Стивен Бакстер - Корабли времени

– Возможно, вы и правы, – ответила она. – Не думаю, что у Британии достанет сил подняться из руин даже после завершения войны. И то же самое ждет Германию.

– Так что же делать? И зачем продолжать бессмысленное разорение Земли и уничтожение народов?

– Затем, что мы не можем остановиться, – спокойно сказала она тоном человека, привыкшего каждое утро перечитывать свой смертный приговор. Под загаром, полученным в глубоком палеоцене, проступила бледность горожанки двадцатого века, родившейся под бетонным куполом и не знавшей солнечных лучей. – Ходят слухи, что германцы…

Мы вышли из лесу, и в лицо нам дохнул жаркий воздух побережья. Здесь его смягчал свежий солоноватый бриз, шевеливший барашками волн. Вдалеке я разглядел черную точку – мне показалось, что я вижу избушку Нево.

– Так вы говорите, германцы…

– Только слухи. Что они снова изобрели нечто небывалое.

И снова встала картина: Европа от Голландии до Альп, миллионы мужчин и женщин схлестнувшихся в войне…

Да, в этом тропическом мире такое кажется абсурдом, кошмарным сном!

– Так что же изобрели германцы?

– Бомбу. Совершенно нового типа – и немыслимой мощности. Говорят, это бомба из каролиния.

Я тут же вспомнил, что мне рассказывал Уоллис о достоинствах нового химического элемента.

– И само собой, второе – это их техника пространственно-временных перемещений. Говорят, у них целые моторизованные бригады машин времени.

Так что, сами понимаете, война неизбежна. И даже если бы мы хотели остановиться, теперь это уже не зависит от нас. Если оставить германцам монополию на такое оружие, они завоюют мир. И страшно себе представить, что будет дальше, потому что после завоевания мира все равно останется оружие.

В голосе Хилари прорезалось холодное отчаяние. – Поэтому наше правительство так суетится с созданием новых реакторов на каролинии, на производстве платтнерита…

– А вы не подумали о том, что германцы могут обогнать вас в другом?

– То есть?

– Очень просто. Перепрыгнуть вас.

– Что вы имеете в виду?

– Обогнать во времени. Что, если их временной скачок был продолжительнее вашего – и они вас опередили в прошлом?

– Немцы не опередили нас, – с какой-то странной улыбкой сказала она. – Потому что они тоже ищут вас. Они знают, с кого все началось, и будут выслеживать.

– Постойте, но как же вы меня…

– Очень просто. На месте развалин наши ученые провели археологические раскопки.

– Архе… – я захлебнулся этим словом, пораженный догадкой.

– Их труды вознаградились успехом. Они нашли два окаменевших скелета.

– Мой и Нево, – кивнул я.

– Второй был мало похож на человеческий. Нечто среднее между кошкой и обезьяной, с явными человеческими атавизмами «гомо сапиенса». Судя по слою, в котором они лежали – кости были на пятьдесят миллионов лет старше любых человеческих останков. Да, и оба черепа имели следы повреждений.

– Пристикампус, – прошептал я как будто из другого мира.

Да, это он. Догнал нас обоих в том другом альтернативном мире. Счастье Хилари, что она не знала о Квантовой механике (а, может, и знала?) и об этой множественности миров, которая начинала сводить меня с ума. Итак, еще один виток Истории, в которую не вмешался Гибсон.

Несмотря на яркое Солнце, мне стало холодно. Лед растекся по моей коже, обволакивая, отделяя от остального мира – и все же оставаясь безжалостно прозрачным – и сквозь него я видел беспощадный свет времени.

– Значит, по останкам и следам платтнерита вы отыскали нас, – продолжал я разговор через некоторое время, – И наверное, готовы были отбивать меня у орды воинственных пруссов? А вам не кажется, что в этом есть определенный парадокс?

И, так как она молчала, лишь вопросительно-недоуменно поглядев на меня, я продолжал:

– Вы ведь прихватили с собой бронетехнику на случай серьезного столкновения с противником, не так ли? Германцы могли явиться сюда тоже не с пустыми руками. Очень хорошо. Славный денек. Но вот представьте, что ситуация развивается симметрично: германцы, в свою очередь, зная, чего от вас можно ожидать, воспользуются правом первого удара. И вы, опять же… Ситуация будет прогрессировать, как и та затяжная и никчемная война.

– Все может быть, – вздохнула Бонд. – Но мы только солдаты. Наше дело остановить врага.

Вот мы одолели последние футы песка, и моих ног коснулась вода палеоцена. Я протянул руки по сторонам, ощущая ладонями воздух, и заговорил:

– Вы только представьте себе, капитан Бонд, – пятьдесят миллионов лет до Рождества Христова! Что значит эта война между Англией и Германией, если посмотреть на нее отсюда?

– Мы не должны расслабляться, – отчеканила она. – Следует быть начеку. Разве вы не понимаете? Мы должны их остановить, если потребуется – даже на заре Сотворения мира.

– И где же тогда остановится война? Вам что, нужна вся Вечность, чтобы разобраться друг с другом? Или – вперед, до победного КОНЦА, пока не останется два последних человека, всего двое, и тогда последний из оставшихся в живых раскроит своему соседу череп? Так, что ли?

Бонд отвернулась – и море волшебно осветило черты ее лица своим волшебным блеском – и не ответила ничего.

Этот период спокойствия, со времени нашей встречи с Гибсоном, тянулся всего пять дней.

Был полдень безоблачного великолепного дня, и все утро я посвятил, как обычно, медицине, помогая доктору-гхурка. Так что к полудню я охотно принял приглашение Хилари Бонд прогуляться по пляжу.

Знакомой тропой мы быстро прошли джунгли – теперь здесь было несколько удобных просек, сделанных солдатами – и, скинув башмаки, я устремился к морю, шлепая босиком по сырому песку. Хилари тоже сбросила свои несколько более изящные туфли и поставила рядом винтовку. Закатав штаны – я заметил следы ожога на ее левой ноге – она бросилась следом за мной в пенный прибой.

– Вижу, вам по душе эта дикая жизнь, – с улыбкой воскликнула Хилари.

– Еще бы. Я стараюсь, как могу, чтобы приносить хоть какую-то пользу экспедиции. Но к десяти утра моя голова так забита хлороформом и прочими антисептическими жидкостями, что я просто перестаю что-либо соображать.

– Понимаю, – рассмеялась она. – И, когда вы перестаете что-либо соображать, вы идете со мной.

– Да, Хилари, с вами, с вами…

Она подняла руку, останавливая меня:

– Я все поняла.

Со смехом мы выбежали на берег, мокрые, разгоряченные. Я досуха растерся рубашкой. Хилари взяла винтовку, но ботинки оставила на песке. Пройдя несколько десятков ярдов, я заметил отпечатки, выдававшие присутствие «корбикула» – зарывающихся в песок двустворчатых моллюсков, населявших этот пляж несметным числом. Через несколько минут мы заполучили добычу: прямо перед нами, на нашем пути грелась на солнышке целая куча моллюсков.