Стивен Бакстер - Корабли времени

Нево поведал мне, что в это время океанические млекопитающие моего века – киты, дельфины и тому подобное были в середине своей эволюционной адаптации к морю и существовали как большие медлительные наземные существа. Я стал внимательнее посматривать по сторонам, надеясь заприметить ползучего кита, который показался бы мне легкой добычей – но так и не преуспел в этом.

После снятия шины оказалось, что нога понемногу приходит в порядок. Нево ощупал кости и заявил, что шина была наложена неправильно. Однако через некоторое время он смог ходить, опираясь на сук, издалека походя на карлика-колдуна с клюкой, шатающегося по берегу моря.

Заплывший глаз его однако так и не прозрел – к моему великому стыду.

Морлоку было плохо на Солнце, бедный Нево страдал от прикосновения лучей. Поэтому он обычно весь день он обычно спал внутри сконструированного мной убежища, а гулять выходил только с наступлением темноты. Таким образом, мы сторожили наш лагерь по одиночке. Мы встречались только на заре и перед закатом.

Постоянно на свежем воздухе, занятый физическими упражнениями, я заметно поздоровел, и даже стал лазить на пальмы за плодами и широкими листьями, которые годились на крышу для нашей хижины. Но вскоре, как человек уже не первой молодости, я почувствовал предел своих возможностей.

Из тех же листьев пальмы я соорудил широкополую пляжную шляпу для Нево. Когда он сидел под своим зонтиком в ней, вид у него был преуморительный.

Кожа у меня несколько раз слезала. Однако я отрастил густую бороду, отчасти защищавшую лицо и грудь от солнечных лучей. И видимо, этим стал отчасти ближе морлоку. Но плешь не спрячешь, как гласит народная мудрость – и с тех пор я также не расставался со шляпой.

Прошел месяц, когда я впервые решил побриться, используя стальной обломок машины времени в качестве зеркала и лезвия одновременно. Внезапно я понял, насколько я изменился. Сверкающие зубы, загорелое лицо, блестящие глаза, плоский живот, каким он был, наверное, только в молодости, когда я учился в колледже. Разница лишь была в том, что тогда я ходил в костюме, а теперь щеголял в шляпе из пальмовых листьев, шортах и босиком – как будто делал это всю жизнь.

Я обернулся к Нево:

– Взгляни на меня! Мои друзья меня сейчас бы не узнали – я становлюсь аборигеном.

Его лицо осталось бесстрастным:

– Ты и так абориген. [18]Это же Англия, не забыл?

Нево настоял, чтобы мы перетащили и остальные обломки машины из лесу. В этом была своя логика – поскольку близились дни, когда нам понадобится любой материал, в особенности металлы. Вырыв воронку в песке, мы устроили в ней нечто вроде гаража. Нево стал возиться там все свободное время. А, поскольку он нигде сейчас не работал, свободного времени у него было хоть отбавляй. Первое время я не особенно интересовался, что он там делает, решив, что он собирается соорудить еще какую-нибудь пристройку к дому, или мастерит самострел.

Но как-то утром, после того, как он заснул, я посмотрел, чем он там занимается. Передо мной стоял почти целиком собранный каркас времямобиля: разорванное деревом днище и дверцы, привязанные проводами из-под рулевой колонки. Он даже отыскал синий рычаг, замыкавший платтнеритовый контур.

На закате я спросил у него: подступил к нему с вопросом:

– Ты что, хочешь собрать машину времени?

Маленькие зубы впились в мякоть кокоса.

– Нет. Я собираюсь ее починить.

– Это и так понятно. Ты собрал раму с платтнеритовым контуром – а это самое главное в машине.

– Вот именно – все и так понятно.

– Но это же бесполезно! – я посмотрел на свои мозолистые руки в ссадинах. Пока я тут борюсь за жизнь с дикой природой, он занимается ерундой.

– У нас же нет больше ни грамма платтнерита. Все рассыпалось по джунглям, если не выдохлось за столь долгий путь. И мы его никак не синтезируем.

– Построив машину, – отвечал он, – мы можем и не выбраться из этого века. Но, не построив ее – мы точно не выберемся.

Убийственная логика морлока сразила меня наповал.

– Слушай, Нево, пора посмотреть правде в глаза. Мы заблудились во времени, потом нас выбросило на далекий островок прошлого, каким была когда-то Англия. И нам никогда не раздобыть платтнерита, потому что это сугубо искусственная субстанция. И никто не принесет нам его сюда, потому что никто не догадывается о том, что мы здесь сейчас находимся. За десятки миллионов лет от нашей эры!

Вместо ответа он продолжал вылизывать мякоть кокоса жестким как у кошки языком.

С возгласом, выражавшим одновременно рассерженность и расстройство, я удалился в хижину.

– Лучше бы ты приложил свои таланты к тому, чтобы изобрести какое-нибудь оружие, и я бы смог сбить с деревьев несколько жирных обезьян.

– Это не обезьяны, – отрезал он. – Это миакисы и хриакусы.

– Да кто бы они ни были!

Если бы у хижины была дверь, она бы непременно захлопнулась за мной с самым громким стуком, какой только можно себе представить. Но так получилось, что я ушел в безмолвном раздражении.

Все мои веские доводы, естественно, не возымели эффекта, и Нево продолжал кропотливо собирать машину по винтику. Через некоторое время и я привык к ней, как к присутствию третьего неразлучного компаньона нашей робинзонады: сверкающей многочисленными деталями – и совершенно бесполезной, здесь, на палеоценовом пляже.

Нам всем была необходима надежда – и эта машина, словно бескрылая диатрима, оставалась последней надеждой Нево.

Я заболел.

Пожалуй, оригинальнее не скажешь. Но вы попробуйте, заболейте сами и увидите, как истощается фантазия.

Я не в силах был даже встать с жесткого тростниково-пальмового ложа, устланного сухими листьями, которое я себе устроил. Нево делал попытки ухаживать за мной настойчиво. И вот однажды среди ночи я очнулся в полубессознательном состоянии, чувствуя, как мягкие пальцы Нево ощупывают мои лицо и шею. Мне тут же почудилось, что я в ловушке внутри пьедестала Белого Сфинкса, окруженный толпой кровожадных морлоков. Услышав мой дикий крик, Нево отшатнулся, но недостаточно проворно, чтобы я не успел достать его кулаком в грудь. Несмотря на болезнь, я нашел в себе силы, чтобы сбить его с ног.

Окончательно изнуренный этой попыткой я снова отключился.

Очнувшись в следующий раз, я снова увидел рядом Нево, который пытался запихнуть мне в рот ложку похлебки из моллюсков.

Придя в чувство, я увидел себя лежащим рядом с койкой. В совершенном одиночестве в нашей маленькой пальмовой хижине. Солнце стояло низко, но дневная жара не оставляла меня. Нево оставил рядом с кроватью ореховую скорлупку со свежей водой. Я немедленно воспользовался ею.