понял, кроме того, что не в состоянии покинуть это место, где спали неопределённо долгим сном души умерших детей. Вот его ребёнок, на его руках, но что же дальше? Он не хотел оставаться тут, среди этих колыбелей, он хотел обратно в свой мир, к людям, хотел вынести своего сына отсюда, чтобы всё было, как раньше!

— Помоги мне, ангел! — взмолился Заннат.

— Ты знаешь, я не ангел. — ответил тот.

— Помоги мне, кто бы ты ни был, чёрт возьми!

— Не уверен, что мне это надо. — сказал Спутник, и Заннат поразился его неожиданно острому взгляду.

— Это вообще не в моих интересах. — продолжил ангел. — Действовать себе в ущерб не в моих правилах.

Он приблизился почти вплотную, и Заннат вдруг понял, что знает ангела, только не помнит, кто он.

— Я мог бы оставить тебя здесь. — с усмешкой продолжил тот. — Но не оставлю. Однажды ты понял меня, а я ничего не забываю.

Спутник схватил Ньоро за плечо, и в тот же миг блеснула ослепительная вспышка, и всё исчезло.

— Заннат, проснись. Заннат, проснись. — повторял кто-то жалко и тоскливо.

— Что такое?

Он открыл глаза и увидел себя стоящим возле Чаши и держащимся руками за её край.

— О, наконец-то! — всхлипнул Цицерон. — Я уж думал, ты не придёшь в себя!